Сочинители хайку пользовались и еще некоторыми приемами, которые следует знать всякому, кто желает приблизиться к японскому оригиналу. Часто использовались кирэдзи, или «обрезанные слова», например кана, обычно обозначающее конец хайку, и я, разделяющее хайку на две части, которые сопоставляются или сравниваются между собой. Другая группа слов — киго — обозначает времена года (в отсутствие других указателей упоминание, например, об олене подразумевает осенний сезон). Почти все эти приемы призваны уменьшить количество ненужных слов.[57]
Холодок прополз по спине:
Хрустнула под каблуком
Гребенка жены моей покойной
В нашей спальне…
Идут весенние дожди,
А там, на крыше,
Под ливнем мокнет
Старый детский мячик.
Груша цветет,
Дама при свете луны
Читает письмо.
Бусон (1715–1783)
Июньские дожди. И вечером однажды Луна взошла тайком средь сосен.
Рёта (1718–1787)
Уйди с дороги,
Дай посадить бамбук здесь,
Госпожа жаба!
Тёра (1729–1781)
Рано же нынче весна! Ее вестники уж здесь — Сливы цветок и луна.
Басё (1643–1694)
Славка на сливе: Грязные лапки свои Счищает цветами.
Великолепно:
Через дырку в бумажном окне —
Млечный Путь.
Исса (1762–1826)
В своей бесценной книге «Японская литература»[58] Дональд Кин писал о так называемых связанных стихах, для которых хайку служат, по его выражению, «поэтическими кирпичами». Эти связанные стихи чем-то похожи на китайские и японские рисунки, свернутые в свитки; каждый может насладиться великолепием пейзажа или события, не торопясь развертывая их. Кин перевел отрывки из дорожного дневника «Узкая дорога в Оку», написанного Басё, знаменитым поэтом XVII в. Это прекрасный образец связанного стиха, пример состояния духа и разума, необходимого японскому поэту для сочинения стихов.
Мы намеревались спуститься вниз по реке Могами и дожидались хорошей погоды в местечке, называемом Оисида. Когда-то здесь были посеяны семена старой школы хайкай, и даже теперь дни ее расцвета не были забыты, и звуки флейты местных поэтов оглашали эти печальные северные края. Но они сетовали: «Мы ощупью бредем по дороге поэзии, не знаем, избрать нам старый или новый путь, да нет у нас наставника. Не могли бы вы помочь?» У меня не хватило духа отказаться, и вместе мы написали эти связанные стихи. Из всех произведений, написанных в том путешествии, это отмечено печатью наибольшего вкуса.
Вот что создали поэты, начиная с почетного гостя, Басё:
Самидарэ о / Какая быстрина!
Ацумэтэ судзуси / Река Могами собрала
Могами-гава / Все майские дожди.
Киси ни хотару о / Лодочки рыбаков
Цунагу фунагаи / Связывают светлячки огней
/ С берегом.
Итиэй
Урибатакэ / Дыни ждут,
Идзаю сора ни / Чтобы свет луны
Кагэ матитэ / Пролился с неверного неба.
Сора
Сато о мукаи ни / Вдаль от селенья бежит тропинка
Кува но хосомити / Сквозь заросли шелковицы.
Сэнсуй
В обстоятельном труде о хайку[60] Блайс приводит тринадцать признаков этой поэтической формы: отсутствие «я», одиночество, благодарное принятие, безмолвие, немудрствование, противоречивость, юмор, свобода, простота, вещественность, любовь, смелость, отсутствие склонности к нравоучениям.
Несколько примеров помогут лучше понять эти свойства. Они, конечно, не определяющие, но все же лучше выражают дзэнское Weltanschauung (мировоззрение).
Отсутствие «я». Блайс подчеркивает, что это качество можно с равным успехом называть «Полнотой „я“» (именно так, с большой буквы), подразумевая «взаимное проникновение всех вещей». Современный западный человек назвал бы это, вероятно, «забвением себя».
Бабочка скрылась вдали —
Дух мой
Вернулся ко мне.
Одиночество — по сути тоже подразумевающее «взаимное проникновение всех вещей» — сквозит в хайку о горной птице канкодори, которая живет вдали от человеческого жилья и голос которой, похожий на пение горлинки, всегда слышен издалека.
Ах, канкодори,
Ты углубляешь
Мое одиночество.
Благодарное принятие.
Травы в саду
Поникли и тихо лежат.
Безмолвие. В хайку слова «не столько выражают, сколько устраняют препятствия между нами и реальным миром», а может быть, и вообще не отделяются от нас.
Они молчат —
Гость, хозяин
И белая хризантема.
Юмор.
На тоненькой веточке сливы.
Свобода.
Просто поверь!
Разве не так
Летят лепестки?
Простота.
Роза Сярона
Цвела у дороги.
Увы! Лошадь съела ее.
Вещественность. Дзэн и хайку всегда подчеркивают противоположность «материального и так называемого духовного». Другими словами, хайку описывают вещественный мир: снег, мышей, огородное пугало, курносых ребятишек, чиханье священника, кваканье лягушки, свист ветра.
Муху хотел я поймать,
А задел
Цветущую ветвь.
Любовь. Здесь имеется в виду любовь ко всей вселенной и всем вещам в ней, но при этом лишенная всякой сентиментальности. Она такая сдержанная, что ее не сразу почувствуешь в этом, например, стихотворении:
