— Подумал, что стоит немного прибраться. Посуда была пыльной, — он посмотрел на моего брата. — Ты Люк? — Ривер достал руки из воды, потянулся к ящичку и схватил белое полотенце с вышитой улыбающейся овечкой.

Я смотрела, как он вытирает руки, и мне пришло в голову, что полотенцу, которое он использовал, наверное, уже тысяча лет, как и всему остальному гостевому дому, а пальцы, вышивавшие красную улыбку этой овечки, превратились ни во что иное, как в кости в земле.

«Мёртвые повсюду, — говорила Фредди. — Потому не бойся их, Вайолет. Если ты не боишься мёртвых, значит, ты не боишься смерти. А если ты не боишься смерти, тогда единственное ненастье, которого тебе стоит бояться, это Дьявол. И так и должно быть».

Я скучала по родителям. Скучала по виду маминых пальцев, покрытых пятнами от краски, и по её мечтательным зеленовато-карим глазам, которые вовсе не такие, как мои, потому что мои были, как я уже сказала, голубыми, от чего взгляд казался пристальным. Скучала по тому, как сильно обнажались её зубы, когда она смеялась, и как её нос казался немного крупнее, если смотреть в профиль.

И, конечно, я скучала по папе. Скучала по наблюдениям из тёмного служебного входа за тем, как он носит холст по заднему дворику, пытаясь найти место с лучшим освещением. Скучала по тому, как он вздыхал каждый раз, когда смотрел на разрушающуюся теплицу, после чего качал головой и возвращался к картине. Он был гораздо старше мамы и его каштановые волосы давно поредели. Да, я скучала по их медному оттенку при солнечном свете. И скучала по тому, как он пил херес после ужина в библиотеке, а затем храпел так громко, что слышно было даже наверху. Я скучала по морщинкам вокруг его глаз, по широкому лбу.

Но это не шло ни в какое сравнение с той болью, которую я чувствовала внутри, из-за моей чёртовой Фредди, которая всегда была рядом, особенно если отсутствовали родители. Всегда рядом, пока не умерла, вот так-то. Я скучала по её светлым вьющимся волосам, собранным в пучок, — неизменная причёска ещё с 30-х годов. Скучала по шерстяным беретам, которые она носила даже тогда, когда на улице было тепло. Её одежда иногда пахла лимонами. А иногда — дорогими французскими духами! Я скучала по мягкой коже её лица, персиково-бледной и чистой, без морщинок. Некоторые женщины были такими: их лица оставались молодыми, а глаза ясными, неважно, сколько им было лет. Я хотела выглядеть как Фредди, достигнув пятидесяти.

Люк заёрзал. Я выбросила грустные и тоскливые мысли о Фредди из головы и встретилась взглядом с Ривером.

— Да, это мой брат и наша соседка Саншайн. Она живёт в коттедже дальше по улице.

Ривер пожал руку Люка. Я заметила, что брат был на несколько дюймов выше парня, что удивило меня, поскольку мне Ривер казался очень высоким. Или нет? Нет, когда мы встретились, я посчитала его не особо высоким. Стандартным. За последний час Ривер возвысился в моих глазах.

Саншайн рассматривала его, а затем оглянулась на меня через плечо и облизнула губы. Я проигнорировала её и посмотрела на Люка. Мой брат одинаково относился ко всем девушкам, но когда он встречал парня, то делал одно из двух: либо начинал говорить свысока, используя специальный снисходительно-ненавистный тон; либо преклонялся со всем скрытым пылом осиротевшего мальчика, а на это он был способен.

— Ривер. Рад, что ты нашёл объявление Вайолет, — Люк сделал паузу, почесав локоть с деланным беспечным видом. — Круто, что ты будешь жить с нами. А то у нас недостаток парней. Обычно мне приходится проводить лето с этими двумя. — Он кивнул подбородком на Саншайн и меня. — Мне давно нужен был кто-то, кто может пить виски без нытья. И не помешает корректировщик при занятиях тяжёлой атлетикой. Мои штанги лежат в одной из комнат на третьем этаже Ситизена. Ты качаешься?

Значит, поклонение.

Ривер улыбнулся Люку, но не ответил.

— Мы собираемся в продуктовый. Хочешь присоединиться? — Саншайн обошла Люка и взмахнула волосами; появилось впечатление, будто она мгновенно заполнила собой всю кухню.

— Да, — ответил Ривер. — Я как раз включил холодильник. Мне нужна еда. Следовательно, я пойду с вами в продуктовый, — он посмотрел на меня и подмигнул.

