— Перевыполнил! Дал еще вид снизу, — окрысился Богдер. — Показал нас совершенными кретинами. Теперь все вообразят, что мы этого гада-привратника со свету сживаем.

— Ты преувеличиваешь! Ведь сразу видно, что он просто неотесанный мужлан.

Сэр Богдер пошел чистить зубы, а леди Мэри устроилась поуютней и углубилась в статистику юношеских преступлений.

Кухмистер посиживал в "Таверне пастуха", покуривал трубочку и потягивал виски.

Каррингтон орал на режиссера.

— Как вы смели! — разорался Корнелиус. — Почему вы его сразу не вырубили к чертовой матери?

— Программа-то твоя, душка, — убеждал режиссер. Зазвонил телефон. — И чего ты паникуешь? Публика воет от восторга, телефон не замолкает. — Он взял трубку и повернулся к Каррингтону:

— Это Элеи. Спрашивает, не даст ли он ей интервью.

— Элеи?

— Элеи Контроп. Из "Обсервер".

— Ничего он ей не даст!

— Да, он пока здесь, — сказал режиссер в трубку. — Поторопитесь, наверное, застанете.

— Ты что, не понимаешь, во что нас втягивают? — вопил Каррингтон.

Опять зазвонил телефон. Подошел диспетчер из аппаратной.

— Да? Сейчас спрошу. — Он прикрыл трубку ладонью. — Просят Кухмистера для передачи "Разговор по душам" в понедельник. Что сказать?

— Ни в коем случае!

— Корнелиус говорит: "Превосходно", — перевел режиссер.

Кухмистер сидел в бомбоубежище с Элеи Контроп. Часы показывали половину двенадцатого ночи, но он был бодр и свеж. Выступление воодушевило привратника, а виски еще больше усугубляло состояние приподнятости.

— Вы хотите сказать, что часть студентов поступает в колледж без вступительных экзаменов, даже не предъявляя школьных аттестатов? — переспросила мисс Контроп.

Кухмистер, отхлебнув немного, кивнул.

— А их родители вносят деньги в Фонд пожертвований?

Кухмистер снова кивнул. Карандаш мисс Контроп порхал по бумаге.

— И в Покерхаусе это не исключение, а правило?

Кухмистер не возражал.

— И в другие колледжи отбирают абитуриентов по такому же принципу?

— Коли вы богаты, в колледж попадете, не сомневайтесь, — рассказывал Кухмистер. — Конечно, платят в разные фонды, но суть одна.

— Но как же они получают степень, если не в состоянии сдать экзамен?

Кухмистер улыбнулся:

— Они заваливают выпускной экзамен, тогда колледж рекомендует их на получение степени без экзамена. Обычная подтасовка.

— Повторите, пожалуйста. — Мисс Контроп смотрела на него горящими, голодными глазами.

Кухмистер ночевал в отеле на набережной. В субботу он сходил в зоопарк, в воскресенье всласть повалялся в постели с газетой, а потом поехал в Гринвич посмотреть "Катти Сарк"[30].

В воскресенье сэр Богдер спустился к завтраку и застал леди Мэри за чтением "Обсервер". По выражению ее лица Ректор заключил, что в мире разразился очередной катаклизм.

— Где на этот раз? — утомленно спросил он. Леди Мэри не отвечала. "Должно быть, нечто ужасное", — подумал сэр Богдер и намазал хлеб маслом. Громко чавкая, он поглядывал в окно. Суббота выдалась тяжелая. Не переставая звонили выпускники Покерхауса, негодовали на увольнение Кухмистера и советовали Ректору трижды подумать прежде, чем допустить изменения в колледже. Звонили из лондонских газет, Би-би-си приглашало участвовать в программе "Разговор по душам". Добил его звонок из Лиги распространения контрацептивов — хвалили за благое начинание. Так что Богдер был не расположен сокрушаться из-за болезней, нищеты и прочих бедствий, свалившихся на соседей по земному шару, он сам нуждался в сочувствии.

Он поднял глаза и поймал свирепый взгляд супруги.

— Богдер, — начала она, — это ужасно.

— Так я и знал, — сказал Ректор.

— Ты немедленно должен что-то предпринять.

Сэр Богдер отложил надкусанный бутерброд.

— Дорогая, я не Бог. Я в курсе, человек человеку волк, природа губит человека, а человек природу. Не знаю, какие именно страдания человечества ранят твою тонкую душу сегодня, но, честное слово, нынче я род людской спасти не сумею. Я и с Покерхаусом не справляюсь.

— Я и говорю о колледже. — Леди Мэри протянула ему газету, и сэр Богдер прочел: "В Кембридже торгуют учеными степенями. Привратник против коррупции" — статья Элси Контроп. Фотография Кухмистера и несколько столбцов, посвященных коммерческим аферам Покерхауса. Ректор набрал в легкие побольше воздуха и погрузился в увлекательное чтение. "Интересная информация поступила из Покерхауса, одного из самых привилегированных колледжей Кембриджского университета. По сообщению мистера Джеймса Кухмистера, здесь вошло в обычай продавать право на получение степени без экзамена неспособным к учению сынкам богатых родителей".

— Ну как? — Леди Мэри не дала мужу дочитать.

— Что "как"?

— Надо же принимать меры. Это скандал!

Ректор язвительно покосился на жену:

— Если ты соблаговолишь дать мне время прочесть статью, я подумаю, какие меры принять. А этак я не смогу переварить ни ее, ни этот скудный завтрак.

— Ты должен печатно опровергнуть клевету.

— Конечно. На радость Кухмистеру. Я назову его лжецом, он подаст в суд и потребует возмещения ущерба, клевета окажется чистой правдой, а я останусь с наосом. Чудесно!

— Ты что, смотрел сквозь пальцы на торговлю степенями?!

— Сквозь пальцы? Какого дьявола…

— Богдер, — угрожающе произнесла леди Мэри.

Ректор махнул рукой и попытался дочитать статью, но леди Мэри понесло. Она предавала анафеме взяточничество, беззаконие, частные школы, торгашескую мораль средних классов и их безнравственность. К концу завтрака сэр Богдер ощущал себя боксерской грушей после тренировки тяжеловесов. Наконец он встал из-за стола:

— Пойду-ка я погуляю.

Светило солнышко, расцветали нарциссы, у ворот собирались пикетчики. На тротуаре расселись юнцы с плакатами: "ВЕРНУТЬ КУХМИСТЕРА!". Ректор понурил голову и поплелся к реке, недоумевая, почему его попытки добиться радикальных перемен вечно натыкаются на не менее радикальное сопротивление тех, ради кого все и затевается. Как удалось Кухмистеру, с его допотопными представлениями, завоевать симпатии этих длинноволосых мальчиков? Кухмистеру, который турнул бы их отсюда без всяких разговоров! Есть в политических пристрастиях англичан что-то извращенное, несуразное. "Если власть у правых, то виноваты выходят левые, — размышлял сэр Богдер, с грустью оглядываясь на пройденный путь. — Позор, позор тебе, Британия!" Он брел по дорожке через Шипе Грин к Лэммес Лэнд и мечтал о прекрасных временах, когда все будут счастливы, а проблем не будет вовсе. Мечтал о земле обетованной, которой никогда не достичь.

Декан не читал "Обсервер". Его, вообще не занимали воскресные газеты. Уж больно много в них про всякие недуги — общественные и людские. Декан никому и ничему не верил и потому исправно ходил в часовню колледжа, где старательный Капеллан выкрикивал молитвы таким громким голосом, что немногочисленность его паствы не сразу бросалась в глаза. К тому же проповеди его были так далеки от нравственных запросов прихожан, что Декан радовался в сердце своем. Вот и на этот раз выбор текста показался ему несколько необычным. Иеремия, глава 17, стих II: "Куропатка садится на яйца, которых не несла; таков приобретающий богатство не правдою: он оставит его на половине дней своих, и глупцом останется при конце своем". Декан задумался: пусть куропатки никудышные матери, но все же они размножаются… Оторвавшись от размышлений о продолжении куропаточьего рода, он обнаружил, что священник с непривычной резкостью критикует Покерхаус за потворство студентам из зажиточных семей. "Вспомним же слова Господа нашего: легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатым войти в Царствие Небесное. Очистим Покерхаус от верблюдов!" — призвал Капеллан и спустился с кафедры. Служба кончилась пением псалма: "Как лань желает к потокам воды…"[31] Декан и Старший Тьютор вместе вышли из часовни.