— Ключ от двери?

— Ключа нет: она отворяется извнутри!

— Морочишь, проклятый!

— Верь! Железная дверь выбита гвоздями; седьмой гвоздь сверху и пятой с боку крепче придавить, это подаст знак — и двери тотчас отопрут.

— Какой дан вам знак или отзыв?

— Когда отворят двери, то должно произнести Аз.

— А часовым какой ответ, на сегодняшний день?

— Сила.

— Ну, теперь, приятель, с тобою кончено! Нот, вели тащить другого?

Принесли другого Босфоранца, уложили на пол, как и первого. Бледный как парус, он просил помилования и пощады.

— Как зовут тебя?

— Илларион… Петр Луч! Луч!

— Где служил?

— Сторожем в Блюстительской!

— Как! Отрекаешься от службы царской?

— О, о! Пощади, я слуга Властительский.

— Ну говори, что обещано тебе за пару голов?

— За какие головы?.. Тысячу слав! Тысячу!

— Э, ты как лимон: режь или жми, а сам сок не течет!

— Который гвоздь прижимать в железной двери?

— Седьмой с верху да пятой со стороны.

— Хорошо!

— Эй, дети! Возьмите и этого, да накормите досыта! Слышите ли! Кормите их на убой, а нам, для подкрепления силы, Тарского фазана, бутылку Островского, стаканы и пробочник, живо!

Связанных Босфоранцев вынесли в общую корабельную палату, а Эвр и Нот, как палачи, после совершённой казни, сели за стол подкреплять усталость своим вином; яркие взоры их не с таким удовольствием, смотрели на белое мясо фазана, как на тела мучеников: он был пережарен— и кровавый сок не брызгал под ножом.

Утолив голод и жажду, остаток дня они посвятили сну.

Перед закатом солнца, главный из них вскочил с койки, и ударил по плечу сонного товарища.

— Вставай, пора нести Властителю подарки.

Они вышли в общую корабельную палату.

— Сыты-ли? — сказал Эвр, подходя к связанным Босфоранцам.

— Отпусти нас на Божью милость! Дай пожить на спасенье души! — произнесли умоляющим голосом связанные.

— Сыты ли, спрашивают вас, ежи?

— Сыты, сыты!

— Пить хотите?

— Жажда томит душу!

— Сейчас отведете душу морской водой! Эй, дети! Острую секиру! Снесите с них по башке, а сытое брюхо в море: пусть себе пьет на здоровье! Ну!

Скоро приказ был исполнен в точности; несчастные не успели еще проговорить мольбы о помиловании, и зверские исполнители приказаний Эвра вцепились уже им в волосы и с одного размаха отхватили головы; кровь хлынула, трупы свалились в море.

— Обмой, оберни и уложи их в мешки! Они пойдут в подарок.

Эвр и Нот оделись в кафтаны убитых Босфоранцев, взбросили на плечи по мешку, спустились в ладью и понеслись быстро на Босфоранскую сторону.

Солнце уже закатилось. Пространный и высокий дворец Босфоранских Властителей, прекрасный как сооруженный волшебным воображением Тасса для Армиды, отражался в водах Босфора. Трудно было уже различить образы гранитных статуй, бывших на оконечностях обходов, вдававшихся полукружиями в море. Подобные великанам допотопных времен, они казались уже вековыми соснами на холме Арвенском; между ними, ступени из белого мрамора, ведущие на обширную мраморную же площадь перед дворцом, похожи были на снежные уступы Сан-Готарда. В рядах окошек дворцовых мелькали огни; над громадой сложных строений, подобных двенадцати дворцам Царей Египетских на своде, против потухающего западного неба, был колоссальный всадник, держащий в правой руке развевающееся знамя царского присутствия: он походил на черную тучу, окрестности которой представляют взорам фантастические образы.

Ночь, была прекрасна.

— Проснись, раб роскоши — сказал бы певец времен — насладись часами спокойствия, разливающими по природе свежесть и благоухание! предайся размышлению! воспой гимны, которым научит тебя душа твоя!

Ладья остановилась подле дворцовой пристани; Эвр и товарищ его выскочили на мраморные ступени.

— Ну, господа гребцы, не двигаться с места: вы будете ждать нас до самого света; если к свету не воротимся, то это будет знаком, что мы приказали вам долго и мирно жить. Тогда, друзья, вам добрый совет — не ждать попутного ветра. Понимаете? Прощайте! Ну, товарищ, помни же, что я Порфирий Орай, а ты Петр Луч, пойдем! Вот небывалая вещь, мы теперь двухголовые: одна голова на плечах, а другая за плечами.

