– Ну, давай, Бео, – сказал Тондберкт. – Тут еще полно выпивки.

Он передал Беобранду флягу, и тот отхлебнул из нее, но совсем немного. Он решил прислушаться к словам Басса и не напиваться допьяна, каким бы настойчивым ни был Тондберкт. А уж тот – видят боги – умел уговаривать так, что было трудно ему отказать. Беобранд улыбнулся и протянул флягу с медовухой обратно Тондберкту.

Пока войско Эдвина двигалось на юг, Тондберкт стал для Беобранда ближайшим другом. По вечерам они вместе упражнялись с копьем и мечтали о том, как станут великими воинами. Почти все прочие воины тоже относились к Беобранду хорошо, уже считая его своим. Они много разговаривали и шутили во время этого похода, и иногда Беобранду даже удавалось подолгу не вспоминать свое печальное прошлое.

Он медленно огляделся по сторонам, рассматривая сидевших рядом воинов. Они все знали, что утром их ждет битва, но это их, похоже, не очень-то волновало. Однако Беобранд, решив последовать совету Басса, выпил еще совсем немного эля перед тем, как улечься спать. Заснуть оказалось не так-то просто. Ему мешал шум разговоров, однако главной причиной бессонницы было постепенно нарастающее чувство страха, от которого урчало в желудке. К страху примешивалось и волнение совсем иного рода.

Что принесет ему следующий день? Одержат ли они победу? Прославит ли он свое имя?

Окажется ли он достойным памяти Окты?

Он завернулся поплотнее в свой плащ, пытаясь защититься от ночной прохлады, но все равно продолжал дрожать. На передний план в его сознании выдвинулась одна мысль, вытеснившая все остальные.

Возможно, завтра он встретится с Октой в потустороннем мире.

Басс разбудил Беобранда на следующий день еще до рассвета. Воины вокруг них уже вовсю готовились к битве. Многие из них блевали на землю, покрывая территорию лагеря дымящимися лужицами. Басс протянул Беобранду копье и проверил, правильно ли он держит щит. Сам Басс облачился во все свои доспехи и в темноте напоминал гигантского воина из легенд, рассказываемых бардами.

– Возьми вот это. – Басс протянул Беобранду сакс. Он был коротким, чуть больше обычного ножа, с простенькой костяной рукояткой. Заостренный лишь с одной стороны клинок поблескивал так, как всегда блестит хорошо выкованный металл. – Он выглядит не очень внушительно, но это хороший клинок, и он долго остается острым. Когда мы подойдем к ним вплотную, ты и сам поймешь, что от этого оружия в ближнем бою больше толку, чем от копья. Этот клинок дал мне твой брат, и он мне послужил неплохо. Окте наверняка захотелось бы, чтобы он оказался у тебя.

Беобранд поблагодарил Басса, и они двинулись к краю лагеря. Там уже выстраивались в боевой порядок воины, образуя стену из щитов. Эдвин последовал совету Басса и расположил свою армию к востоку от объединенного войска мерсийцев и валлийцев, чтобы солнце светило в глаза врагам, когда воины Эдвина пойдут в атаку.

Подойдя к центру шеренги, Беобранд увидел, что там стоят Эдвин и Осфрит – облаченные в доспехи, приготовившиеся к битве и, похоже, весьма уверенные в себе. Рядом с ними стояли их гезиты. Воины расступились и позволили Бассу и Беобранду занять свои места среди них.

Беобранд бросил взгляд вдоль шеренги. Копья смотрели своими смертоносными остриями вверх и чем-то напоминали зимние деревья, с которых опала листва. Доспехи и оружие позвякивали. Где-то засмеялся один воин. Низкорослый жилистый мужчина, стоящий слева от Беобранда, медленно водил камнем вдоль лезвия своего сакса, издавая скрежет. Все тело Беобранда задрожало. Он почувствовал, как в его груди сильно забилось сердце.

Басс спокойно сказал ему:

– Не нервничай, Беобранд. Это твоя первая битва, и тебе, конечно же, не хочется в ней погибнуть, а потому послушай меня. – Басс снял свой шлем, и Беобранд различил в полумраке шрам над его левым глазом. – Применяй то, чему я тебя научил. Если ты будешь держаться меня, с тобой все будет в порядке. И запомни: если я собью вниз один из щитов, тут же бросайся вперед и проткни копьем того ублюдка, который его держал.

