- Знаю, матушка, - согласилась с ней Яра, возвращаясь к своей работе. Промаргивала она слезы непрошенные, но не смогла удержать одну. Когда скатилась она по щеке, падая в опару для пирога, вздохнула горько старая женщина.

- В Большой День Макоши в листопад20 положишь ты завет ей, как требуют боги, - прошептала мать, тяжко вздыхая. – Не смогу я подсобить тебе, кровинушка ты моя.

- Ты уже подсобила, матушка, - успокоила её Яра. – Уже давно я примирилась со своей судьбой и не жду иного.

- Ох, сестрица, а как бы тебе пошла клетчатая понёва, - вздохнула Краса, а потом вдруг отбросила чугунок и вскочила. – А давай попляшем!

- Опомнись, дуреха, - попыталась угомонить её мать.

- Отца и братьев нет дома, - продолжала баламутить Краса. – Никому не скажем мы, - схватила она Яру за руку. – Пойдем, сестрица. Теплый дождь будет нам подыгрывать.

Яра робко взглянула на мать. Кивнула опасливо старая женщина, и осмотрелась по сторонам, будто подсматривать мог кто.

Выбежали девицы во двор, окруженный высоким тыном. Пытаясь зажечь своим пылом Яру, Краса начала прыгать по лужам и, подняв понёву, приплясывать, что-то напевая. Вслед за ней попыталась несмело притопнуть Яра, но несвычная к веселью, остановилась. Подбежала к ней сестра радостная и потащила за руку, уговаривая поскакать вместе. Робко подалась за ней Яра да с большой охотой. Так ей хотелось изведать бескручинную девичью веселость.

Глядела мать с порога, как пляшут две её дочери под теплым дождем. Были легки движения Яры. Чудилось женщине, будто слышит она музыку всей земли, которую неподвластно услышать простым людям. Сияла на губах дочери улыбка счастливая. Была похожа она на прекрасную Берегиню21, которой суждено ей было стать после смерти. Смахнула женщина подступившую слезу, которая жгла пуще крапивного листа.

Плясали девицы позади избы около клети, и никто не слышал, как открылись ворота и заржал конь.

Кружилась Яра, раскинув руки, под красивую песнь дождя, обращая лицо к небу, подставляя его каплям воды, которые незаметно смывали горько-сладкие слёзы. Понимала её мать, как и понимала то, что не позволят Ворожее жить по прихоти своей. Не ей было решать судьбу свою, а всем селянам, которые ни за что не позволят сгинуть дару великому в девице распоясавшейся.

Всполошил её визг Красы. Остановилась девица и тоже безмолвно вскрикнула, когда глаза её встретились с темным взглядом сына кузнеца. Держал он под узды лошадь свою с возом. Видела Яра, как взгляд его погладил каждый изгиб девичьего тела под облепившей её рубахой. Сызнова пронзила её дрожь от ожидания чего-то неизведанного, больно сладкого, что безмолвно обещали яркие глаза парня.

- Яра, ступай в избу! – спохватилась мать.

Опустила девица глаза свои и стремглав пронеслась мимо матери. Заалели щеки ее, а стук сердца слышался, как ей чудилось, по всей округе. Краса уж разделась, когда сестра вошла в переднюю, на лице её блуждала улыбка.

- Ах, Яра, какой же он… - не смогла младшая подобрать подходящего слова и рассмеялась заливисто. – А ты видела, как он робко поглядел на меня и отвел глаза? Полюбилась я ему.

Еще что-то щебетала Краса, как маленькая лесная птичка, а Яра думала, что от неё сын кузнеца не мог отвести глаз. Только не ведала она, отчего это. То ли для него она была так красива, что не смог он сделать этого. При мысли об этом девице самой захотелось рассмеяться. То ли ничего в ней ему не приглянулось, и просто он взирал на неё, дабы не поддаться желанию посмотреть на Красу. Что же было вернее? И что было правильнее?

Видели в окно девицы, как парень молодой покинул двор. Мать хмурой тучей вошла в избу.

- Матушка, - не примечая настроя матери, Краса заскакала козленком вокруг неё, - он выспрашивал обо мне?

- Да ну тебя, Краська! – отмахнулась мать. – Лучше за работу принимайся.

Послушно уселась девица и взялась за оставленный давеча чугунок, но с губ её так и не сошла лукавая улыбка. Яра тоже воротилась к делу своему, да ладонь матери легла на руку её, останавливая. Заглянула она во всезнающие глаза старой женщины.

