Молча, улыбаясь, разомкнул он пальцы свои. Быстро и бесшумно девица затерялась среди густой зелени, силясь сдерживать непослушные губы, бессовестно выдающие радость её. Никогда еще не было в душе её столько смятения и ликования. Никогда еще не желала она так страстно, чтобы скорее пришла ночь, а за нею утро раннее.

***

Каждое утро встречались они и не могли разойтись. Собирала Яра коренья и травы, а Богдан глядел на свет солнца, играющего в её светлых развевающихся волосах, на тонкие пальцы, умело отщипывающие каждый листочек или цветок, на мягкие губы, которые попадались в неволю зубов, когда суженная его была увлечена делом своим.

Поутру на Ярило Мокрого23 собирала девица целебную росу. Богдан, покамест сидящий под двумя молодыми березками, вдруг подошел к ней и, взяв ладонь, наполненную живой водой, поднес к губам своим и выпил. По-прежнему мало они разговаривали. Боле шептались, милуясь, их взгляды и руки.

Сын кузнеца нежданно подхватил девицу на руки и опустился в траву мягкую. Положив Яру на землю, прилег он рядом, так и не разомкнув рук своих. Одежда их тут же измокла. По спине Яры пробежал холодок, когда она изумленно взглянула в наполненные решимостью глаза.

- Не ведаешь ты, как хороводиться с парнями, - выговорил он.

К щекам девичьим тут же прилил нестерпимый жар. Перевела она взгляд на ближние березки.

- Сегодня будет гулянье, - изрек он. – И придется мне глядеть на тебя лишь издали, Ворожея. Али позволишь ты вывести мне тебя в хоровод?

- Нет! – Яра в страхе посмотрела на него, качая головой. – Нельзя нам.

- Тогда подари мне поцелуй, - в темных глазах заплясали огоньки задорные.

Оторопела Яра. Жаждало сердце девицы выскочить из груди, дабы где-нибудь укрыться. Ведала она, чего хотел он, но коснулась робко губами только колючей щеки.

- Нет, - покачал головой парень, крепче прижимая девичье тело к себе. – Научу я тебя.

Глядела Яра, как склоняется над ней красивое лицо его. Чуть не обомлела она от страха, но желание познать то, о чем шепчутся в женском куту знающие девицы, было куда как сильнее. Закрыла девица глаза, и тут же уст её коснулись губы парня. Кажущиеся твердыми и жесткими они взаправду были мягкими, чуть шершавыми. По внутреннему наитию повторяла Яра неспешные движения, подстраиваясь, позволяя уводить себя. Было это дивно да сладко. Успокоилось девичье сердце, и разомлела она, радуясь своему нахождению в колыбели сильных рук. Отодвинулся Богдан, хитро улыбаясь.

- Теперь буду я вспоминать об этом все гулянье и ждать завтрашней зорьки.

Улыбнулась Яра. Ныне будет ей особенно весело смотреть на игрища. Да только тут же вспомнилась ей Краса.

- Пойдешь ты в хоровод, коли зазывать будут? – смиренно спросила она.

- Ты моя суженная, - изрек он, сбрасывая камень с сердца ее. – Готов я объявить отцу, чтобы шел он сговариваться с твоим родом.

- Нет, - опять встрепенулась Яра. – Никогда отец не дозволит.

- Должны они узнать, - покачал головой Богдан. – Отец уж выспрашивал меня, приглянулась ли мне какая девица.

Промолчала Яра, опустив глаза. Нечего ей было сказать. Никогда не думала она перечить уготованной ей судьбе. Ни на кого не глядела, да и её никто не привечал иначе, чем как будущую Ворожею. Да и не могло быть иначе. Был Богдан одним таким на всем свете белом. Видела она это внутренним оком Ворожеи. Только вот уготовано им было идти разными дорогами, которые они против воли родов своих скрестили и туго переплели. Не сможет уж она без него, изникнет со свету.

Богдан тяжело вздохнул.

- Ладно, ступай, - вымолвил он, не требуя больше ответа. – Пусть Великая Макошь и Лада укажут нам путь.

Напоследок отчего-то Яра крепко обняла его. Пуще всего хотелось ей, чтобы богини послали им просветление. Разошлись они в разные стороны, так и не заметив, как среди тени лесной мелькнул расшитый подол платья.

