И Голубка опять рассмеялась.

— Ну, Малыш, плохо ты отгадываешь — оно сладкое как мёд.

Но Малыш уже не знал, что сказать, пока Голубка не проговорилась.

— Глупенький ты, Малыш, ведь это мёд!

А Малыш повторил:

— Тогда, крёстная, это мёд.

И это был мёд! И они им полакомились!

Но было уже очень поздно. Крёстная сказала, что должна разжигать огонь и варить ужин, чтобы Голубка скорее принесла немного хвои, а Малыш уже шёл домой. И тогда Малыш сказал, что идёт домой.

— Не забудь дома низко кланяться!

— Не забуду! С Богом!

И отправился. Только он прилетел на поляну, как от ручья ему навстречу — папа с крёстным.

— Папа, я был у крёстной и меня угостили мёдом. Он был такой сладкий!

— Хорошо, Малыш, но прежде почтительно поцелуй руку, сначала у крёстного!

И Малыш с почтением поцеловал руку.

— А слушался ли ты? Мама не будет жаловаться?

— Папа, я ведь его маме не погасил и она не расскажет.

Между тем они уже были дома. Мама увидела их в окно, вышла встречать и спросила:

— Что же, папа, сегодня так рано? У меня ещё и ужин не готов.

Папа поцеловал маму.

— Всё, дорогая, начинает холодать, поэтому мы прилетели немного раньше. Скоро и совсем летать перестанем.

Тогда мама быстро развела огонь и стала готовить супчик. Папа сел на табуретку — крылышки у него болели — а Малыш уже качался у папы на коленке.

— Что, мама, правда, что Малыш вас сердил?

— Да, папа, и почти рассердил. Но раз он просил и обещал, что больше так делать не будет, то я ему дала слово, что ничего не скажу. А потом он почти всё время был у крёстной.

— Ну, мама, тогда ладно! Пусть он остается у крёстной, а мы себе возьмём Голубку. Она не рассердит.

Малышу пришло в голову:

— Мама, у крёстной есть мёд, и меня угостили. Он был такой сладкий!

— А нам крёстная ничего не передавала?

— Ничего.

— И ничего сказать не просила?

— Нет.

— Ну, Малыш, крёстная даже не велела нам кланяться?

— Ой, да, мама, забыл! Просила вам низко кланяться.

— Вот, Малыш! А теперь давай подставляй стул к столу, будем ужинать.

И Малыш подставил стул к столу, у мамы уже всё было готово, они хорошенько помолились, и супчик им опять пришёлся по вкусу! Он был такой вкусный, с заправкой, с тмином. Папа съел две тарелки, и Малыш тоже почти две.

После долго уже не засиживались. Хотелось им спать. Встали на колени, и папа начал молиться:

Малыш продолжил:

— С нами Бог, да сгинет нечистый!

Они пожали друг другу лапки, поцеловались, мама подала ему в кроватке руку — он держался за неё, и все задремали.

И сладко им спалось.

Пришла осень. Света убывало, а холода прибывало, и тогда светлячки решили, что уже никуда не полетят. Папа только пообещал крёстному, что придёт к ним ещё раз в гости с мамой и Малышом, и прямо завтра, прежде чем ударят морозы. И вот на следующий день после завтрака они решили, что пойдут к крёстной. И пошли. Их уже ждали. Они расцеловались, а Малыш целовал руку. Но там был ещё кто-то. Крёстная взяла Малыша за руку:

— Иди сюда, Малыш, поцелуй руку и у Яночки.

И Малыш поцеловал, но тут же спрятался за маму.

Они уселись у печки и стали разговаривать. Тут крёстная пошла в сени к шкафу, а Малыш за ней.

— Крёстная, что там у вас?

— Вот, Малыш, мы напекли пирогов с творогом и маком.

И уже несла их полную тарелку, и каждый взял себе по одному, а Малыш захотел попробовать ещё один, с творогом. И взял его тоже, и они сидели у печи и разговаривали. Но Малышу всё как-то не сиделось.

— Голубка, иди сюда, я тебе кое-что скажу!