Беобранд кивнул и перевел взгляд на врага. Воины Кадваллона и Пенды уже заметили, что нортумбрийцы готовятся к битве, а потому тоже стали выстраиваться в боевой порядок, образуя стену из щитов. Пока что они стояли неровной шеренгой на вершине небольшой возвышенности, и небо за ними имело темно-фиолетовый цвет. Местность между противниками была плоской и болотистой. Примерно в центре вражеской шеренги Беобранд различил штандарт, к древку которого была прикреплена голова волка и несколько волчьих хвостов. Чуть левее он увидел еще один штандарт, украшенный человеческим черепом и поперечиной, с которой, похоже, свисали человеческие скальпы. Люди возле этих штандартов поднимали с земли копья и щиты. Они готовились к битве. Готовились убивать.

От костров, горящих позади них, поднимался дым, который смешивался со стелющимся над землей туманом.

А может, один из этих воинов, которых он сейчас видит в предрассветных сумерках, вскоре его убьет? Беобранда вдруг затошнило, и он стал дышать широко раскрытым ртом, пытаясь успокоить желудок. А еще он закрыл глаза и прислонился головой к ясеневому древку своего копья.

Перед мысленным взором Беобранда замелькали фрагменты того, что произошло с ним за последние шесть месяцев. Он увидел, как маленькое тело Эдиты, завернутое в саван, опускают в вырытую для нее могилу. Увидел, как Реда – милая Реда, – вся осунувшаяся, смотрит ему в лицо, а он тем временем вытирает ее горячий лоб прохладной тряпкой. Она пыталась улыбаться ему даже тогда. Он увидел, как мать, лежа на набитом соломой тюфяке и обливаясь потом из-за терзающего ее жара, тянется к нему, затем сжимает его ладонь с силой, которой трудно было ожидать от умирающей.

«Не оставайся здесь, Беобранд! – прошептала она. – Здесь тебя уже ничто не держит. Я знаю, что тебе хочется уехать, хочется разыскать брата. Сын мой, ты родился для великих дел, а не для того, чтобы пахать землю». Она закрыла глаза. Ее дыхание было таким тихим, что он решил, будто ее дух уже покинул тело.

Однако затем ее глаза снова открылись, и она, собрав остатки сил, произнесла свои последние слова:

«Ты… не… сын… своего… отца…»

Что она имела в виду? Этого он никогда не узнает. Жизнь покинула ее с последним вздохом. А кости его отца сейчас лежат в обгоревших обломках их сожженного дома.

– Проснись, парень!

Сердитый голос Басса вернул Беобранда к действительности. К предстоящей битве. Битве, в которой либо убьешь ты, либо убьют тебя.

Его мечты, разделяемые Октой и поощряемые Селуином, привели его к этому моменту. Прислушавшись к словам умирающей матери, он уехал из Хите. Перед этим произошла его последняя стычка с отцом. И теперь он, Беобранд, уже больше не был юношей-крестьянином. Он стал воином в дружине Эдвина, короля Нортумбрии.

Он бросил взгляд на Басса, и этот гигант улыбнулся ему, обнажив зубы.

Солнце еще только поднималось из-за деревьев, освещая поле битвы бледным сиянием. От нортумбрийских воинов падали на землю длинные тени.

– Внемлите мне, соотечественники! – крикнул Эдвин. – Для нас настал момент истины. Вы отозвались на мой призыв явиться в ополчение и стоите сейчас щит к щиту рядом со своими соплеменниками, чтобы оборонять землю, которая принадлежит вам по праву крови… Я – Эдвин, сын Эллы, прямого потомка Вотана. В моих венах течет кровь старых богов, да и новый Бог – Христос – на нашей стороне. Паулин благословил нас от Его имени, и я пообещал воздвигнуть в Его честь большой храм, если Он дарует нам победу… Нас сегодня не смогут одолеть. Мы вместе отправим этих язычников в преисподнюю, где им и место… Я утолю жажду своего меча кровью этих валлийцев и мерсийцев. – Он взмахнул над головой своим красивым мечом. Клинок сверкнул в тусклом солнечном свете. – Возьмитесь за оружие вместе со мной. Применяйте его с хитростью и силой… Убейте их всех! Атакуйте их прямо сейчас и убейте их всех до последнего!