Тут в коридоре раздались шаги, и в кабинет вошла жена Перримана.

— Дорогой? Что ты здесь делаешь?

— Возвращайся к гостям, Мэйбел, я сейчас приду! — проревел Перриман, не сводя глаз с Джози и Кэллахена.

Кивнув на Мэйбел, Джози сказала:

— Ты заметил, Кэллахен, какая необычная камея у миссис Перриман?

— Да, симпатичная вещица, — ответил Кэллахен. — Уверен, вам подарил ее муж, не так ли?

Не понимая, что происходит, миссис Перриман молча кивнула головой.

— Вы все равно ничего не успеете доказать, — прошипел Перриман, прицеливаясь в Кэллахена.

— Что происходит, дорогой, почему у тебя пистолет? — вскрикнула напуганная миссис Перриман.

— Я сказал, уходи отсюда, Мэйбел! А вы, мисс Джози, отдайте мне сумку.

— Хорошо, сдаюсь, ваша взяла, Перриман, — сказала Джози и, что было силы размахнувшись, швырнула сумку в Перримана. Раздался выстрел, и вслед за ним истошный крик миссис Перриман. Джози покачнулась и стала падать назад, стоявший рядом Кэллахен едва успел подхватить ее.

В коридоре раздался голос мистера Синклера, и в следующее мгновение старик влетел в комнату, размахивая пистолетом. С веранды показался шериф, по пятам за которым бежала встревоженная Элли. Одним прыжком Уилл подскочил к остолбеневшему Перриману и, отняв у него пистолет, скрутил ему руки назад.

Не обращая внимания на суету вокруг, Кэллахен сидел на полу, прижимая к себе Джози.

— Позовите наконец врача! — в отчаянии выкрикнул он. — Джози ранена, ей нужна помощь!

В кабинет вбежала доктор Энни и бросилась к дочери. Уилл тем временем выгнал всех из комнаты, где теперь оставались лишь Джози, доктор Энни и Кэллахен, который заявил, что ни за что не оставит Джози. Шериф счел за лучшее с ним не спорить.

— Позволь мне осмотреть ее, Кэллахен. — Доктор Энни опустилась на пол и трясущимися от волнения руками стала расстегивать платье дочери. В это время Джози открыла глаза и прошептала:

— Что со мной, мамочка?

— Успокойся, милая, похоже, все в порядке, — ответила доктор Энни. — Я не вижу у тебя никаких ран. Но что ты на себя натянула? Что это за рыцарские доспехи?

— Всего лишь корсет. Элли заставила меня его надеть, иначе я бы не влезла в бальное платье.

— Из чего он сделан?

— Элли говорила, из китового уса и стальных пластин.

Похоже, пуля как раз угодила в одну из этих пластин и отскочила, — сказала Энни, разглядывая корсет. — Ты упала в обморок потому, что этот корсет не давал тебе нормально дышать. Думаю, нам стоит сохранить его на память, он спас тебе жизнь, — произнесла доктор Энни, обнимая дочь.

— А Кэллахен, где он, с ним все в порядке? — спросила Джози, пытаясь приподняться.

Кэллахен придвинулся так, чтобы она его увидела, и взял ее за руку.

— Спасибо тебе, ты снова спасла мне жизнь, — с нежностью произнес он. — Похоже, это начинает входить у тебя в привычку.

— Что ж, ничего удивительного, я ведь твой адвокат, — улыбнулась Джози.

— Я же говорил тебе, что ты уволена, — ответил Кэллахен.

— Хватит болтать, лучше поцелуй меня, — прошептала Джози, закрывая глаза.

Склонившись к ней, Кэллахен с радостью выполнил ее просьбу. Увлекшись друг другом, они не услышали, как доктор Энни осторожно вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Остановившись за дверью, она улыбнулась. Энни почти не сомневалась, что Кэллахен — именно тот мужчина, который нужен ее непокорной дочери, и была рада, что девочка нашла свое счастье.

А еще она подумала, что они с Дэном будут счастливы, если их младшая дочь вырастет хоть чуть-чуть похожей на Джози.

Два дня спустя все семейство Миллер в сопровождении Кэллахена вернулось в Ларами. В ожидании суда Перриман остался в Шарпсбурге. Уилл запер его в конюшне, где раньше сидел Кэллахен. Назначить день суда должен был сам губернатор штата, а Перриману пришлось нанимать адвоката из другого города, потому что Джози, конечно же, не собиралась его защищать.

