Вскоре мы вновь отдаляемся от обрыва и выезжаем на открытое место, где ручьи, стекающие со склона, образуют обширное болото, поросшее тростником и рогозом.

Уже издалека, на окраине болота, замечаем черную массу тучных тел: здесь отдыхают в мокром иле несколько сотен буйволов. Флегматичные животные заняты пережевыванием жвачки. На их спинах и перед самым носом снуют малые белые цапли, склевывая мух и других насекомых.

При нашем приближении несколько буйволов поднимаются на ноги, а стая цапель взмывает в воздух. Но большая часть стада продолжает спокойно лежать, видимо, звери понимают, что здесь никто не посмеет их побеспокоить.

Местность снова становится более сухой. Перед нами открывается разреженный лес из пальм-фениксов и желтокорой акации. Большая часть пальм имеет вид зеленых, пышных кущ — основной ствол еще не поднял крону над поверхностью земли. Над ними возвышаются желтокорые акации, высоко простирая свои ветви и давая разреженную тень. Эту акацию еще называют «деревом желтой лихорадки»: в прошлом веке думали, что оно служит источником малярии. На одном из деревьев, на самой вершине, видно громоздкое гнездо белоспинного грифа.

На открытых местах пасутся группы зебр. У кустарников держатся стайки изящных антилоп-импал. У самой дороги парочка жирафов тянет длинные шеи, доставая листву акаций.

Здесь же пасется одинокий слон — все это буквально умещается в одном кадре в объективе фотоаппарата. Такое обилие и разнообразие животных обусловлено богатством растительности и постоянным источником воды. Недаром в первой половине нынешнего века побережье озера Маньяра привлекало охотников за крупной дичью.

К слону приходится приближаться с осторожностью — это, пожалуй, одно из немногих животных Африки, в присутствии которого не чувствуешь себя в безопасности даже в автомобиле. Буйвол и носорог, нападая на машину, могут лишь слегка помять кузов, а слон… Если этот гигант разгневается, он может перевернуть автомобиль и добраться до пассажиров. Шофер останавливается неподалеку от слона, отдыхающего в тени акации, и предусмотрительно не выключает мотор. Как только сонные маленькие глазки зверя загорелись раздражением и он сделал несколько шагов в нашу сторону, водитель быстро включил скорость, и мы оставили гиганта в покое.

На берегу реки гид обратил наше внимание на полусъеденный труп зебры. «Где-то поблизости должен быть леопард», — сказал он. И верно, в развилке акации, метрах в четырех над землей, мы увидели отдыхающую после сытного завтрака великолепную пятнистую кошку. Заметив наше приближение, леопард небрежно повернул голову в нашу сторону и вновь отвернулся.

Перебивая наш восторг от всего увиденного, гид обещает найти самую необычную достопримечательность парка Лейк-Маньяра — «львов, развешанных по деревьям».

Через несколько километров пути мы попадаем в разреженную древесно-кустарниковую саванну с изящными силуэтами зонтичных акаций по всему горизонту. Именно здесь и нужно искать «древесных» львов. Вскоре нам удается заметить дерево, на ветвях которого издалека видны желтые пятна.

Подъехав ближе, а затем совсем вплотную под дерево, мы с удивлением разглядываем целое семейство львов, расположившихся на отдых в нижней части кроны на толстых горизонтальных ветвях, безжизненно свесив лапы по обе стороны ветви, животные дремлют, изнуренные полуденной жарой.

Ближе всех к нам оказывается крупная львица. Ее толстое, набитое пищей брюхо перевешивает на одну сторону, а голова свешивается на другую.

Заслышав шум мотора, она лениво приоткрывает один глаз, направляет в нашу сторону свои круглые уши, но затем вновь погружается в дремоту.

Немного выше расположились молодые львы, у которых еще не сошел пятнистый рисунок на бедрах. Им два-три года. А на самой тонкой ветви пристроился молоденький львенок, весь в пятнах — от ушей до кончиков лап. Ему не спится, и он изучает нас пристальным взглядом соломенно-желтых глаз.

