В классическом наряде, запечатленном на акварелях и гравюрах, Красная площадь просуществовала недолго. Началась Отечественная война 1812 года. Новости с мест сражений москвичи узнавали на ней. На ограде Казанского собора вывешивались «Дружеские послания главнокомандующего в Москве к ее жителям». В историю они вошли под названием «афиши». В псевдонародном духе сочинял их граф Ростопчин, призывавший москвичей «поднять Иверскую и идти драться». Содержание «дружеских посланий» Лев Толстой назвал «вздором» в «Войне и мире». Как сказано в романе, наши отступавшие солдаты «прошвыривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому-то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое».

Гвардия Наполеона по Красной площади не прошла. Торговые ряды запылали, подожженные купцами. До небес поднялись языки огня грандиозного пожара.

Эти строчки современника катастрофы опровергают упорные попытки сталинских историков доказать, что Москву сожгли французы. Много осталось описаний пожара 1812 года, не пощадившего Красную площадь. Наполеон, у которого тогда тлела одежда, волосы и брови были обожжены, на острове Святой Елены вспоминал: «О! Это было величественнейшее и самое устрашающее зрелище, когда-либо виденное человечеством». Лорд Байрон, обращаясь к Наполеону, в «Паломничестве Чайльд Гарольда» о причинах пожара высказался так:

Многие известные и забытые русские поэты оставили стихи о пожаре 1812 года. Казалось, наступил конец света и город никогда не возродится.

Стоны раздавались недолго. Наполеон скрылся за Калужской заставой в начале октября, а в декабре московский купец Свешников сообщал свой адрес: «Во вновь построенные лавки на Красной площади». Все разрушенное восстановили за пять лет.

Бывший «архитекторский помощник», корнет московского гусарского полка, сын Винченцо Джованни Бова, ставший русским зодчим Осипом Ивановичем Бове, занимался «фасадической частью» многих строений. Он придал Верхним торговым рядам вид дворца с тремя колоннадами. Классическая Москва Казакова стала ампирной Москвой Бове, о которой напоминает нам Манеж. Тогда наконец-то засыпали средневековый ров у стены Кремля. Но стоявшие вдоль рва ряды с лавками снесли. Торговля там не привилась, по-видимому, не выдержала конкуренции купцов на подходах к Красной площади. Над засыпанным рвом разбили бульвар, высадили липы там, где сейчас растут ели. Вдоль бульвара зашагали фонарные столбы. По известным словам, пожар поспособствовал во многом украшению не только сожженному городу, но и Красной площади. Загромождавшие ее лавки и дворы, маленькие храмы из бревен канули в Лету. Площадь перестала слыть восточным базаром, раскрылась для обозрения. С нее схлынула толпа, жаждавшая прибыли или поживы. Москвичи стали приходить сюда, чтобы прогуляться, отдохнуть.

На Красной площади 4 июня 1818 года состоялся «Великий парад после торжественной встречи для радостного прибытия его величества Короля Прусского Вильгельма III». Незадолго до того парада по булыжным камням прошли торжественным маршем пехота и кавалерия. Прошли по случаю открытия памятника Минину и Пожарскому. По словам очевидца: «Во время сего торжественного обряда стечение жителей было неимоверное: все лавки, крыши Гостиного двора, лавки, устроенные нарочно для дворянства около Кремлевской стены, и самые башни Кремля были усыпаны народом, жаждущим насладиться сим новым и необыкновенным зрелищем».

Новизна и необыкновенность состояли в том, что в городе за всю его историю впервые возник светский памятник. Как случилось, что так долго Москва не водружала на улицах и площадях монументы, которыми заполнены площади столиц Европы? Такова была сила традиции в государстве – отмечать все важные события закладкой храмов. Сотни лет в честь побед русского оружия, в честь царей, по разным другим поводам сооружались церкви Спаса, Богородицы, Троицы, Николы, всех святых, которых православная церковь чтила. Так, на 1 октября Иван Грозный назначил последний приступ Казани. На тот день по церковному календарю приходится праздник Покрова Богородицы. Поэтому главный престол собора, заложенного по случаю взятия Казани, царь посвятил Покрову Богородицы и собор официально называется Покровским. Все другие сражения под Казанью отмечены закладкой престолов в честь святых, чьи праздники выпадали на дни, когда русским светило солнце победы. Вот почему церкви собора носят имена Николы Великорецкого, Киприана и Устиньи, трех патриархов Александрийских и Александра Свирского, Григория Великой Армении и Варлаама Хутынского. Так поступил век спустя и князь Пожарский. В память об освобождении Москвы он заложил известный нам Казанский собор в честь иконы Казанской Богоматери, приписав ей свою удачу.

Понадобилось еще двести лет, прежде чем император Александр I подписал в 1812 году рескрипт «о начале производства работы монумента» Минину и Пожарскому. Тогда на Россию двинулась «великая армия». Мысль о таком памятнике прозвучала ранее на заседании «Вольного общества любителей словесности, наук и художеств». Ее высказал «любитель словесности» Василий Попугаев, автор сборника стихов «Минуты муз» и трактата «О благоденствии народных обществ». Он был озабочен всеобщим благом и в порыве патриотизма предложил установить монумент, где на пьедестале значатся всем известные слова «гражданину Минину и князю Пожарскому».

Не дожидаясь заказа правительства, профессор Императорской академии художеств Иван Мартос принял идею поэта близко к сердцу. Быстро изваял модель памятника и выставил в стенах академии, которую закончил с малой Золотой медалью. Земляки Минина собрали деньги. В Санкт-Петербурге провели конкурс, на котором победил проект Мартоса. Его авторитет был настолько высок, что ему удалось дважды переубедить императора. Первый раз, когда решали, в каком городе устанавливать памятник. Мартос настоял, чтобы этим городом был не Нижний Новгород, а Москва, где произошли главные события 1612 года. Второй раз следовало выбрать, где именно быть монументу. Александр I предлагал установить в центре Красной площади, лицом к Москве, спиной к Кремлю. И с этим художник не согласился, что требовало, конечно, мужества. По этому поводу он писал: «Услышав сие, я доказывал всю неудобность сего дела, ибо площадь, которая теперь чиста и открыта для проезда, будет загромождена, а монумент потеряет вид, потому-то езда будет сзади его и очень близко, и что по сюжету он должен быть поставлен лицом к Кремлю».

Последний довод убедил императора. Сюжет памятника состоял в том, что Минин убеждает раненого князя стать во главе собранного им ополчения и показывает ему рукой на Кремль, который следует освободить от врагов. Памятник тогда поставили на одной линии с Лобным местом, вблизи Верхних торговых рядов. По всенародной подписке собрали 150 тысяч рублей. На композицию пошло 20 тонн бронзы. Пьедестал из красного гранита, статуи отлиты в 2,5 натуры. Герои русской истории предстают босыми, античными воинами, они не похожи не только на самих себя, но и на соотечественников начала ХVII века. Так было принято в эпоху классицизма. Как пишут искусствоведы, они «одеты в античные хитоны и гиматии, отчасти русифицированные за счет укороченных рукавов и длинных портов». По русскому образцу шлем князя, на его щите не голова Горгоны, а образ Спаса. На постаменте видны два барельефа в бронзе. На одном – сражение русских с врагами, на другом – сбор пожертвований по зову Минина. В образе отца, который привел в ополчение двух сынов, Мартос изобразил самого себя, что также было принято в искусстве классицизма.