С этого дня де Силлек, словно чувствуя ее настроение, опять вернулся к чрезвычайной сдержанности в отношениях с прекрасной племянницей де Тревиля. А Беатриса Сорель как нарочно частенько посещала своего брата в доме де Тревиля и каждый раз старалась больно уязвить графиню, ибо безошибочно разбиралась во всем, что касалось лиц ее пола. В конце концов, как и можно было предположить, Изабеллу вывели из себя эти проявления ревности со стороны приятельницы, и она испытала неописуемый гнев, который прорвался совсем скоро.

Прямое столкновение Изабеллы с Беатрисой произошло в тот день, когда на кортеж короля Людовика было совершенно внезапное нападение, во время которого король Франции, - хвала господу! - остался жив, а вот охрана его пострадала. О нападении парижских нищих и разбойников, собравшихся в неуправляемую банду, об этом прискорбном факте, стало известно у де Тревиля прямо во время званого ужина, к которому вся его семья готовилась целую неделю.

Гостиную дома заранее украсили россыпью разноцветных свечей, которые намеривались зажечь, когда станет темно, а сейчас, при свете солнца, уже давно перевалившему зенит, они только придавали колорит белоснежным скатертям, украшающим сдвинутые столы для ужина. Запах воска смешивался с приятным запахом ароматом цветочных духов дам и аппетитными ароматами жареных барашков, горячего супа и бисквитов, плывущими с кухни. В гостиной охапки зеленого папоротника красиво высились по обоим сторонам портрета Венценосного монарха Франции в мраморной раме с золоченым рельефом – дорогого подарка Его Величества семье де Тревиля, своему верному слуге и преданному другу. Золото красиво смотрелось на фоне стен, затканных модным коричневым шелком с золотым цветочным узором.

Из прочих комнат, отделанных куда скромнее, в гостиную принесли кресла и стулья с подлокотниками, с прямыми жесткими спинками разной высоты, с красивыми витыми и точеными ножками. На конце подлокотников, прямых или изогнутых, красовались шары, причудливые завитки и изображение головы кабана или лисицы. Такие кресла с мягким, набитом конским волосом сиденьем, располагали к приятным беседам и их было легко отодвинуть в сторону, когда после ужина планировались танцы. Два кресла, предназначенные самым высокородным гостям, были обтянуты красной парчой с вышитым узором, в котором преобладали крупные кленовые листья цвета охры, замысловато переплетающиеся друг с другом. Перед креслами был брошен новомодный ковер, изготовленный в Париже изумительными мастерами Дюпоном и Симоном Лурде.

Ждали самого хозяина, который вот-вот должен был уже вернуться из поездки с Его величеством в аббатство Сент-Оноре. Вся приглашенная молодежь уже танцевала, когда вошедший слуга отвел в сторону Изабеллу, заставив ее бросить кавалера, и попросил незаметно оставить развлекающихся гостей.

-Что такое? - забеспокоилась Изабелла. Ответа ей не потребовалось - ее звал лекарь де Тревиля - старый невозмутимый Антуан Темесье.

-Г-жа дю Трамбле, я слушать не желаю ничего про танцы или пение для господ мушкетеров. Это все оставьте беззаботным гостям, а у нас с вами много раненых после нападения. Вы мне нужны!

Вероломное нападение на кортеж короля, который и сопровождал де Тревиль, произошло на обратной дороге в Париж из аббатства Сент-Оноре, где Его величество задержался, беседуя с архиепископом Суассонским на различные богословские темы, отчего выехал позже, чем предполагал. На тесной улице Ткачей в Париже на кортеж напали неизвестные люди с замазанными сажей лицами, то ли разбойники, то ли наемники - это еще предстояло установить людям отца Жозефа, уже поднятым по тревоге. Разбежавшихся злоумышленников искали по всему Парижу мушкетеры во главе и гвардейцы кардинала, ибо напуганный и рассерженный король велел срочно строить плахи на площади Согласия. Раненые же в столкновении были уже здесь.

Изабелла о злоключениях его величества Людовика слушала в пол-уха, привычно выкладывая из огромного шкафа, вырезанного из каштана, на широкий медный поднос необходимые для перевязки предметы: рулоны чистого полотна, корпию, различные свежие бальзамы и притирания. Так же как и лекарь и его два помощника, перед тем как прикоснуться к раненым, она повязала поверх нарядного платья длинный кожаный передник, велела слугам натаскать побольше горячей воды и, присела на стул перед белым как мел шевалье де Бержераком.

Лекарь - суровый смуглый человек, с длинной старомодной бородкой, в старом, выцветшем костюме еще времен Генриха IV с широкими рукавами и испанским плоенном воротником, помогал тяжелораненым. Его молодая помощница ограничивалась легкими перевязками. Слуги носились взад- вперед, добавляя горячую воду в деревянную бадью у ног Изабеллы и скатывая окровавленные бинты.

-Ну вот, сейчас посмотрим, что у вас! О, сударь, все в порядке! Скоро вы, как и раньше, станете радовать нас новыми поэмами, - произнесла Изабелла жизнерадостно, глядя в перекошенное болью лицо де Бержерака. - Может быть, вы, сударь, воспользовавшись моментом, развлечете меня каким- нибудь из ваших гимнов, ведь я так люблю слушать вас!

Изабелла нежно улыбалась мушкетеру, не обращая внимание на разговоры Темесье с его пациентом, не слушая стоны, не глядя на шустро бегущую по ее пальчикам кровь, ибо, как ни странно для знатной дамы, она имела легкую руку и не боялась крови. Кроме того, племянница де Тревиля была исполнительна, вынослива и не брезглива. Ее неординарные способности к врачеванию лекарь заприметил сразу, возблагодарил за них бога, и с тех пор частенько брал ее в ассистентки, особенно когда не хватало рук. Гордые дворяне легче переносили страдания на глазах милой девушки, а, может быть, только мужественно принимали невозмутимый вид и шутили с ней. Во всяком случае, атмосфера в помещениях лекаря даже в такие напряженные дни, царила самая успокаивающая, словно Изабелла приносила в это общество суровых воинов частичку женского милосердия и жизнелюбия!

Еще несколько господ удостоились ее перевязки, повеселев и осыпая ее вполне заслуженными комплиментами. Но Изабелла дю Трамбле вела себя независимо, относясь ко всем своим пациентам одинаково, будь то ее милый знакомец дю Дромоль или только что поступивший на королевскую службу младший сын маршала де Граммона, уже две недели напрасно ловивший взгляд прелестной племянницы де Тревиля!

Лекарь, его помощник и Изабелла, делающие вместе одно дело, трудились дружно. Лекарь Темесье, в молодости много путешествующий по Восточным странам, привез из них твердое убеждение, что в делах лечебных главное не только физическое выздоровление раненого, но и его душевный настрой. Поэтому он всегда во время лечения болтал на разные темы, всем видом указывая пациенту, что рана его нетяжела, даже если это была неправда или не совсем правда.

-Знаете, сударыня, - сообщил врач ворчливо, окликая Изабеллу с другого конца комнаты. - Я тут узнал новый рецепт от мигрени - взять горсть измельченного стебля английского шпината, вскипятить в двух пинтах воды; когда половина выпарится, остальную процедить сквозь полотно и пить указанный настой два раза в день.

-Как-то мне мало вериться в пользу сего рецепта, - отозвалась Изабелла, не отрываясь от перевязки поврежденной щеки шевалье де Сореля. - Сударь, уверяю вас, рана ваша легка. Вот выпейте этого вина, у вас сразу исправится настроение!

-А вот еще один рецепт, г-жа дю Трамбле: тщательно взбить три яичных белка с малой толикой шафрана, смочить ими ткань и приложить компресс ко лбу. И такие эти - горе лекари скоро сменят нас, стариков!

-И кто же снабдил вас столь чудодейственными рецептами, дорогой мой Темесье? - спросила Изабелла с интересом. - Опять ученый лекарь его светлости герцога Орлеанского, Шарль Довентур, который никак не перестанет спорить с вами по вопросам помощи раненым при огнестрельных ранах? Да? Новый рецепт в его духе - побольше длинных слов, поменьше целебных ингредиентов.

-Компресс, кстати, можно было сделать и из чего - отгадайте? - из молотого перца, смешанного с уксусом.