– …как только получим больше информации с места происшествия, чем мы имеем на настоящий момент. А сейчас – Эдинбург. Семья пропавшей шестилетней Стейси Гурдон выступила с обращением, умоляя похитителей вернуть ее останки…

Телевизор в комнате отдыха, висевший высоко на стене, был заперт в своей собственной крошечной клетке, как будто тюремное начальство полагало, что он тоже планирует побег, как и все остальные заключенные.

Бывший детектив-суперинтендант Лен Мюррей взял пластиковый стул, поставил его рядом с моим. Устроился на нем, улыбка перекосила робингудовскую седую бородку. Пучки света от флуоресцентных ламп блестели на лысой голове и небольших круглых очках. Большой человек с громким гортанным голосом.

– Надо тебе было ее прикончить. Ты это понимаешь, не так ли?

Заключенная в своей собственной одиночной камере женщина в телевизоре мрачно кивнула.

– Испачканное в крови платье Стейси Гурдон и ее кроссовки были найдены полицейскими в процессе прочесывания лесистой местности в Корсторфайне…

Я уставился на него:

– Тебе что, делать больше нечего?

– Эш, эта мерзкая сука хочет оставить тебя здесь до тех пор, пока ты не сдохнешь. Пришлет кого-нибудь, чтобы сделать это для нее. Время заставляет тебя работать на опережение. Ты что думаешь, у тебя есть еще четыре года на то, чтобы сидеть здесь? Тогда придумай себе хобби. Займись резьбой по дереву. Или испанский учи.

Картинка в телевизоре сменилась, и на экране появился обветшалый дом, расположенный в замусоренном районе, застроенном муниципальными многоэтажками. Толпа репортеров давилась за лучшие места для съемки. В этот самый момент входная дверь отворилась, и из нее выглянула худая женщина с мертвыми глазами и трясущимися пальцами. За ее плечом, едва заметный, стоял жирный мужик – налитые кровью глаза, шмыгающий нос и закушенная нижняя губа.

Женщина откашлялась. Опустила взгляд на свои трясущиеся руки:

– Мы… – Еще одна попытка. – Мы просто хотим, чтобы ее вернули. Хотим похоронить ее. Хотим иметь возможность попрощаться с ней…

Лен наклонился и положил руку мне на плечо. Сжал:

– Я знаю пару парней, которые сделают работу всего за пару тысяч.

Я удивленно вздернул бровь:

– Они что, готовы наехать на самого Энди Инглиса за несчастных две тысячи фунтов? С ума сошел?

– Они не местные. К тому же им все равно из страны нужно выбраться. Да и вообще, кто об этом узнает?

– …пожалуйста, она же наша маленькая девочка… Стейси была всем для ее отца и для меня…

– Я бы узнал.

Отдать это в руки паре каких-то идиотов? Вообще без вариантов. Если миссис Керриган умрет, то только от моих рук, сомкнувшихся на ее горле. А я все сжимаю, сжимаю…

Если, конечно, предположить, что я хоть когда-нибудь отсюда выберусь.

Я повернулся спиной к экрану телевизора, где мама Стейси сотрясалась в рыданиях, каждый всплеск которых сопровождался стробоскопом вспышек фотографических камер.

На экране телевизора снова телевизионная студия.

– …обладаете какой-либо информацией, позвоните, пожалуйста, по телефонному номеру, расположенному в нижней части экрана. – Диктор перетасовала лежавшие перед ней бумаги. – Полиция Олдкасла подтвердила, что тело женщины, обнаруженное вчера рано утром на пустыре за городским районом Блэквол Хилл, принадлежит Клэр Янг, педиатрической медсестре каслхиллской больницы…

Лен покачал головой:

– Видишь ли, в чем дело… Ты полагаешь, что месть должна быть делом исключительно личным. Ты так и не научился передавать ее исполнение кому-то другому.

– А я и не хочу, чтобы эту суку…

– Какая разница, кто это сделал, если она мертва? – Покачал головой. Вздохнул. – Если ты здесь застрянешь, то не сможешь ее убить. А выйти отсюда ты не сможешь до тех пор, пока ее не убьют. Уловка двадцать два. А всего за две штуки ты сможешь разобраться с этим делом. – Лен вскинул воображаемый дробовик, передернул затвор и выстрелил диктору в лицо. – Подумай об этом.