— Попадем ли мы в морские ворота?

— Язык покажет дорогу, первого встречного спросим. Эй, господин! Где ход во дворец в морские ворота?

— Во дворец? — спросил прохожий, остановясь и посмотря на вопрошающих. — К воротам вы доберетесь, а в ворота вряд ли вашу братью пропустят.

— Об этом не твое дело горевать.

— Во дворец вход запрещен. Теперь уже не те времена, когда дом Властителя был открыт для всех, как храм.

— Пройдем, не твоя забота!

— Если есть у вас по лишней голове, то ступайте!

— Есть приятель, есть! Да только покажи дорогу к морским воротам.

— Ступайте прямо, перед ними падает с башни водопад; без дозволения не выдвинется отвод и ворота не отворятся.

— Спасибо тебе за доброе слово.

Эвр и товарищ его пошли далее; скоро стал слышен шум падающей воды, они направили к нему стопы свои. Приблизились к высокой башне; вход чрез оную был заперт водопадом; перед ним стояли часовые.

— Кто идет?

— Царские слуги, Порфирий Орай и Петр Луч.

— Прочь!

— Не прочь, а во дворец!

— Отзыв?

— Сила! — произнес на ухо часовому ложный Порфирий Орай.

— Можете идти!

Часовой подали знак колоколом. Падение воды разделилось посредством отвода, выдвинутого над воротами, ключи заскрипели в замках железных ворот; они отворились, Орай и Луч вошли.

— Кто идет! — закричали внутренние часовые.

— Царские слуги!

— Отзыв?

— Сила!

— Ступайте.

Пройдя сквозь ворота, Орай и Луч поворотили ко входу на право, ведущему в темные сени.

— Ну, здесь и леший заблудится! Ни кошечьих глаз, ни фонаря! Вот тебе раз!

— Лестница наверх в конце.

— Да есть ли у неё конец?

— Ступай, покуда головой обо что-нибудь стукнешься. Ага! Уступ, так и есть. Вот и ступени, ну, куда-то дойдем!

Лестница вилась около столба, как дикий виноград около высокого паана.

— Ну, приятель, это скользкий путь; тут и своей головы не донесешь.

— Скоро ли конец этому проклятому винту?

— Насилу выбрались на чистое поле!

— Хоть бы сова посветила своими глазами.

— Шарь же ты по одной стороне, а я по другой, покуда наткнемся на железную дверь.

— Что?

— Покуда еще ничего.

— Ну?

— Что ну! Хоть света дожидать!

— А! Ступай сюда!

— Нашел?

— Железная дверь есть, теперь стоит только подать голос.

— Пятой гвоздь с угла отщитан; а! Подается!

— Чу!

За дверью послышался гул подобный удару в колокол без отголоска; вскоре кто-то приблизился к двери; два раза повернулся ключ в замке, два раза стукнула щеколда; отворяющиеся двери заскрипели на пробоях и отворились; шарообразное явление показалось в дверях, осветило витым светильником пришедших, и спросило голосом сходным с воем Фавония в развалинах башни ветров:

— Кто?

— Царские слуги.

— Ну?

— Аз!

— Идите за мною!

Это был Эмун; он почти бежал чрез длинный коридор по лестнице, под сводами, между колоннадою, чрез галерею, чрез длинный ряд покоев, и наконец, остановясь пред огромным зеркалом, пожал пружину, скрытую в бронзовой раме; зеркало отделилось от стены — и мнимые Орай и Луч вошли в след за Эмуном в покой, украшенный древним оружием.

Из сего покоя отворились двери в кабинет Властителя. Он сидел перед столом, спиною к двери.

— Исполнили?

— Все готово! — отвечали они, и опустив мешки на пол, вынули окровавленные головы и поставили на стол, Иоанн, взглянув на головы, вдруг вскричал:

— Это не те!

Обратился к мнимым слугам своим, но слова замерли на устах его, он побледнел и вскочил с места.

— Мы принесли те, которые тебе нужны, но на плечах, а не в мешках! — вскричал Эвр, и, выхватив пистолет, бросился на Иоанна, схватил его за грудь и произнёс приставя дуло: — Здорово, Эол! Властитель Босфоранский!