Ее тут же передернуло, а легкие содрогнулись. Что Лукас говорил о ее паттерне? Он не был в восторге, когда думал, что она ведьма. Но что будет, когда он узнает, что она вампир…

— Что не так, дорогая? — спросила ее тетя.

Кайли застыла, пытаясь прийти к соглашению с состоянием вампиризма. Пытаясь представить как к этому отнесется Лукас, а точнее, не представляя, как он отнесется к этому. Тогда она спросила себя, должна ли она пить кровь? Как только она подумал об этом, ее рот наполнился слюной. Терпкий, спелый, сладкий вкус был отпечатан в ее памяти.

— Дорогая? — спросила ее тетушка снова, — Может быть, ты должна сесть. Ты какая-то бледная.

— Я?

Это что, еще один признак вампиризма? Мгновенно она провела языком по своим зубам и практически поранила свой язык об острые клыки. Вот хрень! Она была вампиром!

Даже ощущая этот страх, она вспомнила, как было прекрасно бежать через лес. Она предположила, что обладая всеми силами, она смогла бы к этому привыкнуть. Но что хорошего было в силе, которую ты не можешь контролировать? Ты можешь призывать сверхчувствительный слух, но если ты не можешь делать этого, когда тебе это наиболее необходимо, этот дар казался почти бесполезным. А она не хотела быть бесполезной.

— Как я могу это контролировать? — спросила Кайли, — Объясните мне.

Ее дед вздохнул.

— Это не так просто. Тебе нужно тренироваться. Это не то, о чем можно рассказать, как это делать. Ты узнаешь все с течением времени. И это может занять годы. И, пока ты не научишься, ты находишься в опасности.

— Со мной все будет в порядке в лагере.

Его хмурый взгляд просветлел. Он поднял голову наверх, пытаясь уловить запах. Он издал низкий рык. Его рычание, и даже то, как он понюхал воздух, напомнила ей о Лукасе.

— Кто-то пришел за тобой, — сказал он разочарованно.

— Они пытались преследовать меня. Я пыталась отвязаться от них, но они, все-таки нашли меня.

Его выражение лица выглядело обеспокоенным.

— Пошли с нами. Мы поможем тебе понять. Тебе нужно знать, кто ты и что ты, Кайли. Ты не сможешь сделать этого в одиночку.

Она медленно покачала головой.

— Я не могу пойти с вами.

— Но ты одна из нас. У нас одна и та же кровь. Так Хамелеоны не выживают. Посмотри на своего отца. Его смерть была ненужной. Ты думаешь, твой отец хотел бы, чтобы ты узнала кто ты?

— Я думаю, что мой отец сказал бы мне следовать своему сердцу. И сейчас, мое сердце говорит, что Тенистый Водопад — это правильное место для меня.

Его хмурый взгляд усугубился, и он посмотрел на ее тетю.

— Мы должны идти. Кто-то идет сюда, — сказал он, повернувшись к Кайли, — не говори никому, что ты Хамелеон. Пусть думают, что захотят. Чем меньше мы говорим об этом, тем лучше.

— Подождите, — сказала Кайли, — как я смогу связаться с вами? У меня еще столько вопросов…

— Я сам свяжусь с тобой, — сказала ее тетушка, и взяла руку Малькольма в свою.

— Как? — спросила Кайли, — Как вы сможете…?

Ее тетя так и не ответила. Все было похоже на проделки Перри. Они просто растворились в воздухе.

Кайли стояла там, в отчаяние и страхе. Как ее тетя свяжется с ней? Как они смогли вот так вот исчезнуть? Могла ли она сделать также? Она услышала быстрые шаги сзади, как будто кто-то шел к ней. Она неожиданно обернулась, ожидая увидеть Бернетта. Но все было еще хуже.

Лукас стоял рядом с ней. На его лице отразилась тяжесть от дальнего расстояния, чувство гнева, и превалирующее чувство беспокойства.

Когда он подошел ближе, она заметила, что его глаза были ярко-оранжевого цвета. Конечно, он будет в ярости от того, то она бросила его и Перри. Она оглянулась назад, ожидая увидеть Бернетта. Она уже ожидала получить нагоняй от вампира.

Потом она вспомнила, что она тоже была вампиром. Она резко отошла от Лукаса, боясь, что увидит в его глазах отвращение.

