Тон и манера Зоесофьи были выверены настолько тщательно, что барон, даже вынимая саблю, не заметил, что она отдает ему приказы, а он повинуется.

— Вперед, ребята! Тверже шаг!

Надо признать, что барон Лукойл-Газпром выглядел военным героем с головы до ног. К сожалению, в этот момент Зоесофье пришлось немного подкорректировать свои планы. Когда солдаты столкнулись с шествием и разбили поток на несколько частей, они действовали столь умело, что разгон демонстрантов получился бескровным.

А это являлось катастрофой. Ибо рыжеволосая генеральша как раз рубилась в самой гуще битвы, расшвыривая Бледнолицых во все стороны (которые стояли как вкопанные, хотя горожане сбежали). Она умудрялась орудовать мечом и хохотать. А ее шлюхи, пусть и неопытные, сражались с невооруженным и неподготовленным врагом и вообще не встречали сопротивления. Кроме того, с нечеловеческой силой и полным отсутствием сдерживающих факторов они крушили грудные клетки и черепа противника с морально достойным сожаления, но весьма драматичным воодушевлением.

Подобное рвение не могло не привести наряды проституток в беспорядок, а поскольку большинство из них щеголяли в платьях с глубокими декольте, женские груди частенько обнажались. Зоесофья знала, рассказы очевидцев будут бесценны. Живописцы напишут картины, посвященные этой ночи, и эпицентром полотен будет вовсе не сравнительно тусклая фигура барона.

Внезапно из сумрачного сердца толпы вылетел металлический зверь.

Он проскакал по паникующим гражданам на четырех лапах, используя их головы и плечи, чтобы оттолкнуться. Он летел прямо на барона, на его блестящем туловище плясал отраженный свет пламени. На краткое мгновение Зоесофья ощутила надежду.

— Ни с места, — сказала она своему спутнику и добавила: — А когда он приблизится — бей как можно сильнее.

Она подалась вперед, чтобы, если глазомер подведет барона, быстро вцепиться в его руку и скорректировать направление. «Еще секунда, — подумала она, — и мой человечек превратится в могущественного полководца. Он нем будут слагать легенды».

Неожиданно из тьмы выскочили две шлюхи, схватили подземного владыку и поволокли его по улице. Они подняли его над своими головами и держали владыку за ноги. А затем — резко дернули в противоположные стороны.

В фонтане искр зверя разорвали пополам.

Взрыв осветил вскинутые к небу злорадные лица девок. Одна была крайне хорошенькая. А вторая — голая до пояса.

Зоесофья вздохнула. Ничего сегодня не получалось.

Спустя пять минут на улице остались только солдаты, проститутки и трупы. Барон Лукойл-Газпром спешился, а генеральша Звездный-Городок вложила меч в ножны. Они хлопали друг друга по спинам и проорали поздравления.

Зоесофья скромно притулилась неподалеку, сцепив руки и опустив голову. Она явно демонстрировала окружающим, что не претендует ни на малейшую часть победы.

Приказав паре дюжин солдат проследить, чтобы участники марша не собрались вновь, генеральша, барон и их объединенное войско вернулись в импровизированный штаб в борделе. Мадам незамедлительно погнала своих весело щебечущих работниц наверх, а солдат отправили укреплять квартал. Гостиная с ситцевыми занавесками и тонированными абажурами на масляных лампах казалась обманчиво уютной. Здесь пахло мылом, тальком и маслом для волос. Карта Москвы по-прежнему лежала развернутой на обеденном столе, где военачальники планировали свою стратегию.

Барон бросился в мягкое кресло и запалил сигару.

— Неплохо получилось, — произнес он. — А мы молодцы.

И тут начали прибывать гонцы, заранее разосланные в четыре городских сектора. Они должны были доложить Лукойл-Газпрому и Магдалене о том, что творится в Москве.

Четыре посыльных прибыли почти одновременно, наступая друг другу на шпоры, неся вести о восстаниях на «Смоленской», «Таганской», «Красных Воротах» и «Пушкинской». Десятки тысяч москвичей гуртовались на улицах, и было невозможно сдержать хотя бы их малую часть. Один артиллерийский расчет поставил пушку на Астаховском мосту, как раз на том участке, где Яуза впадает в Москву-реку. Солдаты проявили храбрость. Они хотели сдержать и разбить таганскую толпу, если она попытается пересечь реку, а горожане донельзя взбеленились и не отступали.