Узнав правду о муже, Мэйбел Перриман подала на развод и уехала в Чикаго, к своему отцу. Перед отъездом она вернула Кэллахену камею.

Элли уже подыскала дом в Ларами, в котором она собиралась открыть свою швейную мастерскую.

Кэллахен отправил в форт Бриджер телеграмму, в которой говорилось, что он приедет за Беном, как только уладит вопрос доставки нового стада коров из Ларами в Шарпсбург.

— Знаешь, что меня интересует? — спросила у Кэллахена Джози, когда они сидели во дворе дома Миллеров под неусыпным наблюдением Любины. — Кто та женщина, которая получила вознаграждение за поимку твоего брата?

— Меня самого мучает этот вопрос, — задумчиво ответил Кэллахен. — Бен, конечно, не силач, но он, должно быть, был совсем плох, если женщина сумела задержать его.

Джози встала со скамьи и направилась туда, где росли раскидистые кусты и где зоркий глаз Любины не мог их видеть. Кэллахен последовал за ней.

— Мисс Джози! — крикнула ей вслед служанка. — Вашей маме не понравится, если вы останетесь наедине с посторонним мужчиной.

— Завтра мистер Кэллахен уезжает, позволь нам побыть вдвоем.

Недовольно ворча, Любина поднялась и направилась в дом.

— А знаешь, Любина мне нравится, — усмехнулся Кэллахен. — Она из тех женщин, которые могут вовремя отступить.

Джози ничего не ответила, погруженная в свои мысли. Первый раз в жизни она не знала, что ей делать. Она была без памяти влюблена в Кэллахена, а он собирался уехать от нее, и она не знала, как ей его удержать.

— Ты точно решил, едешь завтра? — тихо спросила она.

— Да, на утреннем поезде. Я не знаю, в каком состоянии Бен, и мне надо поторопиться.

— Знаешь, я хочу поехать с тобой. — Джози наконец решилась произнести это.

— Джози, пойми меня правильно. Я много думал о нас, о том, что нас ждет. Ты ведь понимаешь, ты адвокат, образованная женщина, у тебя большое будущее, а я бывший преступник, сидел в тюрьме. Ты понимаешь, что мы не можем быть вместе?

— Почему ты так считаешь? — в отчаянии воскликнула Джози.

Кэллахен пристально посмотрел на нее и сказал, с трудом подбирая слова:

— Я ничего не могу тебе предложить, кроме довольно нелегкой жизни на ранчо. Нам предстоит много трудиться, чтобы выжить.»И что там будешь делать ты? Доить коров и рожать детей? Ты заслуживаешь большего.

Он все уже для себя решил, она видела это, понимала, что не сможет его переубедить.

На глаза у Джози навернулись слезы. Да, она была адвокатом, но она была еще и женщиной, страстно влюбленной женщиной. Ее мать всегда говорила ей, что женщина может и должна совмещать работу и семью, но Кэллахен не хотел этого понимать.

— Знаешь, Кэллахен, — сказала она, — если бы ты любил меня, я могла бы оставаться адвокатом и при этом быть с тобой. Но даже если мне пришлось бы выбирать, я без колебаний выбрала бы тебя и никогда бы об этом не пожалела. Но раз ты меня не любишь…

Она поспешно отвернулась, чтобы он не увидел ее слез, и направилась к дому.

И вот тут ему вдруг стало страшно. Он понял, что не представляет, как будет жить дальше, если ее не будет рядом. Проклиная свою слабость и свой эгоизм, он бросился за ней следом.

— Постой, Джози, я люблю тебя! Я полюбил тебя с той минуты, как увидел. Но сама подумай, разве это разумно?

— А мне неважно, разумно это или нет. Я просто хочу поступать так, как подсказывает мне сердце. — И когда Кэллахен подошел к ней, Джози обняла его, тесно прижавшись к его груди.

Прижимая к себе Джози, Кэллахен тут же забыл о всех своих сомнениях. Он хотел одного — чтобы она всегда была рядом с ним.

— Джози, милая… — Он хотел сказать что-то еще, но слова застряли в пересохшем горле.

Я люблю тебя, Симc Кэллахен, — прошептала Джози, глядя ему в глаза. — И если ты меня любишь, то что помешает нам быть вместе? И если ты опять начнешь говорить о том, что это безрассудство, я не знаю, что с тобой сделаю. Лучше поцелуй меня.