***

Глядела Ворожея на отдыхавших после пира стариков, на гогочущих ребятишек, на раззадоренную плясками молодежь. Украдкой бросая взор на суженного своего, тут же отворачивалась она, встречаясь с хитрым взглядом. Ни с кем он не заигрывал из вьющихся рядом девиц, где была и Краса, но и не отказывал, когда какая-нибудь из них, набравшись смелости, залучала его в хоровод. Закончив пляску, возвращался он в толпу парней одиноких. Да все равно глядела Яра на хоровод его и ощущала, будто неведомая нечисть толкала за шиворот ей колючки лопуха. Передергивало девицу, и она что есть мочи понуждала себя стоять ровно.

Не тревожила Красу холодность сына кузнеца. Опять уволакивала она его в чету на игрищах. Но как бы ни выставлялась перед ним сестра младшая, видела Яра в глазах Богдана только забаву над дитем малым. Не было и в помине того яркого огня, который согревал Яру, побуждая пылать внутри ответный жар. Не видать было сквозь бороду красного румянца, который покрывал его щеки при встречах их коротких на зорьке. И от этого душа Яры отрадно подпевала молодым девицам в хороводе.

Все было ровно да гладко в радости встреч их поутру украдкой. Миловались они, позабыв о долгах перед своими родами, и смеялись лежа в ласковой траве, укрывающей их от глаз чужих. Только иногда Яру нет-нет да и кололо предчувствие чего-то страшного, и озиралась она опасливо по сторонам. Не могла она искоренить в себе страх неминуемой расплаты за их злодеяние. Да только пришла беда другая.

Наутро после Кумления24, когда тайком от всех они после гулянья девичьего покумились через березовый венок, пришел Богдан невеселым. Насторожила Яру твердая решимость, отражающаяся в глазах его, как луна в ночной глади Словенского моря.

- Сговорил меня отец, - угрюмо рыкнул Богдан.

Подкосились ноги девицы, и упала она на мох, впервые показавшийся ей жестким и неприветливым. Неужто ныне все закончится. А как же клятвы их? Как чаяния на общую жизнь?

Никогда еще Яра не боялась так потерять кого-то, как Богдана в это утро. Но чего она мнила себе? Неужто полагала, что отец единственного сына оставит бобылем жить? Ныне отвар полыни для неё показался бы медом в сравнении с той горечью, что осела на губах, проникла внутрь и затопила душу. Девица невольно приложила руку к груди, словно могла она вырвать её и выплеснуть смрадное варево.

- Ты знаешь её? – спросила она не своим голосом.

Посмотрел парень на неё тяжелым взглядом.

- Сестра твоя, - ответил он, зажевав травинку.

- Краса, - почему-то Яра не подивилась.

Почти каждый день сестра младшая сокотала о пригожести сына кузнеца и о том, как он полюбился ей. Только Яра не примечала это, а следовало бы. Отец, поди, решил, что ладно будет породниться с кузнецом.

- Поведал отец, что старому волхву видение было о нашей свадьбе, – продолжил Богдан. – Не принял он моего отказа, указав, что негоже перечить старцу и отказывать роду той, кто спас меня от смерти, - выплюнул он сжеванную травинку и взял другую. – Когда сказал я, что только ты мне мила, вышел он из себя. Запретно желать Ворожею. А вот сестру её сама Макошь велела. Не изменит он наказа своего.

- Приданое у Красы ладное, - к чему-то пролепетала Яра, глядя на нещадно зажатую травинку меж губ его.

- Да очнись же ты! – выкрикнул он, взяв её за плечи. – Не могу. Не хочу я жениться на другой, когда клялся тебе. И ты мне клялась!

- Что мы можем? – покачала она головой, чувствуя влагу на своих щеках. Разве можно идти супротив воли отцов своих?

- Извергнусь я из рода, - прошептал он. И в голосе его не слышалось робости аль сомнения. – И ты. Сбежим мы. Отправимся в другие земли.

Задрожала Яра. Как же могла она отречься от рода своего? От дедов и прадедов. От отца и матери, которые вырастили и вскормили её. От крови своей.

- Неправильно так, - прошептала она, глядя в безумные темные глаза.

- Ты поклялась мне, - напомнил он. – Ты моя суженная.

- Да! Да. Но не так, - взмолилась она.

- Не женюсь я на сестре твоей, и иной стези нет для меня, - нежно взял он в колыбель рук своих её лицо. – Со мной ты? Жена моя.