Он тут отнюдь не один-одинешенек. У его брата были здесь хорошие друзья.

Но и враги тоже. Враги, которые должны будут поплатиться за убийство его брата.

Беобранд не знал, что уготовил ему вирд, но умирать он пока не собирался.

Эдвина охватило беспокойство. Его воины шли маршем в течение восьми дней. Разведчики выяснили, что вражеское войско встало лагерем в неглубокой долине в области под названием Элмет.

Эдвин сидел на коне и смотрел на колонну воинов, шагающих по склону холма к его вершине – то есть туда, где сейчас находился он сам вместе с танами-всадниками. Войско, которое он собрал, было внушительным: оно насчитывало несколько сотен воинов, а значит, не уступало по численности ни одному войску, которым он когда-либо командовал. Люди откликнулись на его призыв защитить свою землю. Он знал, что они откликнутся. Альдерманы[9] и таны в сопровождении своих гезитов и отрядов простых воинов один за другим присоединялись к ополчению, которое шагало на юг по уже потрескавшимся и теперь покрытым рытвинами дорогам, оставшимся в наследство от римлян.

Однако, глядя на свое войско в данный момент, Эдвин начал сомневаться, что оно достаточно велико. Ему ведь предстоит вступить в битву с объединенными силами Пенды и Кадваллона – то есть не с одной армией, а сразу с двумя. Кроме того, командовали этими объединенными силами два самых грозных и самых толковых правителя во всем Альбионе.

Эдвин каким-то образом чувствовал, что позади него находится гигант Басс. Перед всеми остальными танами и воинами король вел себя с нарочитой самоуверенностью, заявляя, что они непременно одержат победу и что на то есть воля Божья. Однако в общении с Бассом – преданным соратником – он не скрывал истинных чувств. В этом все равно не было смысла. Гигант Басс всегда умел безошибочно определять, в каком настроении на самом деле пребывает Эдвин. Иногда Эдвину даже казалось, что Басс способен заглянуть к нему в голову и прочесть его мысли.

– Что-то у меня дурное предчувствие насчет этой битвы, – сказал Эдвин. – Как, по-твоему, у нас есть шансы на победу?

Басс, сидевший на гнедой кобыле, отозвался не сразу: он стал обдумывать свой ответ.

Несколько лет назад они завоевали Элмет, без особого труда преодолев сопротивление местного валлийского племени. Войско этого племени представляло собой толпу косматых крестьян, среди которых было мало настоящих воинов, и для того, чтобы одержать победу над ними, Эдвину потребовалось не больше времени, чем для того, чтобы сварить в котелке яйцо. Однако сейчас сражение обещало быть куда более серьезным.

– Шансы – они всегда есть, господин, – наконец сказал Басс.

Эдвин улыбнулся. Ему, пожалуй, следовало бы предвидеть, что Басс не станет усиливать страхи короля собственными опасениями. Такое ему было несвойственно.

– А что ты думаешь насчет хода битвы? Как именно нам нужно действовать? – спросил Эдвин.

Приближались холода, и хотя этот противник представлял собой гораздо большую опасность, чем обитатели Элмета, времени на игры в кошки-мышки не оставалось. У ополчения имелось не так-то много съестных припасов, а ведь скоро начнется зима. Поэтому король решил без промедления направиться с войском туда, где располагался лагерь противника, а не пытаться занять более выгодную позицию.

Басс, поразмыслив о том положении, в котором они окажутся в Элмете, добавил:

– Это для нас не самое лучшее место, но ведь могло быть и хуже. Если разведчики говорят правду, нам придется продвигаться вверх по склону, но склон этот не очень-то крутой. Нам следует атаковать на восходе солнца, чтобы оно было у нас за спиной. Это даст нам преимущество.

– Будет ли его достаточно против объединенных сил Кадваллона и Пенды?

– Мы сильны, да и Паулин говорит, что Бог на нашей стороне.

Эдвин усмехнулся:

– Ага, Бог. Это он принесет нам победу?

Мрачное настроение короля было необоримым. Больше всего Эдвина нервировало то, что ему в предстоящей битве придется иметь дело с Кадваллоном.