Голубка подошла, и Малыш громко зашептал ей в ухо.

— Слушай, а кто такая Яночка?

— Да это же Яночка!

— А чья она?

— Да она ничья, сама по себе.

— И нет у неё даже малыша или папы?

— Нет, она одна.

— А где она живёт?

— Боже мой, там, в вереске у леса. У неё такой красивый домик во мху.

— И чего она всё время так на меня смотрит?

— Да ну тебя, глупый! Она хорошая. Знаешь, тот мёд — она нам его дала.

— Но если она…

Тут крёстная позвала Голубку. Они пошли в сени и Малыш мигом за ними.

— Крёстная, у вас ещё что-то есть?

— Есть, любезный! Ведь вы у нас последний раз в этом году. Потом придёте только летом.

— Что же у вас есть?

— Подожди, вот удивишься! Иди, поможешь нам!

И Малыш кивнул, что поможет.

И они пошли, но не к шкафу. В самом конце у выхода во двор была ещё одна кладовая — о, там у крёстной хранилась оторвавшаяся от грозди целая виноградина, такая красивая, синяя с красным отливом. И вот крёстная с Голубкой подняли её и понесли всю целиком в комнату, а Малыш им помогал.

— Поставьте её сюда на стол, здесь лучше всего, — советовал крёстный. Краник был у него наготове, взял ещё молоточек, выбил черешок, вставил краник, а крёстная уже держала хрустальную чашечку, чтобы крёстный в неё наливал. И крёстный налил, и оно всё закраснело и заиграло.

И вот сначала отпила мама, потом Яночка, потом крёстная, за ней папа, дальше крёстный, дали даже Малышу и Голубке, но только лизнуть. И все его очень нахваливали, такое оно было сладкое! — только показалось им слишком крепким. И тогда крёстная сказала:

— Голубка, беги скорее на поляну с кувшином для росы!

И Голубка мигом побежала на поляну с кувшином за росой.

Крёстный пододвинул стол поближе к печи, налил в чашечку вина только до половины, долил росой и подавал всем по очереди. И так они сидели и рассказывали, как однажды с крёстным приключилось несчастье. Произошло это сразу после того, как они с крёстной поженились. Он вылетел тотчас после захода солнца, всю ночь хорошенько светил, и когда утром летел назад домой, как вдруг появился такой огромный дятел и вот-вот хотел его заживо проглотить. Крёстный страшно испугался, но мигом опомнился и шмыг на бук. А дятел прыг за ним. Тут крёстный юркнул в щель, но дятел сразу же за ним, маленькую щёлку стал клювом раздалбливать в большую. Крёстный трясся от страха, и волосы у него вставали дыбом:

— Что бы кумушка дома без меня стала делать, если вдруг!

И он забирался в щель всё глубже и глубже, но и дятел клювом всё дальше и дальше, пока уже больше не смог, и крёстного бросил. Крёстный ещё немного подождал, а потом стал потихоньку вылезать. Но осторожно, и долго осматривался, не сидит ли где-нибудь дятел. Но его не было, и тогда крёстный скорее полетел домой.

Солнце уже поднялось высоко на небо, и крёстная была сильно напугана. Звала и плакала, летала и бегала, высматривала и выспрашивала, но нигде ничего, о крёстном никто ничего не знал. Тогда она побежала к папе Яночки. И он ничего не знал, но, чтобы успокоить крёстную, сказал, что крёстный всегда был послушен, а о послушных светлячках Господь Бог заботится, так что с ними ничего не может случиться. А если что и случится, то это к лучшему,[11] потому что так Господу Богу было угодно, и поэтому незачем светлячкам сильно плакать и жаловаться. И надо крёстной идти домой и спокойно ждать. И крёстная пошла домой, идёт, а тут ей выходит крёстный навстречу. Вот она обрадовалась!

И так они беседовали и радовались, что всё уже позади. Но тут Голубка заплакала.

— Что с тобой? — спросил Малыш.

— А если бы у меня дятел папу сожрал!

— Но не сожрал же!

И крёстный добавил:

— Дорогая Голубка, тогда тебя у нас ещё не было.