- Она на своей половине, господин. Наверное, ждёт тебя.

- Пошевеливайся, бездельник.

Ахмед удалился, а джинн, смеясь и потирая руки, устремился наверх по красной лестнице.

3

Синдбад не слышал ни свиста воздуха за стенками своей темницы, ни плеска сомкнувшихся над ней вод. Сосуд лишь покачивался, заставляя его кататься по выгнутому полу, словно по палубе корабля, терпящего бедствие в жестокий шторм. Синдбад громко кричал, плакал и молил Аллаха о спасении, но пробка и не думала откупориваться, выпуская его на свободу.

И неведомо было несчастному узнику, что его горячие мольбы всё же услышали на небесах. По неизреченной милости Аллаха сосуд с Синдбадом, упав в море, был сразу проглочен гигантским осьминогом. А надо сказать, что этот осьминог довольно часто всплывал на поверхность, и тогда его жертвами становились торговые суда, которые плыли к большому густонаселённому острову, лежащему посреди океана. По этой причине корабли давно перестали заходить туда. Причалы портовых городов опустели. Их жители, всматриваясь в морской горизонт, уже много лет не видели ни одного паруса. Зато часто, особенно перед штормом, когда волны начинали набухать пеной и как стадо разъярённых тигров бросаться на каменные дамбы, из тёмных вод вырастали страшные щупальца осьминога-исполина, а затем показывалось и его круглое туловище, ставшее могилой для многих отважных моряков. Горожане в ужасе покидали свои дома и бежали прочь от берега. Не имея достаточной добычи в море, осьминог нередко подплывал к причалам, протягивал свои многометровые щупальца в улицы и двери домов и уносил всё, что прилипало к его присоскам. Оторваться от них было невозможно. Люди и животные, захваченные ими, отправлялись прямиком в пасть к прожорливому чудовищу.

Угнетаемые тварью и лишённые подвоза многих необходимых товаров, островитяне испытывали жестокую нужду. Угроза голода нависла над некогда благодатной и процветавшей землёй.

Тогда царь острова призвал к себе магов и звездочётов и приказал им пустить в ход всё своё колдовское искусство, чтобы избавить страну от нашествий безжалостной твари. Три месяца думали и советовались мудрецы. И вот старейший из них вспомнил о древней рукописи, затерянной в подвалах разрушенной башни. После долгих поисков свиток был найден и с подобающими церемониями прочитан. В ночь, когда осьминог снова показался на горизонте, маги и звездочёты во главе со старым мудрецом поднялись на крутую скалу над морем. Пока ужасающая тварь подплывала, они, простирая руки и потрясая головами, выкрикивали заклинания, начертанные на древнем пергаменте. А старый мудрец, упав на колени и вонзив ногти в сухую землю, громко призывал птицу Рухх.

Влекомая силой колдовства, гигантская птица стремглав одолела бескрайние просторы, отделяющие её гнездо от острова. В небе раздался шум её крыльев, подобный раскатам грома; засверкали, как молнии, её глаза. Птица Рухх была такой большой, что закрыла половину неба, отчего на остров опустилась темнота. Тем временем исполинский осьминог, нетерпеливо хлопая по воде щупальцами и поднимая высокие волны, подплыл к острову. Он был голоден, за весь сегодняшний день он проглотил лишь с полсотни рыб да золотой сосуд с заключённым в него Синдбадом, и сейчас надеялся найти поживу в прибрежных городах.

Маги на скале продолжали творить колдовство. Повинуясь ему, птица Рухх стала кружить над островом, тяжело взмахивая крыльями. Исступлённо закричал старый маг, указывая пальцем на осьминога, и птица Рухх, разразившись громовым клёкотом, от которого все мудрецы попадали без чувств, сложила крылья и ринулась вниз. Осьминог взревел, вздыбил щупальца; птица Рухх увернулась от их удара, вонзила когти в исполинскую тушу и, забив крыльями, вытянула её из воды. Щупальца извивались в воздухе и норовили ударить или оплести могучую птицу, но она крепко держала свою добычу.

Такая тяжкая ноша, как гигантский осьминог, оказалась не под силу даже птице Рухх. В полёте она не смогла удержать её и выпустила из когтей. Осьминог рухнул на большой город посреди острова, полностью накрыв его собой. Мудрецы лежали без чувств и некому было читать заклинания, чтобы вновь направить птицу на бой с гигантом. Освободившаяся от чар птица Рухх громко вскрикнула, расправила изрядно побитые в схватке с осьминогом крылья и унеслась прочь.

