Вечно с ней что-нибудь происходит, с Петиной постелью. То под матрацем находят сосновые шишки, то под подушкой - банку с червяками, то просто грязь.

На весь лагерь позор. Вот уже два раза старшая вожатая говорила на общелагерной линейке, что в первом отряде не умеют соблюдать чистоту. А кто не умеет? Петя Силкин. Это всё из-за него. Ладно, Сеня заправит ему постель. Он заправит, но пойдёт к вожаку звена и скажет: «Хватит, Данко! Я не хочу быть нянькой для Силкина».

Сеня взялся за одеяло, встряхнул его, и тут… Ну-ка, надо проверить… Куда же она делась?..

Нижней простыни на постели Пети Силкина не было.

- Ваня! - крикнул Сеня и, не дождавшись ответа, выбежал на веранду.

Ваня исчез.

Сене всё стало ясно.

- Хитрецы, - сокрушённо пробормотал он и крутнул головой. - Опять что-то выдумали! А мне - нагоняй…

И глаза у Сени стали грустными-грустными.

А Петя Силкин тем временем неторопливо шагал по узкой тенистой тропочке в лесу. Эта тропочка начиналась в кустах возле дачи первого отряда, прорезала берёзовую рощицу, обегала спортивную площадку и, пропрыгав по склону меж кустов, упиралась в озеро. Называлось оно Песчаным. Потому что такое было у озера дно.

Петя дошёл до берега и присел на пенёк. В руках его была стеклянная банка, завёрнутая в простыню.

Нежаркое жёлтое солнце, пробивая лучами зелёный листвяной заслон, украшало землю светлым узорным покрывалом. Чуть слышно плескалась вода, шуршал песок, а из лагеря доносились приглушённые смех и говор.

На иву, что нагнулась к озеру, вспорхнула синица. Быстро пробежав по ветке, она неожиданно опрокинулась, и её яркое жёлто-зелёное тельце, с белыми продольными полосками и чёрным фартучком на грудке закачалось вниз головой. Через несколько секунд она вновь беззаботно прыгала по ветке. Вдруг пичуга заметила, что по соседству с ней кто-то есть. Склонив маленькую вёрткую головку, она скосила на Петю внимательный тёмнокарий глазок.

- Цювик-ц, цюви-цви, - сделал губами Петя.

«Зитидн-зитинд»,- ответила птичка и перепрыгнула поближе. Её взгляд сделался вопросительным.

- Я, пичуга, ещё не так умею, - сказал Петя и подмигнул синичке.

Он сложил губы бантиком и, втягивая воздух в себя, тоненько засвистал, быстро-быстро ударяя кончиками пальцев по губам. Получилась звонкая переливчатая трель.

«Цзив-цви-вень?» - удивлённо спросила синица и наклонила голову ещё сильнее.

- Вень-вень, - весело подтвердил Петя и засмеялся.

Птицы были его страстью. Свои школьные сочинения на свободную тему он писал о птицах, рисовал птиц, говорил о них и в лагере, как только приехали, объявил, что организует «птичий кружок». Правда, Ася Васильевна сказала, что такого кружка не надо, а будет кружок натуралистов. «С птичьей секцией», - добавил Петя и немедленно записался в кружок. В живом уголке он оборудовал вольеру - большую клетку, затянутую металлической сеткой. В ней жили дрозд, два клеста и чиж, в другой клетке, поменьше,- две синицы. Кружковцы раздобыли несколько Старых, заброшенных гнёзд, полено с дуплом, притащили зелёных веток. В общем это была не клетка, а птичий рай.

Птицам Петя отдавал всё свободное время. То он мастерил для них какую-то особого устройства кормушку, то плёл тайник - сеть для ловли птиц, то бродил по лесу, выискивая птичьи гнездовища и наблюдая за их обитателями, то просто сидел у вольеры, не сводя с птиц глаз. Ходил он с вечно исцарапанными от лазанья по деревьям и кустам руками, в разорванной майке, частенько грязный. На эти «мелочи» он не обращал внимания. Лишь бы в вольере было хорошо, а остальное - пустяки!..

Пока Петя забавлялся с синицей, на тропке показался Ваня. Помахивая небольшой лопатой, он шагал быстро, сосредоточенно размышляя о чём-то своём. Наверное, о ветвистой пшенице, которую несколько дней назад лагерные натуралисты принесли с районной селекционной станции. Ваня - он был старостой кружка - тревожился: хорошо ли примутся растения?

- Споткнёшься, - пошутил Петя, вставая с пенька.

Ваня вздрогнул - так глубоко он задумался - и остановился.

