— Здравствуй! — сказал Иоанн и остановился.

Сбигор-Свид поклонился низко.

— Что дочь твоя?

— Вручает себя щедротам высоких чувств Властителя!

— Ну!

— И исполняет волю его!

— Не о воле царской и отцовской я спрашиваю, но о том, что дочь твоя завтра же должна надеть корону.

— Государь Властитель! Обряды…

— Какие обряды?

— Повещение Верховному Совету о воле вашей!

— Это займет только время перехода твоего до Верховного Совета.

— Собрание Верхового Совета для поднесения Государю Властителю, согласной хартии.

— Я обойдусь без неё, потому что сажаю подле себя твою дочь, а не Верховный Совет.

— Всенародное объявление!

— Молва объявит народу.

— Принятие поздравлений…

— Успеют поздравить! — произнес Иоанн обрывисто и грозно.

Сбигор-Свид умолк.

— Ну, все ли? — произнес опять Иоанн.

— За три дни до венчания должно быть коронование её в достоинство Царицы, а на другой день принятие Царя у невесты.

— Это все кончится завтра — понимаешь? Исполнение всего обряда возлагаю на тебя. Как отец, ты должен заботиться о дочери, а завтра и корона, и венец должны быть на ней.

— Государь Властитель! Я могу исполнить волю твою, но только тогда, когда благоугодно будет Государю Властителю возложить на меня временное председательство в Верховном Совете.

— Согласен!

— Для сего необходим своеручный указ Верховному Совету.

— Хорошо! — сказал Иоанн, сел перед письменным столом, выложил перед собою какую-то написанную бумагу, и всматриваясь в нее, начертил несколько строчек на чистом листе и отдал их Сбигору-Свиду.

— Читай!

— Явитель сего председательствует временно в Верховном Совете и исполняет волю мою.

— Печать Властителя.

— Возьми и ступай!

Сбигор-Свид отдал глубокий поклон Царю и хотел уже удалиться, как вдруг вошедший истопник Филип доложил о прибытии чрезвычайного гонца из Архипелага.

Иоанн велел призвать его.

— Имею счастие поздравить государя Властителя! — сказал вошедший чиновник морской службы. — Пират Эол взят в плен, вот донесение.

— Эол? — произнес Иоанн сиповатым голосом и надвинул зопник на глаза свои; грудь его взволновалась. — Читай, — сказал он Сбигору-Свиду, бросив привезенную гонцом бумагу на стол.

Сбигор-Свид читал:

— Властителю Государю Иоанну имеет счастие донести начальник 2-го отряда сторожевых Архипелагских кораблей, что Эол, предводитель пиратов, известных под именем Нереид, взят в плен, и вследствие указа Государя Властителя, вслед за сим, с подробным описанием битвы, отправляется в Босфоранию.

— Ты видел Эола? — спросил отрывисто Иоанн.

— Видел, Государь, когда переносили его с корабля на остров; он был ранен; но верно переживет свою рану…

— Ну! — вскричал Иоанн, вскочив с места.

— Все удивлялись в нём сходству… — продолжал гонец, взглянувший в лицо Иоанна, которое осветил прокравшийся солнечный луч, но слова его были прерваны громким восклицанием:

— Ступай! Плыви обратно! И — в море его! Никто не должен видеть в лицо разбойника! Море ему гроб!

Голос Иоанна привел в ужас и Сбигора-Свида и гонца; они отступили к самой двери.

— Что ж стоишь ты? Ступай! — повторил Иоанн и обвел кругом себя взорами, как Аскалаф, обращенный в филина. — В море его! Живому или мертвому завязать ему глаза, как преступнику, привязать его к мертвому якорю и бросит в море! Слышишь? Что ж медлишь ты? Вот мое повеление! В море его, говорю я! — повторил страшным голосом Властитель.

Как сорванный с места и увлеченный вихрем, чрезвычайный гонец пронесся сквозь двери царского кабинета, чрез ряды покоев дворцовых, сквозь толпу придворных в сборной палате, сквозь народ, бывший на площади и на улицах, упал на прибрежную ладью и поплыл морем быстро как испуганная Альда.