Израненное чудовище лежало, не в состоянии добраться до моря и скрыться в его спасительной глубине. Огромное лоснящееся тело тряслось в предсмертной судороге, щупальца извивались и крушили всё, что им попадалось. Город, на который упал осьминог, и два близлежащих города были полностью снесены их страшными ударами. Жители гибли под обломками зданий, в ужасе бежали в леса, а иные прилипали к присоскам и, не в силах отлипнуть от них, погибали, когда щупальца бились об землю.

Царь острова направил против издыхающего чудовища всю свою армию. Вначале к осьминогу подтащили катапульты и баллисты, и три дня и три ночи беспрерывно метали в него каменные глыбы и заострённые стволы деревьев. Осьминог ревел, бился и тщетно пытался уползти. Наконец его щупальца поникли. Гигантская туша затихла и лишь поводила большими круглыми, как купола мечетей, глазами, время от времени испуская надсадный, полный смертельной муки рёв.

Тогда на полумёртвое чудище взобрались тысячи всадников и принялись колоть его копьями и мечами. А потом на огромной телеге, запряжённой пятьюдесятью мулами, подвезли громадный стальной тесак и, раскачав его на крепких канатах, с размаху вонзили чудовищу в живот. Чёрная кровь хлынула таким могучим потоком, что в нём захлебнулась и погибла вся островная армия. Устремившись к заливу, поток смёл на своём пути четыре города, двадцать деревень, вырвал с корнями целый лес и отравил землю в тех местах, по которым протекал, сделав её безжизненной.

Когда же осьминог окончательно издох и земля вокруг него подсохла, царские слуги проникли в его распоротый живот. Там, среди множества останков проглоченных людей и рыб, рваной парусины, досок и заплесневелых бочек, гнили рыбачьи лодки и целые торговые суда. В их обломках слуги царя нашли сундуки с золотом и драгоценностями, а в одеждах погибших купцов - кошельки, набитые монетами. Царь потирал руки от радости. Доставшаяся ему добыча с лихвой окупила все разрушения, которые осьминог нанёс его острову.

Желудок чудовища представлял собой огромную клоаку, наполненную зловонием и скользкими, топкими останками, в которые при одном неверном шаге можно было погрузиться с головой, как в болотную трясину, и сгинуть навсегда. Люди, направленные сюда искать сокровища, передвигались с большой осторожностью, обвязавшись верёвками, держа фонари и ощупывая дорогу палками. Всё ценное, что попадалось им на пути, они складывали в мешки.

Царский конюх, шедший последним в связке, неожиданно поскользнулся и наверняка потонул бы в отвратительной мешанине полупереваренных останков, если бы не верёвка, которой он был привязан к своим спутникам. Барахтаясь впотьмах и стараясь за что-нибудь ухватиться, он неожиданно нащупал в тухнущей рыбьей массе какой-то кувшин. Радуясь добыче, он потихоньку спрятал его не в мешок, оттягивавший ему плечи, а себе за пазуху. Подошедшие люди помогли ему выбраться, и отряд продолжал движение по необъятным осьминожьим внутренностям.

Вернувшись домой, конюх внимательно осмотрел находку. Сосуд был небольшим, но сделанным из золота и довольно увесистым, и конюх решил, что он набит драгоценностями. Дрожащими от нетерпения руками он откупорил его, перевернул и принялся трясти. Но из горлышка, вместо драгоценных камней, выпал человечек с растрёпанной бородой, одетый в полосатый халат и в красные сафьяновые туфли с загнутыми кверху носками.

- Ты кто? - в страхе спросил конюх, на всякий случай отходя подальше. - Ты колдун?

Синдбад, ошеломлённый неожиданным освобождением, с не меньшим страхом смотрел на великана, каким казался ему конюх. Первым делом он опустился на колени и вознёс благодарственную молитву Аллаху. Затем обратился к своему освободителю со словами приветствия. Но по лицу великана было видно, что он не понимает ни слова по-арабски. Тогда Синдбад приветствовал его на персидском, на арамейском и на греческом языках. Великан лишь пучил на него глаза и мотал головой.