- Оставь это, - прошептала она. Разумела Яра, что не о требе сейчас мать говорит. – Нет у тебя другой стези окромя судьбы Ворожеи. Не сей в себе и его душе семя чаянья.

Опустила Яра глаза, ничего не ответив. Как смела она сознаться матери, что семя не только посеяно, но уже дало маленький крепкий росток?

Встречал лес денницу да Ворожею переливчатой трелью пробудившихся птиц. После двух дождливых дней Яра с отрадой вдыхала лесной воздух. Ноги её утопали в сыром мху и траве. Как всегда поздоровалась девица с деревьями и всеми лесными жителями. Сегодня не думала она собирать травы. Лесу надо было отдохнуть и выпить всю живую воду, которую послала с небес Додола22.

Не ведала Яра и боялась думать, придет ли сын кузнеца. Люто ее терзал страх. Хотела она видеть его, но и боялась потакать желанию запретному. Вера её в судьбу свою пошатнулась, но отчего-то помогло это девице почувствовать себя свободной. Будто вместо рук у нее отрастали крылья могучие.

Услышала сердцем она приход его. Знала Яра, что глядит он на неё – вслед за взглядом его по девичьему телу пробежал озноб. Не поворачивалась она, но ведала, что подошел он слишком близко. Сильные теплые руки легли на плечи тонкие, и у девицы чуть не подкосились ноги, а разум на мгновение помутился. Прижал парень спину её к своей сбойливой груди. Застучало неистово сердце Яры, заглушая все остальные звуки, но не пошевелилась она, не старалась вырваться. Впитывала в себя девица, как лес посланную воду, теплоту и силу сына кузнеца.

- Ты пришла, - был его шепот будто ласковый шелест листвы.

- Да, - едва слышно произнесла девица на выдохе.

Отчего-то парень усмехнулся. Чувствовала Яра, как лицо его зарылось в распущенные волосы. Сделал вдох он глубокий.

- Ты пахнешь полынью, - дыхание его защекотало ухо, и девица поежилась, не удержав смешок. Он тоже коротко рассмеялся, крепче сжав в своих руках тело девичье.

Стояли они, пока сердце Яры не утихомирилось, а мысли, разбежавшиеся пугливыми мышатами по углам, не воротились, напоминая о разговоре с матерью.

- Богдан, - впервые посмела Яра назвать его по имени, - нам… - сглотнула она тугой ком в горле, - не позволят нам.

- Кто? – спросил он.

- Люди, - вымолвила она. – Никто не поверит, что Великая Макошь позволила мне.

- Ты говорила с Великой Богиней? – спросил он, поворачивая её к себе.

- Да, - не смела Яра поднять на него глаза.

Враз поднял он девицу и закружил средь деревьев. Сама того не ведая, рассмеялась Яра, чувствуя неземную легкость птицы.

- Тогда никто не сможет помешать нам, - твердо произнес сын кузнеца, ставя её на землю. Заглянул он в голубые глаза и коснулся нежной девичьей щеки. – Ныне ты моя суженная. Пусть не пред людьми, но перед богами.

И опять у Яры внутри все сжалось от дурного предчувствия. Будто кто-то потянул её вниз в пучину земную. Даже почудилось ей, что покров мха сырого зашевелился, готовый связать их ноги. Закрыла девица глаза свои.

- Страшно мне, - прошептала она.

- Я тебя в обиду никому не дам, - коснулся Богдан сухими губами дрожащих век. – Хочешь, сейчас же пойду и поведаю родителям о выборе своем.

- Нет! – вцепились девичьи пальцы в холщовую рубаху, и впервые она открыто заглянула в глаза ему. – Пока утаим наш сговор. Не поймут люди. Не пощадят тебя.

- Ты обо мне печалишься? – ласково погладил он её по голове. – Ушел бы я уж к праотцам, кабы не выходила ты меня. А ныне без тебя мне жизни все равно не будет.

- Тогда не перечь мне, - взмолилась она. – Завтра на зорьке я опять приду сюда.

- Я знаю, - прошептал парень. – А коли не придешь, разыщу я тебя.

- Приду, - посулила Яра, выпутываясь из крепких рук.

Успел Богдан сызнова ухватить ладонь её, и снова она поглядела на него.

- Ну, пусти же! – тихо попросила она. – Мне домой пора.