Что заставляет этих властителей саванны забираться на деревья? Возможно, в кронах акаций львы спасаются от дневной жары, поскольку приземный слой воздуха прогревается сильнее, а среди ветвей хоть немного продувает ветерок. В кустарнике днем сильнее докучают мухи-цеце и другие кровососы.

Вероятно, обилие слонов и буйволов в этой местности заставляет львов спать на деревьях, чтобы не попасть под копыта потревоженного стада буйволов или под столбовидные ноги великанов. Или же просто львы залезают на деревья, потому что им это нравится?

За один дневной маршрут нам пришлось не раз встречать семьи львов. Их обилие в этом парке легко объясняется многообразием и доступностью пищи. Здесь вдоволь буйволов, зебр, гну, другой добычи. Подсчитано, что плотность популяции львов в национальном парке Лейк-Маньяра довольно высока — три льва на каждые две квадратные мили.

Выехав на берег озера, мы наблюдали на илистых отмелях и водной глади мелководья за самыми разнообразными птицами: нильскими гусями, молотоглавыми цаплями, пеликанами, различными куликами. Только на территории парка зарегистрировано 380 видов птиц — лишь вдвое меньше всей нашей, отечественной орнитофауны.

Обратный путь лежит через ту же калитку, через которую мы въезжали в парк. Сквозного пути нет. Дальше на юг обрыв подходит вплотную к озеру. В этом большое удобство для организации охраны парка.

Поднявшись по извилистому серпантину на верхнюю часть обрыва, мы бросаем с «птичьего полета» взгляд на пышные лесные заросли, зеленые пятна болот и мозаику кустарниковой саванны. Отсюда уже не разглядеть животных. И лишь воображение дорисовывает чудесные картины нетронутой природы — там, внизу, под обрывом, на берегах озера Маньяра.

К западу от Великого Африканского разлома простирается вулканическое плато, поднятое на высоту более 2000 метров, с отдельными вершинами до 3000 метров над уровнем моря.

Поднявшись на плато, держим путь на северо-запад, постепенно поднимаясь все выше и выше, через небольшие селения, поля и пастбища. Утренние лучи солнца пригревают остывшую за ночь красно-бурую почву. Впереди на горизонте — сплошная пелена облаков, укрывающих крутой лесистый склон. Мы знаем: там, за облаками, нас ждет встреча с природным чудом — кратером Нгоронгоро.

Гигантский кратер и его окрестности составляют особый резерват, выделенный в 1959 году из национального парка Серенгети. Особенность режима этой территории как резервата состоит в том, что здесь сохранено несколько селений масаев. Этим скотоводам-кочевникам по договору разрешено жить на охраняемой территории, искони принадлежавшей им. Масаи не занимаются охотой и тем самым не наносят прямого ущерба местной фауне.

Общая площадь охраняемой области Нгоронгоро более 828 тысяч гектаров и охватывает, помимо самого кратера, обширные пространства вулканического плато с травянистыми саваннами на востоке и крупными потухшими вулканами Олмоти, Олдеани, Эмпакаи на западе.

Восточные склоны Нгоронгоро покрыты густым и влажным тропическим лесом. Даже сейчас, в разгар сухого сезона, здесь сохраняется высокая влажность, поскольку приносимые с востока воздушные массы, охлаждаясь за ночь на этой высоте, окутывают крутой склон пеленой белого тумана. В утренние часы граница облаков удивительно точно совпадает с нижней границей влажного горного леса.

Едва окунувшись в сырую белизну тумана, мы оказываемся перед въездом в резерват. Поеживаясь от утреннего холода, нас встречают работники охраны. Они проверяют наше право на посещение Нгоронгоро, отводят в сторону шлагбаум и приветливо машут вслед.

Оглядываемся назад: как оригинальна архитектура въездного кордона! По обе стороны дороги стоят как бы две половинки распиленного пополам бревенчатого дома, соединенного шлагбаумом.

Вскоре дорога устремляется ввысь, ввинчиваясь в туман затейливым серпантином. Водителю приходится снизить скорость до минимума: каждый поворот становится виден лишь перед самым капотом автомобиля.