Страшилась она да знала ответ свой.

- У нас на двоих общая жизнь, - повторила девица слова вечорней клятвы, ведая, что не сможет без него видеть света белого. - Ни слово, ни радость, ни слезы, ни случай – ничто нас не разлучит.

Улыбнулся Богдан и прижался своим лбом к ее. А Яра враз почувствовала мир в сердце и успокоилась. Решение было принято. Перестало внутри всё метаться. А может, оцепенела душа ее из-за больно тяжкого груза вины и стыда, затопивших её из-за деяния, которое собиралась она сделать по велению сердца. Предать род свой.

Сговорились бежать они после Купайлы. Всю Русалию25 просидела Яра в избе рядом со счастливой сестрой, которая, как пичуга по весне, щебетала о свадьбе своей. Изредка мать поглядывала на закручинившуюся Яру, не смевшую глаз от пола поднять. Вызывала она речами своими её на разговор, не как Ворожею, а как дочь родную, да только понапрасну. Пряталась та за своими берестяными туесками, в которые складывала высушенные травы и измолотые коренья, силясь не пролить ни одной слезинки. Мысленно падая в ноги матери родной и тут же откладывая и для себя травы, дабы потом сложить их в кузовок побольше. Мало ли где придется жить им, а трав таких больше не соберешь в этом году. Всяк листочек должен быть сорван в свое время, дабы выгонять нечисть и злых духов, излечивая.

В День Купайлы все девицы селенья спозаранок собрались на сбор цветов и трав оберегающих. Сплели они венки и пучки-обереги для каждого селянина. Особо трепетно переплетала Яра травинки для суженного своего. Да только у Красы были те же чаянья.

- Ладный венок для нареченного моего получился, - оценила она работу свою, и тут же рядом сидящие девицы засмеялись знающе.

Задрожали руки Яры, с трудом удерживая крепкий, почти доделанный пучок. Знала Ворожея, что не по нраву придется это сыну кузнеца. Коли подбежит Краса первая к нему, не потерпит он и обидит её прилюдно, пусть и сговорились их отцы. Не желала она зла своей сестре, и иначе не могла поступить, как отдать ему венок свой загодя. Почуяла она ранее других, что идут парни молодые со срубленной березкой, и поднялась, дабы встретить их у кромки леса. Появились они, и кинулась она к ним, раздавая свои венки и обереги. Знала, что не откажут Ворожеи.

Лишь мельком взглянула она на суженного своего, лишь на краткий миг задержалась её рука в его, но с лихвой хватило этого, чтобы сердце девичье запело, наполняясь солнечной радостью. И глаза застеленные счастьем не заметили, как бросила наземь венок свой Краса и принялась топтать в гневе. Как сверкнули недобрым блеском глаза старого волхва. Как в подлеске расправила свою спину черная змея и шипуче засмеялась.

После купания обрядового зажгла Яра священный костер под заговор старого волхва. Тут же заиграли селяне в дудки и трещотки. Стали молодые приглядывать суженных своих. Сызнова Краса подбежала к сыну кузнеца, хлопнула по плечу его и убежала. Глянул Богдан на Яру исподлобья, но все же побежал за молодой девицей. Догнал, да, прыгая через костер, расцепил с руки с ней. Топнула Краса ногой, побежала к Яре и крикнула что есть мочи со всей злостью своей:

- Из-за тебя все! Что неймется тебе все?

Увидела Яра по глазам сестры, что разумела все та. Не смогла сдержаться и опустила взгляд. Стих весь гам. Селяне враз забыли о веселье.

Подбежала мать к сестрам.

- Не мели, Краська! – шикнула женщина. – Опомнись, бесстыжая.

- Это она бесстыжая! – не унималась младшая сестра. – Не следует она наказу богов. Видела я их милующихся в лесу.

- Мне Великая Макошь позволила! – не сдержалась Яра, обретая смелость правдивую. – Испросила я у неё позволения и получила его.

Не заметила она, как встал рядом с ней сын кузнеца. Почувствовала только руку его крепкую, сжимающую ладонь ее. Взглянула она, как бесстрашно стоял он под косыми и порицательными взглядами селян.

- Ослушался ты завета богов, - проговорил сурово волхв. - Не тронь то, что не принадлежит тебе. Ворожея принадлежит только богам.

Сжалось сердце Яры в супротивном гневе. Ныне уже не могла она смириться с речами старика.

- Сама Макошь и Лада благословили нас, - твердо ответил Богдан. – Не людям перечить воле Великих Богинь.