Еще новая причина для толков и пища для пугливого воображения, которое видит во всем худые предвещания.

Сбигор-Свид вышел со страхом вслед за испуганным чрезвычайным гонцом.

— Все признаки безумия! — думал он, но эта мысль не мешала ему торопиться исполнять волю Иоанна, которая так была согласна с целью его желаний.

Счастие и беда одинаково всходят: в памяти или в беспамятстве, человек бросает семена их на тучную почву обстоятельств.

Новость о явлении к Царю чрезвычайного гонца из Архипелага и о немедленном отправлении его обратно в Архипелаг, разнеслась по городу быстро, как холод, нанесенный северным ветром.

— Это ничего, что ты это знаешь, но главное то, чтоб другие знали, что ты это знаешь, — сказал Персий.

Восходящее солнце и воскресающий городской шум напомнили судьям земных событий, что час их успокоения от забот об общем благе настал. Они истощились, устали, умолкли и разошлись по домам.

Час сбора для присутствия в Верховном Совете настал. Двери в пространную мраморную круглую палату отворились. Величественная колоннада поддерживала свод; из средины оного десница держала огромные весы правосудия, усеянные светильниками и заменяющие роскошные древние люстры и канделябры.

С восточной стороны палаты было председательское место; по обе стороны оного стояли кресла для четырех Верховных Совещателей; далее полукружиями места для двенадцати Советников. Перед каждым был стол, покрытый сукном, со всеми принадлежностями.

В конце сих отдельных полукружий совещательного заседания, была возвышенная кафедра для чтения дел, речей и последних оправданий виновных.

Между колоннами, столы для исполнительной части, с надписями различия отделений.

Все члены Верховного Совета и Советники были уже на местах; в след за ними прибыли Верховные Совещателя.

Два Сообщителя дел уже собирали в отделениях исполненное и клали на столах перед Советниками; принимали от них дела для передачи к исполнению, или смысл дел, для представления на заключение Верховных Совещателей.

После долгого молчания, но время которого каждый занимался рассмотрением принадлежащей ему части, вдруг первый Верховный Совещатель встал с места и произнес:

— Позвольте, господа, прервать частные занятия для общего. Вот полученное сообщение от Колумбийского Посланника, оно заключает в себе странность, дело необыкновенное! Он представляет присланный от своего правления долговой лист, и требует уведомить, каким образом Властитель примет обязательство Георгия о заплате законного долга на один миллион слав.

Этому листу не более как сто шестьдесят лет. Бывшие перевороты в обоих царствах изгнали из памяти этот долг, сделанный, во время путешествия по Америке Царя Георгия. Теперь не известно где и как сей лист случайно отыскан. С условленным ростом он составляет долговую сумму на 12,000,000 слав.

Как полагаете вы принять этот чудный запрос?

— Без Властителя этого делать невозможно, — отвечали все Совещатели.

— На этот вопрос нам также почти трудно отвечать, как Симониду на вопрос Гиерона, — сказал один из Советников.

— Но Властитель может быть спросит наше мнение, мы должны быть готовы.

— Я думаю, что ответ Колумбийцам должен быть краток и ясен: что ни от долга, ни от заплаты его мы не отрекаемся; но рост за 163 года платить не обязаны.

Все согласились на мнение Верховного Совещателя, но один Советник предложил другое мнение:

— Мне кажется, — говорил он, — что Америка, наш займодавец, давно скончалась, и потому должно еще исследовать: законные ли наследники её требуют заплаты долга?

Приличие места не могло удержать всех от смеха над богатою мыслию Советника и никто не заметил, как вошел в Верховный Совет Сбигор-Свид.

«Вот, — думал он, — важно подходя к председательскому месту, — вот занятие гг. Совещателей, Советников и членов в Верховном Совете. То ли было при мне!»

Его появление всех удивило. Первый Совещатель объявил всем, что предложенное дело представится на разрешение Государю, а потом обратился к Сбигору.

— Что вам угодно? Кажется здесь нет ни одного дела, которое бы до вас касалось?