Синдбад, замирая, держался за лист обеими руками и со страхом поглядывал вниз, на проплывающие леса, реки, горы и города. Вскоре остров остался позади, и вороны полетели над бескрайним океаном. Ветер свистел в ушах морехода - с такой скоростью мчались удивительные птицы! Ни одна ворона не смогла бы лететь так быстро, но Синдбад уже давно понял, что вороны - это колдуны-оборотни, и что Аллах посылает ему новое, может быть самое главное испытание.
Перелетев океан, вороны снова помчались над горами, озёрами, реками и лесами, и под вечер второго дня полёта опустились на поляне. Тут они снова обратились в людей, развели костёр и расположились на ночлег. Синдбад, за всё это время не сомкнувший глаз, получил, наконец, возможность отдохнуть.
Когда он проснулся, колдуны сидели перед ним на корточках и пристально смотрели на него. Синдбад низко поклонился им, а потом попробовал заговорить с ними на одном из известных ему языков.
Двуглазый колдун перебил его, сказав:
- Синдбад, уроженец Багдада! Мы, три чародея, избавили тебя от рабства у жадного факира, вынуждавшего тебя ради денег сражаться с осами и плясать на потеху толпе. Нам сообщила о тебе Великая Книга Небес, которой известно всё на свете и чьи невидимые строки повсюду витают в воздухе и становятся видимыми только после произнесения особого заклинания. Она сказала нам, чтобы мы поторопились, если хотим заполучить тебя, ибо вскоре ты подвергнешься нападению злобных шершней с ядовитыми жалами.
Синдбад готов был поклясться, что колдун говорит не по-арабски, не по-персидски, не по-арамейски и не по-гречески. Это был какой-то незнакомый ему язык, но он почему-то его прекрасно понимал!
- Из той же Книги мы узнали, - продолжал Двуглазый, - что ты покинул Багдад не по своей воле и страстно желаешь вернуться домой. Мы готовы помочь тебе в этом, но сначала ты поможешь нам.
- О колдуны, откуда вы знаете моё имя и чем я, такой маленький и бессильный, заслужил ваше внимание? - спросил Синдбад, и вдруг с удивлением обнаружил, что сказал это на языке, которым говорил с ним колдун!
Над ним наклонился Одноглазый.
- Много лет, - молвил он, - мы ищем способ получить Голубой Алмаз, которым владеет ифрит с носорожьей головой. Об Алмазе мы узнали из Небесной Книги, и с тех пор постоянно вопрошаем её о нём. Неделю назад она открыла нам имя того, кто сможет похитить Алмаз у ифрита. Имя этого человека - Синдбад, и родом он из Багдада. Открылось нам также, где искать этого человека...
- Я должен похитить Алмаз у ифрита? - воскликнул ошеломлённый мореход. - Я, ничтожный, которого с лёгкостью растерзает любая шелудивая собачонка? Мой разум отказывается в это верить. Такой подвиг под силу лишь вам, великим чародеям!
- Против ифрита мы бессильны, - сказал Одноглазый.
А Двуглазый прибавил:
- Часто то, что не удаётся чародею, может совершить простой смертный. Книга указала на тебя, значит, ты сможешь.
Тут вступил в разговор Трёхглазый колдун.
- Благодаря нам ты получил способность понимать нас и всех, кто встретится тебе, - сказал он. - И эта способность - лишь малая часть того, чем мы облагодетельствуем тебя, когда принесёшь Алмаз.
- Я лишь хотел бы, чтобы ко мне вернулся мой прежний рост и чтобы я попал в Багдад, - сказал Синдбад. - За это я сделаю всё, что вы от меня попросите.
- Обещаем тебе, - сказали колдуны хором.
- Тогда научите, что я должен делать.
- Алмаз вправлен в серьгу, которую ифрит носит на левом ухе, - сказал Одноглазый. - Ты украдёшь его, когда ифрит заснёт.
- На теле этого великана ты будешь не больше блохи, которую он даже не почувствует, - прибавил Двуглазый.
- Мы доставим тебя к его дворцу, - продолжал Одноглазый. - Колдунам в него хода нет, но ты не колдун, а значит, проникнуть в него тебе будет нетрудно. Каждый вечер пастух загоняет в ворота дворца стадо овец. Мы привяжем тебя к брюху овцы, и ты окажешься в логове ифрита.
- А уж там, Синдбад, ты должен полагаться лишь на свою хитрость и отвагу, потому что на территорию дворца наше колдовство не распространяется, - сказал Трёхглазый.
- Ради того, чтобы снова увидеть минареты родного Багдада, я готов на всё, - ответил мореход.
Но тут он вспомнил о джинне, оставшемся в его доме, и ужаснулся. Коварный демон, увидев, что он благополучно вернулся, может подвергнуть его новой, ещё более жестокой каре.