Генеральша Звездный-Городок в ошеломленном молчании таращилась на последнего гонца, и тут донесся отдаленный раскат пушечного выстрела. Завязался бой — и, разумеется, на Астаховском мосту. Барон стиснул голову, словно за отсутствием удобного врага, которого можно было бы обезглавить голыми руками, решил проделать экзекуцию с самим собой.

— Боже правый, — вступила Зоесофья. — Что нам делать? Если представить себе карту города, то все четыре силы — пять, считая только что побежденную вами, — находятся примерно на равном расстоянии от Кремля, а значит, должны сойтись на нем. Но почему? Чего ради?

Подтолкнутый наивностью ее вопроса, барон Лукойл-Газпром воскликнул:

— Они хотят свергнуть правительство! Маршируя по городу, они будут умножать свою численность, привлекая одурманенных наркотиком извращенцев и гедонистов. То, что началось как легко разгоняемая толпа, быстро превратится в дикий бунт!

— Да, — подтвердила генеральша и посмотрела на Зоесофью. — Удивительно, что вы до сих пор сами не додумались, дорогая. Вы кажетесь весьма здравомыслящей барышней.

— Просто я впервые увидела военные действия живьем и, боюсь, не справилась с потрясением. Я не обладаю таким богатым опытом, как вы и барон. — Зоесофья легонько стиснула предплечье генеральши, чтобы подчеркнуть свою речь, но, увы, безрезультатно.

Похоже, даже подсознательно Магдалена Звездный-Городок не питала интереса к женщинам. До некоторой степени Зоесофья сожалела об этом, поскольку генеральша являлась лучшим материалом для работы, чем барон. Но она плохо поддавалась контролю. Поэтому все в итоге сводилось к одному.

Зоесофья потупилась, как будто пыталась справиться с наплывом эмоций.

— Однако все семь невест князя получили специализированное образование, дабы мы могли служить ему советниками, и мое включало военную теорию.

На боковом столике лежала кучка сухих розовых лепестков. Зоесофья взяла их в руку, стерла лепестки в порошок и высыпала на карту, позволяя каждой песчинке символизировать человеческую душу. Четыре тонких линии, начинавшиеся на четырех площадях, откуда и стартовали колонны вторжения, текли внутрь, чтобы разбиться о кремлевские стены. Затем порошок образовал горку на Красной площади — позади Василия Блаженного и на открытых местах Александровского сада, в особенности перед Троицкой башней. Постепенно крупинки создали непроницаемый полумесяц, закрывающий две трети прохода вокруг древней цитадели.

— Вот то, с чем мы имеем дело, — заявила Зоесофья. — Правительство не может выстоять против огромного числа людей. Кремль неизбежно падет. Понятно, что вскоре он будет окружен врагами со всех сторон, кроме одной. С юга набережная между рекой и Кремлем окажется пуста. Там трудно собраться из-за недостатка территории, и вдобавок мы уничтожили противника, который должен был продвигаться в этом направлении. Но существует еще и подземный переход, ведущий в Теремной дворец из подвала насосной станции под Беклемишевой башней…

— Откуда у вас такая информация? — выпалила генеральша.

— Дабы максимизировать мою полезность для князя, сотрудники Византийской Секретной Службы рассказали мне все о Кремле и его оборонительных сооружениях. Каким образом они получили эти сведения, мне неизвестно. Но они надежны.

На краткий миг воцарилась тишина.

— Продолжай, — произнес барон.

— Теоретически можно попасть в Кремль тайно и вывести князя Московии через тот же самый переход. Конечно, Княжескую Гвардию пришлось бы убедить в необходимости данного действия. А князь должен согласиться на эвакуацию. Поскольку участок под южной стеной вряд ли будет пустовать, найдутся непрошеные свидетели и зеваки. Поэтому есть вероятность, что вход через насосную обнаружат. Тогда завяжется бой, а это рискованно. Здесь все зависит только от удачи, поэтому я бы не советовала так поступать. Преимущества успешного спасения невелики, а риски неприемлемы. Предлагаю иную альтернативу. Нам следует сосредоточиться на созыве всех воинских подразделений, чей вывод из Москвы устроил бы Хортенко. Создав хорошую и крепкую армию для ответного удара, мы сможем…