Они очень походили друг на друга. Оба длинные, худые, чуть сутулые. Только у Вани были светлые волосы, а у Пети чёрные. Петя любил посмеяться и был горяч, а Ваня спокоен и серьёзен.

- Шито-крыто? - спросил Петя у дружка.

- Всё в порядке. Он с мухами провозился. Потом хватился, да уже поздно.

- Теперь, чижики, всё! Уехала простыня. - И Петя, повернувшись в сторону лагеря, помахал рукой, будто прощался с кем-то.

- Попадёт нам, - сказал Ваня.

- Это за что попадёт?

- А зачем тайком?

- Уже испугался? Поджилки трясутся?

Друзья-приятели часто спорили. Иногда до того, что, казалось, готовы были подраться. Но это - наедине. А среди ребят они стояли друг за друга, как никто. Что Петя скажет - то и Ваня. Что Ваня - то и Петя. И всегда они были неразлучны. И вещи у них были общие. «Чьи удочки?» - опрашивал кто-нибудь, указывая на удилища, стоящие в углу веранды. Ему отвечали: «Это Петеванины». «Чей ножик?» - «Ванепетин».

Вот какие это были друзья.

Встретившись сейчас, они двинулись берегом озера вправо.

- Сначала на участок зайдём, посмотрим пшеницу, - сказал Ваня.

- Пшеницу лучше на обратном пути.

- А на обратном - ещё раз.

- Ого! Жирно будет.

Ваня даже остановился.

- Пе-етя, - сказал он укоризненно. - Я не понимаю тебя, Петя. Как ты можешь так говорить? Ведь это же научный опыт!

- А у меня не научный? У меня, знаешь, ещё более научный! Для твоей же пшеницы. Ведь птицы что делают? Они всяких полевых вредителей едят и насекомых. А я за ними наблюдаю. А кормить их в неволе надо?..

Ваня знал, что если Петя начнёт говорить о птицах, его всё равно не переговоришь. Поэтому сам он длинных речей не произносил, а просто твердил одно и то же: «Сначала на участок».

Наговорившись всласть, Петя успокоился и сказал, что в конце концов это не так уж важно - куда идти сначала. Можно и на участок.

И они пошли на участок.

Для этого надо было по берегу Песчаного идти вправо, до того места, где из озера вытекает река Светлая. Здесь друзья свернули ещё правее, прошли метров триста по густому тенистому лесу и оказались перед громадной поляной, поросшей кустами. На краю поляны был опытный участок кружка натуралистов.

На маленькой грядке, аккуратно огороженной сухими сосновыми ветками, были посажены кустики ветвистой пшеницы. Они росли здесь уже четвёртый день.

Вид их не порадовал Ваню. Один из кустиков совсем зачах, и, казалось, его просто-напросто надо вырвать и выкинуть. Но это только казалось: стебель у основания был ещё крепок и зелен. Может быть, пройдёт дня два или три - кустик оживёт. Второй выглядел лучше, но и его длинные листья-полоски вяло клонились, а цвет их, бледный, с желтизной, напоминал цвет лица смертельно больного человека.

Ваня тяжело вздохнул и насупился.

- А они лучше стали, чем вчера,- сказал Петя, хотя видел, что растения ничуть не стали лучше. - А потом - это всегда так бывает: им же трудно на новом месте. Вот посади щегла в клетку - он хмурый такой, нахохлится, а привыкнет - весь день петь будет. Я же знаю. Так что ты плохого не думай. А, Вань?

- Ладно… Пойдём.

- Если хочешь, ещё побудем.

- Может, землю порыхлить?

- Ну да, порыхлить!

- Так я вчера рыхлил.

- Ну и что же, это полезно.

- Нет. - Ваня вздохнул. - Часто - вредно. Пойдём.

Они молча двинулись в лес. Пете нужны были муравьиные яйца. Так называются личинки муравьев. Ими кормят птиц.

Скоро друзья отыскали три муравейника, расположенных близко друг от друга. И началась «охота за муравьиными яйцами».

Петя расстелил на земле, ещё сырой от дождя, -простыню и загнул её края, прикрыв их сверху ветками.

- Это ты зачем края загнул? - поинтересовался Ваня.

- Сейчас увидишь. Бери лопату. Будем перетаскивать муравейники.

Скоро посредине простыни выросла целая куча земли, сухих веточек, соломинок, хвои - всего того, из чего муравьи строят свои жилища. В этой куче встревоженно сновали тысячи суетливых шестиногих. Они бегали вокруг своих личинок. Личинки эти действительно напоминали -птичьи яйца, только очень маленькие. Они были продолговатые и светлые, желтоватого цвета, словно ядрышки кедровых орехов без скорлупы.