Синдбад упал перед колдунами на колени и, плача, поведал им историю своего заточения в сосуд.
- Принеси Алмаз, и мы расправимся со злодеем, - сказали колдуны.
- Поклянитесь, что исполните обещание.
- Клянёмся Небесами!
- Нынче же ночью ты будешь во дворце ифрита, - прибавил Двуглазый и обернулся вороной.
Обернулись воронами и двое других колдунов. Двуглазая ворона клювом схватила Синдбада за ворот халата и взлетела над лесом.
На этот раз полёт был недолгим. Вскоре внизу показался огромный, мрачного вида дворец. Его окружала высокая чугунная ограда, а у ворот сидел пастух ростом со слона, весь покрытый шерстью, с чёрным звериным лицом и круглыми, горящими, как начищенные медные блюда, глазами. Перед воротами паслись неисчислимые стада овец, оглашая окрестности заунывным блеяньем.
Колдуны с Синдбадом опустились за уступом горы и вновь обратились в людей.
- Сейчас пастух начнёт загонять овец в ворота, и тогда ты проникнешь во дворец, - сказал Синдбаду Одноглазый. - А пока отдохни и подкрепи силы. Они тебе скоро понадобятся.
На земле перед мореходом развернулась скатерть, и на ней одно за другим стали появляться разнообразные кушанья. Синдбад, хоть и чувствовал себя уставшим, всё же присел перед чудесной скатертью и начал поглощать еду, оказавшуюся удивительно вкусной.
- Ифрит только с виду выглядит неуклюжим увальнем, а на самом деле он быстр, хитёр и злобен, - говорил Двуглазый, пока он ел. - Выкрасть Алмаз из его серьги непросто. Помни, что наградой тебе будет возвращение в Багдад!
Вдали послышались звуки пастушьей дудки. Овцы, повинуясь им, дружно направились к воротам. Два колдуна подобрались к стаду, схватили овцу, пробегавшую поблизости, и затащили её за скалу, где таились третий колдун с Синдбадом.
- Под брюхом этой овцы ты проберёшься во дворец, - сказал Трёхглазый, - а там дождись, когда ифрит заснёт. И не забудь: Алмаз вправлен в серьгу на левом ухе!
- Возьми это кольцо и надень на палец, - сказал Синдбаду Одноглазый. - Когда понадобится преодолеть высоту, поверни его. Кольцо подбросит тебя в воздух.
- А я даю тебе чудесный меч, - сказал Двуглазый. - Он разит без промаха и одолеет всех, кто встанет на твоём пути, кроме ифрита, конечно, ибо против него этот меч - жалкая игрушка.
- От меня получи гребень, который поможет тебе расправиться с роем кровожадных оводов, охраняющих ифрита, - сказал Трёхглазый. - В нужный момент подбрось его в воздух, и зубья гребня превратятся в летающие иглы, которые будут поражать оводов так быстро, что не уследишь глазом.
Вручив Синдбаду свои дары, колдуны подняли его и привязали к брюху овцы. Она жалобно блеяла и вырывалась, слыша манящий звук дудки, а когда её отпустили, опрометью кинулась к воротам.
5
Пастух загнал овец в просторную овчарню и ушёл. Синдбад выбрался из тайника под овечьим брюхом и, озираясь, направился в жилые покои дворца. Повсюду в огромных комнатах царили грязь и запустение. С потолков свисали клочья паутины, в полах зияли дыры крысиных нор. Ни одного человека не встретилось мореходу, когда он крался по дворцу, зато крыс было полно. Не раз и не два попадались ему эти зубастые твари, каждая из которых запросто могла проглотить его целиком. Увидев их, он замирал, схватившись за меч, или прятался за обломками, которые во множестве устилали пол.
Наконец он оказался у входа в зал необъятных размеров, самый большой во дворце. Ещё не переступив его порог, он затрясся от страха. Посреди зала на соломенной циновке лежал ифрит. Величиной он намного превосходил слона и казался огромной чёрной горой. Его гигантское тело было человеческим, а голова - носорожьей, с торчащим из носа громадным рогом. На ифрите не было никакой одежды, кроме набедренной повязки; единственным его украшением были золотые серьги, в каждой из которых сверкало по голубому камню. Голова и всё жирное тело ифрита густо поросли волосами. В некоторых местах волосы свалялись, и в проплешинах виднелась растрескавшаяся кожа с гниющим мясом. Эти места густо облепляли оводы. Целое облако этих насекомых вилось и над самим ифритом, издавая неумолчный монотонный гул. Великан не обращал на оводов внимания. Он ужинал, отправляя в пасть зажаренных быков и запивая их бочками вина, такими большими, что в них мог бы утонуть не то что маленький Синдбад, но и обычный человек. Быков и бочки подавал ифриту чернолицый пастух.