– Ну да, две штуки фунтов мне просто дыру в кармане прожигают.

– …обращается к сознательности журналистского сообщества уважать право ее семьи на частную жизнь…

Да пошло оно все.

– Так всегда же можно в долг взять?

– Именно так я и вляпался в это дерьмо в первый раз.

Дверь в комнату отдыха распахнулась, и грубый голос перекрыл звук телевизора:

– Хендерсон!

Я повернулся – это была офицер Бабз. Вздернула вверх большой палец:

– К тебе посетитель.

В комнату неторопливо вошел мужчина в кожаной коричневой куртке, руки в карманах. Он был по меньшей мере на голову ниже Бабз, волосатый, с густыми баками.

Профланировав по комнате, встал между мной и телевизором.

– А сейчас спортивные новости с Бобби Томпсоном…

Волосатый Мальчишка улыбнулся:

– Так-так-так, значит, вы и есть тот самый детектив Хендерсон, о котором я так много слышал? – Акцент был явно шотландский, но почти неразличимый, как будто он на самом деле явился из ниоткуда. – Ну что… расскажите мне о Грэхеме Ламли и Джейми Смите.

– Без комментариев.

У него за плечом возникла офицер Бабз, превращая его в карлика.

– Детектив-суперинтендант Джейкобсон интересуется, что тут рядом с прачечной произошло пару недель назад. Не будь идиотом – сотрудничай.

Да, конечно.

– Целый детектив-суперинтендант? Расследует драку в тюремном коридоре? Ваша квалификация не слишком высока для этой работы?

Джейкобсон, склонив голову набок, уставился на меня. Осмотрел снизу доверху, как будто собирался пригласить на танец.

– В рапорте говорится, что вы напали на них. Кричали, ругались и плакали, словно… Подождите-ка, позвольте мне прямо по тексту, чтобы не ошибиться. – Вытащил черный полицейский блокнот. Открыл, полистал. – «Как большой такой слюнтяй, сбежавший из дурки». У этого Грэхема Ламли неплохой слог, вам так не кажется?

Лен скрестил руки на большой бочкообразной груди:

– Ламли и Смит – лживые ублюдки.

Джейкобсон послал в его сторону радостную сияющую улыбку:

– Леннокс Мюррей, не так ли? Бывший шеф криминального отдела полиции Олдкасла. Восемнадцать лет за насильственное похищение, пытки и убийство Филиппа Скиннера. Благодарю за выступление, но мне бы хотелось услышать, что сам мистер Хендерсон думает по этому поводу. Вы не возражаете? Ну и вот и прекрасно.

Я скопировал Лена, уселся, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу:

– Они – лживые ублюдки.

Джейкобсон подтянул к себе стул, уселся. Подвинул стул вперед на пару футов, его колени почти коснулись моих. Пахнуло химической вонью дешевого лосьона после бритья.

– Эш… Я ведь могу называть вас Эш, не так ли? Эш, местный главный психолог сказал мне, что вы являетесь личностью, склонной к саморазрушению. Что вы всякий раз вредите себе, затевая драку, перед тем как вам идти на очередное собеседование.

В ответ он получил молчание. Джейкобсон пожал плечами:

– Конечно, доктор Олтрингхэм немного смахивает на идиота, но так уж вам повезло. – Он поднял указательный палец и ткнул им себе за плечо, в сторону висящего на стене телевизора. – Видели историю о медицинской сестре, которую нашли мертвой за Блэквол Хилл?

– А в чем там дело?

– Медицинская сестра, мертвая. Тело обнаружили где-то на задворках. Ну что, звоночек не зазвенел?

Я хмуро взглянул на него:

– Вы имеете хотя бы малейшее представление о том, сколько медицинских сестер пропадает в Олдкасле каждый год? Этим несчастным коровам нужно выплачивать надбавку за опасную работу.

– Смит и Ламли неплохо над вами поработали, а? Да, и рана на щеке, и сломанный нос, но мне кажется, что главные повреждения на бедрах и торсе, правильно? Там, где не видно? – Еще раз пожал плечами. – Если вы, конечно, не разденетесь.