- Ты смеешь говорить, как ведающий? – вскричал волхв. – Боги накажут нас. Всех нас. Все селяне будут страдать от злодеяния вашего!

- Не могут одни боги защищать, а другие наказывать, - наперекор ему опять выступил парень.

По толпе селян прокатился рокот.

- Не мальчишке говорить об этом! – осмотрел волхв тут же примолкнувших селян. – окончен пир! Ступайте по домам своим и молитесь, дабы не метнул Перун мертвые копья свои.

Глянула Яра на Богдана. Не желала она отпускать его руку. Ведала, что беда случиться, коли расстанутся они ныне.

- Ступай! – прошептал парень. – Завтра уйдем мы, коли не переменит старик решения своего.

Отпустила Яра руку его и тут же тягостная пустота проникла в душу ядом, губя все зародыши радостного упования. Не к добру были предчувствия её. Только знала она, что ни за что теперь не отступится от Богдана.

- Что же ты наделала, доченька, - тихо запричитала мать. – Говорила ведь я тебе, примирись с участью своею.

Молчала Яра всю дорогу к дому, слушая слезные уговоры старой женщины. Молчала и когда под тяжелым взглядом отца и братьев зашла в избу. Тихонько поднялась на полати и легла, крепко зажав в руке железное древо жизни. Молчаливо призывая богов заступиться за них.

Старый волхв с коварной усмешкой затоптал догорающий огонь священного костра. Все сладилось проще, чем мнилось ему. Много лет он ждал, что в избранном роду появиться та, которая надобна Великому Богу. Как пришлось ему держать её в черном теле, не давая владеть своей божественной силой. Как пришлось окружить запретами, с которыми светлая душа девицы примирилась, да не смогла против любви выстоять. Много парней молодых на Ворожею поглядывали, да ни у кого не хватало духу выступить супротив порядку богов. Только в сыне кузнеца увидал он своевольный дух. Тайными путями смог он свести их вместе, ведая, что Ворожея западет в душу его. Покрыв пеленой уснувший разум его, вселил он чаянье в душу его, как и в доверчивую Ворожею, опоил которую в День Макоши, дабы пала защита света. До цели заветной оставалась малость. И пусть уготовано погибнуть ему, но с великой радостью отдаст он жизнь свою Великому Богу…

А ночью темной наползли на селения черные гадюки и притаились в низинах под тынами да в подклетях. Поутру ребятишек малых да зазевавшихся стариков пожалили. До поздней ночи пришлось Яре выгонять хворобу мучительную, и в каждой избе встречали её безмолвным порицанием. Ведала она, что усмотрели в этом кару богов, как старый волхв предсказывал. И вина в страдании их только на ней и Богдане. Предчувствие беды неминуемой завладело ретивым. Неужто обманула её Макошь? Али почудилось ей только позволение её из-за горячего желания уверовать в это.

Не до всех изб успела дойти в тот страшный день Ворожея, и много душ отправилось к праотцам в ирий26 небесный. Воротилась она в дом родной совсем измотанная, только встретили её стены молчаливые. Защемило сердце её, почуяв недоброе. Не вышли из избы отец да мать с Красой, коли не случилось бы что-то страшное.

Выбежала она, не помня себя от страха. На угоре за селением, где рос старый дуб, увидела Яра толпу селян в свете яркого костра. Чуяла она, что нельзя ей идти туда, что худо будет, но не могла она иначе, ведала, что Богдану нужна её помощь. Бросилась она бежать, не упуская из виду притихшую толпу. Карабкаясь по угору крутому, падала на траве росистой, пытавшейся остановить ее, оплетая ноги босые. Да только снова Яра подымалась, не желая отступать. Подивилась она и испугалась безмолвию толпы. Лишь слышался одинокий женский плач, где-то недалече. Увидев Ворожею, расступились перед ней селяне, открывая глазам её страшное зрелище. Стоящий на коленях Богдан враз поднял голову, будто узрел её приход. Обласкал он её взглядом своим с головы до пят, улыбнулся своей игривой улыбкой и упал навзничь, пронзенный копьем от руки старого волхва. Закричала Яра не своим голосом, разбивая тягость ночной тишины. Подбежала к нему и перевернула. Все еще хранил остатки разума потухающий взгляд его, а губы улыбались ей. Гладила она его щеки, призывая все свои силы не отпускать его душу в мир Нави. Только все было бестолку. Медленно угасал огонек жизни в темных глазах его.