Генар-Хофен задумчиво сказал:

– Значит, артефакт… По-моему, это смахивает на… как там это называют… Внеконтекстный парадокс?

– Проблема, – поправил Тишлин. – Внеконтекстная проблема.

– Гм… Ну да. Она самая. Почти.

С Внеконтекстной проблемой большинство цивилизаций сталкивается лишь однажды, поскольку обычно она носит характер точки, завершающей предложение. Суть Внеконтекстной проблемы чаще всего объясняют на следующем примере. Представьте, что ваше племя живет на большом плодородном острове. Вы расчистили землю, изобрели колесо, письменность и прочее, соседи либо порабощены, либо склонны к сотрудничеству, но в любом случае не представляют угрозы. Итак, все излишки продукции уходят на постройку святилищ в вашу честь, а ваша власть и авторитет практически абсолютны – достопочтенные предки о таком и не мечтали. Жизнь идет ровно и гладко, как долбленая лодка по мокрой траве… Вот только в бухте внезапно появляется зазубренный кусок железа без парусов и с дымным следом позади, на берег высаживаются какие-то типы с непонятными палками и сообщают, что вас открыли, что вы стали подданными императора, жаждущего даров под названием налоги, и что вот эти ясноглазые духовные лица хотели бы перекинуться парой слов с вашими жрецами.

Вот так и выглядит Внеконтекстная проблема. В усложненном, высокотехнологическом варианте подобное происходит в планетарном масштабе, когда первооткрывателями цивилизации выступают какие-нибудь Хамы, а не, скажем, Культура.

У Культуры случалось много небольших ВП, и, если бы не соответствующие меры, ей грозила бы гибель, но пока все заканчивалось благополучно. Считалось, что последняя из известных ВП для Культуры была вызвана то ли Роем-Гегемоном, поглотителем галактик, то ли случайно потревоженными Древними, то ли внезапным визитом соседей-андромедян, происшедшим сразу же после прибытия на Андромеду первой экспедиции Культуры.

В целом присутствие Сублимированных Старших Рас угрожало целым рядом ВП, однако же никто из них пока не пытался ни целенаправленно изучать Культуру, ни брать ее под контроль. Тем не менее ожидание первой серьезной ВП было излюбленным интеллектуальным депрессантом для людей и Разумов Культуры, которые обожали отыскивать угрозу катастрофы даже в своих утопиях.

– Почти, – согласился призрак. – Возможно, она самая. И возможно, твое содействие сделает ее чуть менее вероятной.

Генар-Хофен кивнул, глядя на столешницу.

– И кто за это отвечает? – спросил он с усмешкой. – Обычно контроль над происшествиями поручают одному из Разумов, или как их там.

– Координатором Происшествия назначен всесистемник «Сторонняя разработка», – ответил Тиш. – Он сообщает, что ты вправе задавать ему любые вопросы.

– Гм… – Генар-Хофен такого корабля не помнил. – А почему я?

Впрочем, он уже догадывался, каким будет ответ.

– «Спальный состав» в последнее время ведет себя очень странно, – удрученно произнес Тишлин. – Корабль сменил объявленный курс, перестал принимать души на Хранение, почти ни с кем не вступает в переговоры. Но говорит, что готов принять тебя на борт.

– Наверное, хочет меня отругать, – сказал Генар-Хофен, покосившись на облачко, проплывшее над лугами в долине на одной из проекторных стен столовой. – Или нравоучение прочесть. – Он вздохнул, продолжая разглядывать комнату, потом пристально посмотрел на образ Тишлина и спросил: – А она еще там?

Призрак медленно кивнул.

– Тьфу ты, – сказал Генар-Хофен.

– Ох, в мозгах свербит.

– Майор, это чрезвычайно важно.

– Я только на первую часть взглянул, а у меня уже колотье во всем корпусе.

– Без этого не обойтись. Пожалуйста, прочтите все внимательно, а потом я объясню, в чем дело.

– Да чтоб у меня стебельки узлом завязались! Вы хоть понимаете, как тяжко это читать после веселой полковой пирушки?

Пятерик сомневался в том, что после безудержных возлияний люди страдают точно так же, хоть они и уверяли, что испытывают схожие мучения. Впрочем, если не считать Генар-Хофена – не то уважаемого гостя, не то просто безумца, – люди вели себя слишком напыщенно и рассудительно; вряд ли они станут истязать себя ради забавы. Кроме того, их настолько не удовлетворяло собственное физическое обличье, что они пытались изменить его на разные лады. Скорее всего, похмелье представлялось им досадной помехой, а не способом закалки характера, и они, по своей недальновидности, решили от него избавиться.

– Безусловно, майор, утром после веселой гулянки всем паршиво. Но все же…

Эмиссар – Хам с ним уже однажды встречался – чем-то напоминал покойного отца Пятерика, только лучше сложенного, и это сходство раздражало. В гнездовье эмиссар появился без предупреждения. Будь Пятерик не знаком с привычками вышестоящего руководства, размышлял бы сейчас о способах пытки для начальника службы безопасности гнездовья. Кое-кому обрубали щупальца и обрезали клювы за куда меньшие провинности.

К счастью, он успел опустить балдахины над заместительницей жены и двумя вице-куртизанками, прежде чем мерзавец возвестил о своем появлении, бесцеремонно вплыв в гнездовье.

Пятерик, клацнув передним клювом, подумал: «Фу, гадость! Будто всю ночь проспал с клювом в заднице».

– А нельзя ли в двух словах растолковать, что означает это дурацкое сообщение? – спросил он.

– В двух словах – нельзя. Чем быстрее вы ознакомитесь с посланием, тем быстрее я смогу рассказать о его значении и объяснить, почему эта информация как минимум поможет вам навсегда избавиться от вмешательства Культуры.

– Гм… Ну да. А как максимум?

Эмиссар корабля развел глазные стебельки по сторонам – эквивалент улыбки у Хамов:

– Как максимум это сообщение поможет вам установить господство над Культурой – так же, как сейчас она могла бы установить господство над вами, если бы пожелала. – Помолчав, он добавил: – Сообщение это может положить начало процессу, в результате которого вся Галактика окажется в ваших руках. А после этого – экспансия и распоряжение ресурсами в таких масштабах, о которых вы даже не мечтаете. Я не преувеличиваю. Ну что, майор, вас это интересует?

Пятерик скептически фыркнул:

– Наверное. – Он тряхнул конечностями, протер глаза и, вернувшись к экрану с донесением, продолжил чтение.