— Это было глупо, — сказал он.

Она знала, что он имел в виду.

— Нет, не было, — сказала она, — это был мой дед.

— И? — спросил он.

— И я получила некоторые ответы на свои вопросы, — сказала она и пошла вперед.

Он пытался догнать ее.

— Ты настолько сильно не доверяешь мне, что не смогла сказать, что пойдешь сюда? — спросил он.

Она пожала плечами, не желая встречаться с ним глазами.

— Я предполагала, что ты будешь пытаться остановить меня. И ты доказал мою гипотезу.

— Ты могла бы быть более аргументированной со мной, вместо того, чтобы попасть по глупости в беду, — сказал он, зарычав.

— У меня не было времени рассуждать.

— Именно поэтому ты должна была рассказать обо всем еще раньше. Мысль о том, что ты мне не доверяешь, бесит меня.

Как и он не доверял ей.

— Я разделяю твои чувства, — сказала она, давая ему понять, что она имела в виду.

— Это совсем другое, — ответил он, и он понял ее намек.

— Нет, это совсем не так, — сказала она, и в ее горле встал ком.

Она не хотела смотреть на него, боясь, что он решит проверить ее паттерн. И она была уверена, что справится с худшим сценарием.

— Ты сказала мне, что понимаешь меня. Ты сказала, что погорячилась вчера, ты сама сказала, что чувствовала себя сумасшедшей или немного сумасшедшей. Блин, ты запутала меня!

— Да, я сказала, — призналась она, — и я понимаю, пытаюсь понять, но ты не можешь оказать мне ту же любезность, принимая мою ситуацию.

— Поэтому мы вернулись к тому, что женщины могут менять свое мнение, — сказал он натянуто.

— Да! — сказала она, и ее глаза наполнились слезами.

Она прибавила скорость. Они уже прошли несколько полуразрушенных статуй с отсутствующим оружием. Она проследила за взглядом Лукаса. Каково ему стоило прийти на это кладбище? Он, как и девяносто процентов сверхсуществ, ненавидел кладбища. Именно поэтому ее дед попросил встречи именно здесь? Он знал, что не все захотят заходить сюда.

Но это точно не касалось Лукаса. Он заботился о ней больше, чем о своих страхах. Что было бы, если бы он узнал, что она вампир? Будет ли он по-прежнему заботиться о ней, если она обернется и позволит ему прочитать свой паттерн? Этот вопрос, а точнее, страх перед его ответом заставил ее двигаться быстрее. Она хотела побыть одна. Она хотела обдумать кадое слово своего дедушки.

Она была рада, что наконец-то узнала правду.

Осталось только выяснить, что все это значит. Она была хамелеоном. Однако, сейчас она была вампиром. Но как долго? Как долго она сможет контролировать это сумасшествие, которое с ней происходит?

Духи стояли у ворот. Лукас был напряженный, чем хотел показать, как будто он чувствовал их. Замедлившись, для того, чтобы открыть скрипучие ворота, она показала призракам, что обязательно вернется к ним.

Как только повеял ледяной ветер, ворота закрылись за ее спиной, и она побежала. Опускаясь всей ступней на землю одной ногой, а потом другой. Она бежала с определенной целью. Она хотела попасть домой. Она хотела в Тенистый Водопад.

Ты одна из нас. У нас одна и та же кровь. Один Хамелеон не выживет.

Она слышала эти слова снова и снова в своей голове. Мысль о том, что она покинет лагерь, ранила ее сердце. Она не могла уйти.

Пока она бежала к тому месту, которое считала своим домом, и в котором она чувствовала безопасность, она знала, что все же, Тенистый Водопад не даст ей всех ответов, которые ей сможет дать ее дедушка.

Эта мысль отразилась в ее сердце очередной болью. Слезы навернулись на ее глаза и текли по ее лицу. Она чувствовала их теплоту, и она чувствовала контраст этих горячих слез к своей коже вампира. В ее груди уже начали зарождаться всхлипы, когда она поняла, что уже была рядом со своим домом, и ей скоро, возможно, придется столкнуться с яростью Бернетта.

— Притормози, — потребовал Лукас.

Она побежала еще быстрее. Гнев Бернетта был несравним с лицом Лукаса. Рассказ о том, что она вампир может вызвать такие эмоции, которые она не сможет пережить.