– Как – исчезли?
– А вот так, взяли и исчезли. Бесследно, – подтвердил Тишлин. – Вообще не пойми что: потерять солнце, пусть даже мертвое, – это не шутка. Тем временем всесистемник, с которым «Трудный ребенок» состыковался для ремонта, обнаружил, что двигатели ЭКК пришли в негодность не от внутренних неполадок, а из-за стороннего вмешательства в их работу. Фактически ЭКК подвергся атаке. – Он хлопнул ладонью по столу. – Это, наряду с исчезновением звезды, осталось необъяснимым, однако почти двадцать лет все шло своим чередом. Проводились расследования, созывались специальные комиссии, но самое правдоподобное предположение состояло в том, что все это было высокотехнологичной проекцией, созданной некоей древней цивилизацией со специфическим чувством юмора. Появилось и другое, менее вероятное объяснение: звезда и все остальное провалились в гиперпространство. Правда, такое явление не прошло бы незамеченным… В общем, загадку обсуждали на все лады, но потом она приелась до полного безвкусия и перестала быть интересной. Через семьдесят лет «Трудный ребенок» ушел сначала из Контакта, потом из Культуры и стал Отшельником – очень необычное поведение для корабля его класса. А все люди, которые находились у него на борту, избрали так называемые Нестандартные формы существования.
Судя по скептической гримасе на лице Тишлина, он считал это выражение не слишком-то информативным. Откашлявшись, образ продолжил:
– Часть людей выбрала бессмертие, а часть – самоэвтаназию. Оставшиеся подверглись деликатному, но тщательному обследованию, не показавшему ничего необычного. А потом корабельные дроны присоединились к одному и тому же Групповому Разуму – который опять-таки ушел в Отшельничество – и с той поры не вступали в контакт ни с кем. Это еще более необычно. В течение века почти все люди, выбравшие бессмертие, погибли вследствие перехода к следующим, «отчасти несовместимым», Нестандартным формам существования. Затем Отшельники и Особые Обстоятельства – последние к тому моменту всерьез заинтересовались происходящим, что неудивительно, – полностью потеряли связь с «Трудным ребенком». Похоже, он бесследно пропал. – Образ пожал плечами. – Это произошло полторы тысячи лет назад, Бир. С тех пор корабль никто не видел и ничего о нем не слыхал. Останки некоторых погибших проанализировали с использованием новейших методик и выявили потенциальные изменения в наноструктуре мозгового вещества, но дальнейшие исследования сочли невозможными. Наконец, спустя сто пятьдесят лет, историю предали огласке, в прессе она обсуждалась на все лады, но спрашивать было не с кого – нет ни корабля, ни дронов, ни людей. Не с кем говорить, не у кого брать интервью, некого описывать. Все сошли со сцены, включая и главных звезд – светило и артефакт.
– Ну-у-у, – протянул Генар-Хофен. – Все это очень необ…
– Погоди! – Тишлин воздел палец. – Есть одна зацепка. Пятьсот лет назад объявился человек с «Трудного ребенка». Не исключено, что с ним можно побеседовать, хотя последние двадцать четыре столетия все они избегали разговоров.
– Человек?
– Человек, – кивнул Тишлин. – Женщина. Капитан корабля.
– Тогда еще были капитаны? – Генар-Хофен улыбнулся и подумал: «Чудеса, да и только!»
– Уже тогда должность была чисто номинальной, – признал Тишлин. – Женщина командовала не кораблем, а экипажем. В общем… она существует, хоть и в несколько сокращенном виде. – Образ Тишлина, выдерживая паузу, внимательно посмотрел на Генар-Хофена. – На Хранении у всесистемника «Спальный состав».
Образ снова умолк, рассчитывая, что племянник отреагирует на это название, но Генар-Хофену удалось сохранить невозмутимый вид.
– К сожалению, осталась только ее личность, – продолжил Тишлин. – Хранилище на одном из орбиталищ, где находилось ее тело, было уничтожено при атаке идиран полтысячи лет назад. Считай, нам повезло; она так умело заметала следы – видимо, при содействии сочувствующего ей Разума, – что, не случись атаки, никто о ней не узнал бы. После гибели тела записи тщательно перепроверили и лишь тогда выяснили, кто она такая. Более того, Особые Обстоятельства подозревают, что она располагает определенной информацией об артефакте, – точнее, они уверены, что сведения у нее есть, но сама она об этом не знает.