Я уставилась на парня, а затем рассмеялась, и он одарил меня своей кривоватой улыбкой. Мои щёки снова зарделись, потому я выскользнула из домика и пошла обратно в Ситизен, чтобы взять несколько сумок для продуктов. Затем мы четверо направились к яблоням. Цветы белой яблони раздувало на морском бризе, и когда мы проходили под ними, несколько лепестков упало на плечи Ривера. Он не смахнул их, и мне это пришлось по душе. Вместе мы дошли до земляной тропинки и отправились в Эхо.

Люк продолжал задавать Риверу вопросы о том, откуда тот приехал, чем ему нравится заниматься, но парню каким-то образом удавалось избегать прямых ответов, что казалось естественным, но на деле было довольно умно, если действительно обращать внимание. Что я и делала.

Саншайн шла рядом со мной, размахивая своими длинными волосами и виляя круглой попой и бёдрами, создавая при этом причудливые изгибы. Довольная как слон, что теперь у неё было два симпатичных мальчика, с которыми можно было пофлиртовать. Я вдыхала запах земли, листвы и леса, и тоже была в хорошем настроении.

Когда мы прошли примерно полмили, то напоролись на старый железнодорожный туннель, скрывающийся за зеленью деревьев. Поезда тут не проезжали уже много лет. Рельсы давно исчезли, но туннель остался, чёрный, как смоль, растянувшись на целую милю под холмом, где, как мне казалось, он заканчивался обвалом. Мне удавалось сделать где-то двадцать или тридцать шагов внутрь, но у меня никогда не хватало смелости пройти весь путь и узнать, что кроется в темноте, в самом конце.

Меня всегда удивляло, что взрослые, любящие убивать на корню всё веселье, никогда не пытались заколотить проход. Может, туннель проходил слишком далеко от города для любой группки глупых подростков, чтобы заблудиться в нём и умереть. Или сломать ногу. Или покурить травки. Или избить какого-нибудь бедного отличника и поджечь город с моральной уверенностью и антитуннельной евангелизацией. Или, возможно, недостаток интереса к туннелю был оправдан Блу Хоффманом. И слухами. Мы остановились перед туннелем и уставились на него, как четыре всадника, глядящих сверху вниз на поверженного врага.

— Знаете, — начал Люк, — никто даже не представляет, как далеко он проходит. Предлагаю забыть о продуктовом и проверить это самим. Что думаешь, Ривер? Может, послать девочек за едой, пока мы будем исследовать?

Саншайн застонала.

— Точно. Я девчонка, поэтому слишком боюсь идти в туннель. Пошёл ты, Люк!

— Говорят, там живёт лунатик, — сказала я Риверу, уперев руки в бока и слегка покачивая ими, чтобы жёлтая юбка Фредди привлекательно облегала мои ноги. Затем поняла, что такое поведение больше подходит Саншайн, и перестала.

— Продолжай, — сказал Ривер. Он улыбался, и в его карих глазах читалось веселье и спокойствие, а также некое стремление.

— Эта история передаётся из поколения в поколение ещё с нашего детства, а может, и раньше, — продолжила я. — Жил один мужчина по имени Блу Хоффман, он отправился на войну, где убивал людей. Это свело его с ума. Потом он вернулся домой. После этого начали исчезать дети. К тому времени как копы начали искать Блу, он тоже исчез. Детей так и не нашли. Говорят, Блу живёт глубоко в туннеле и держит их в качестве рабов — они никогда не видят солнца и бегают, как мыши в темноте, практически ослепшие, питаются сырым крысиным мясом, и стали злыми, как сам Дьявол.

Люк покачал головой.

— Не могу поверить, что ты это помнишь, Вайолет. Я перестал верить в эту историю ещё в детском саду.

Я пожала плечами, отказываясь соглашаться, что это глупость.

— Это личная сказка нашего городка. Дело не в том, веришь ты или нет. Просто нужно продолжать распространять историю.

Несмотря на то, что Люк якобы не верил в эту легенду, я знала, что туннель пугал его. Внутри было так темно, что фонарик едва освещал тьму. И мысль о каком-то бедном пропавшем ребёнке с липкой бледной кожей и ослепшими молочными глазами, следящими за тем, как ты спотыкаешься по пути, ребёнке, который ожидает нужного момента, чтобы провести влажными пальцами по твоему лицу, прежде чем впиться двумя острыми зубками в твою шею… Ну, этого было достаточно, чтобы держать всех, даже моего брата, подальше от туннеля.