Они когда-то были друг для друга как братья. Когда Эдвин находился в изгнании при дворе короля Кадвана, он подружился с юным принцем Гвинеда, и они стали неразлучны.

Каким образом Кадваллон превратился из милого юноши, с которым Эдвин охотился и играл в горах Гвинеда, в безжалостного полководца, каким он стал сейчас? На этот вопрос у Эдвина не было ответа. Любое приграничное поселение, которое захватывал Кадваллон, ждала ужасная судьба. Мужчин в нем убивали, а женщин насиловали и затем продавали в рабство. Кадваллон зачастую убивал и детей, желая истребить весь народ англов – потомков завоевателей, прибывших сюда по Северному морю и захвативших часть земель, которые, как считал Кадваллон, по праву принадлежали только его народу, то есть валлийцам.

– Победу нам принесут прочное железо, храбрость и крепкие воины, которые сомкнут свои щиты в нерушимую стену, – ответил Басс.

– Если бы только эти двое не заключили свой нечестивый союз! Ни Кадваллон, ни Пенда не осмелились бы напасть на меня в одиночку.

– Думаю, в этом-то и главная загвоздка, – сказал Басс, насмешливо поднимая бровь. – Хотя Кадваллон ненавидит вас, нашего короля, мне непонятно, как это он решился заключить союз с Пендой, который ведь не валлиец.

– Ответить на это нетрудно, – сказал Эдвин. – Его ненависть ко мне лично сильнее его неприязни ко всему народу англов. А Пенда заключит союз хоть с самим дьяволом, если это поможет ему заграбастать еще больше земли и богатств.

Некоторое время они молчали. Жеребец Эдвина вдруг резко повернул голову и попытался укусить кобылу Басса. Кобыла проворно отпрянула в сторону, едва не сбросив при этом Басса, который отнюдь не был искусным наездником. И Эдвин, и Басс тут же одновременно шлепнули своих лошадей по шее, а затем оба засмеялись. Однако смех этот был не очень-то веселым.

– Ну так что? Ты придумал какой-нибудь план ведения войны, мой старый друг? – спросил Эдвин после того, как лошади успокоились.

– Если два их войска можно как-то разъединить, нам стоит попытаться это сделать. Но я не знаю, хватит ли нам людей для того, чтобы прикрыть оба фланга. – Басс повернулся к Эдвину. На губах у гиганта появилась улыбка, а в глазах – блеск. – А вообще-то лучший план – просто перебить этих ублюдков!

Эдвин тоже улыбнулся, но легче у него на душе не стало.

В тот вечер они встали лагерем там, откуда уже виднелись вдалеке костры в стане противника. Постоянно увеличивавшееся ополчение уже приноровилось быстро разбивать лагерь при каждой остановке на ночлег, но этот вечер был особенным. Если раньше воины помоложе во время привала упражнялись с копьем и щитом, а затем садились возле больших костров, чтобы послушать рассказы воинов постарше о битвах и славе, то в этот вечер им не было дела ни до того, ни до другого. Они нервничали. Их боевой дух резко упал, и, чтобы подавить свой страх, они принялись пить. Медовуха и эль поглощались при этом в огромных количествах, и еще до наступления полуночи многие из воинов напились так, что, сами того не желая, уснули.

Беобранд пил в меру. Как только стемнело, Басс пришел туда, где сидели Беобранд с Тондберктом и другими молодыми воинами, и отвел его в сторону.

– Больше сегодня вечером не пей, Беобранд. Завтра мы начнем сражение на восходе солнца, и первыми погибнут те, кто сегодня пил больше других. Завтра твой ум должен оставаться трезвым.

– Да не слушай ты этого старого вояку, – усмехнулся Тондберкт, уже изрядно захмелевший. – А то еще все подумают, глядя, как он возится с тобой, будто он – твоя мамочка.

Все остальные засмеялись. Басс сурово посмотрел на них, а затем покачал головой и пошел прочь, не желая слушать их юношеские шуточки. Однако, прежде чем уйти, он похлопал Беобранда по руке и сказал:

– Найди меня утром. Ты будешь стоять в боевом строю рядом со мной.