Генар-Хофен помолчал, рассеянно теребя поясок халата. «Спальный состав». Давно он не слышал этого имени, давно не вспоминал о старой машине. Корабль ему иногда снился, пару раз даже являлся в кошмарах, но Генар-Хофен так старался об этом забыть, так настойчиво загонял отзвуки воспоминаний в дальние уголки разума, что теперь, при упоминании этого имени, почувствовал себя странно.
– А почему сейчас, спустя два с половиной тысячелетия, вся эта история обрела такую важность? – спросил он у голограммы.
– Дело в том, что объект, похожий на артефакт, обнаружен у звезды Эспери, в Верхнем Листовихре, и ОО нуждаются в любой информации, которая поможет решить проблему. Там нет огарка звезды возрастом в триллион лет, но есть такой же на вид артефакт.
– А что я должен делать?
– Проникнуть на борт «Спального состава» и поговорить с мимиджем – кажется, это конструкт ее личности внутри Разума… – неуверенно пояснил образ. – Я о таком и не слыхал… Короче, надо уговорить ее совершить возрождение, чтобы с ней могли побеседовать. «Спальник» ее просто так не отпустит и, уж конечно, не станет сотрудничать с ОО. Но если женщина сама попросит о возрождении, то кораблю придется удовлетворить ее желание.
– А почему… – начал было Генар-Хофен.
– Это еще не все, – поднял руку Тишлин. – А если она не согласится на возрождение, ее умослепок можно будет скопировать особым устройством, через канал, по которому будет вестись разговор с мимиджем. Всесистемник ничего не узнает. Понятия не имею, как именно все произойдет: по-моему, к этому причастен корабль, на котором ты полетишь к «Спальнику» после того, как зафрахтованное судно Хамов доставит тебя на Ярус.
Генар-Хофен придал лицу как можно более недоверчивое выражение.
– А это вообще возможно? – спросил он. – Ну, копирование без ведома «Спальника».
– Не знаю, – пожал плечами Тишлин. – В ОО полагают, что да. Короче, вот это я и имел в виду, говоря о похищении души мертвой женщины…
Генар-Хофен задумался.
– А что за корабль отвезет меня к «Спальнику»?
– Мне не… – начал образ, потом удивленно умолк. – А, только что сообщили. ЭКК «Серая зона». – Образ улыбнулся. – Судя по всему, ты о нем наслышан!
– Да уж, наслышан, – подтвердил Генар-Хофен.
«Серая зона». Ее поведение осуждали и презирали все корабли Культуры; она проникала в сознание разумных существ с помощью электромагнитных эффекторов – далеких потомков аппаратуры противодействия электронному шпионажу, используемой цивилизациями третьего уровня. Это сложнейшее мощное оружие было так же просто в обращении, как и арсенал обычных кораблей Культуры. Применяя эффекторы, «Серая зона» проникала в клеточное вещество животного разума и употребляла полученные сведения в собственных, обычно мстительных целях.
За это гнусное пристрастие корабль-изгой прозвали «Мозгодралом», – впрочем, в переговорах с ним другие Разумы этой клички не использовали. Он причислял себя к Культуре и формально оставался ее гражданином, но все его чурались, и он фактически стал изгнанником среди кораблей, составлявших грандиозный разнокалиберный метафлот Контакта.
Да, Генар-Хофен много слышал о «Серой зоне». Теперь все начинало обретать смысл. Именно «Серая зона» и была кораблем, способным, а главное, дерзнувшим бы похитить Хранимую душу из-под носа «Спальника». Последние десять лет «Серая зона» активно совершенствовала методы проникновения в сны и воспоминания представителей различных биологических видов, а «Спальный состав», по слухам, вот уже лет сорок не развивал свои технологии, посвящая все время иному, не менее оригинальному увлечению.
Образ дяди Тишлина, рассеянно глядя на Генар-Хофена, произнес:
– В этом вся красота. У «Спального состава» свои причуды, но он, как и остальные всесистемники, «Серую зону» на борт не пустит. ЭКК придется ждать снаружи, что весьма упрощает затею с похищением мимиджа. Если бы «Серая зона» в этот момент была на всесистемнике, кража не осталось бы незамеченной.
