Но я обещаю, что никогда не позволю «берлинскому стилю» окончательно завладеть собой и никогда не выйду из дому в лыжном комбинезоне, как это делают некоторые странные птицы из кройцбергского курятника. Хотя я признаю, что это идеальная одежда для бесконечных зим, когда все время идет снег. Тебя не прохватит сквозняк, не простудишь почки, а при падении штаны окажутся амортизатором для той части тела, на которой сидишь.

Но вот на гололедице тротуаров появляется некто в облике первой звезды: максимум элегантности, грациозность, плавность движений… Мартина, одна из моих соседок, дефилирует в таком виде с декабря по март. Доводя до совершенства свой образ, в прошлом году она появилась с ногой в гипсе и на костылях. Это для нее оказалось поводом с гордостью сообщить, что она «вернулась из Гармиша»,[18] что меня окончательно доконало. И также я никогда не водружу на спину рюкзак, когда отправлюсь в магазин за провизией для своего собственного курятника. Хотя с теоретической точки зрения следует признать, что нет ничего удобнее рюкзака, чтобы все держать под рукой, не перегружая при этом позвоночник. В его боковой карман можно положить бутылку с водой или термос с чаем (напитки для берлинок – это святое). И это так по-берлински! Вот только вчера по мостовой Бергманнштрассе вдоль самых модных и шикарных бутиков, где витает дух Пренцлауэра, на длинных-предлинных ногах ковыляла девица в сандалиях, черных легинсах, коротенькой юбчонке, майке с рокенролльным принтом… и красным рюкзаком за спиной!

«Однако за последние годы Берлин изменился, и в этом не приходится сомневаться! Город стал более glamourös – гламурным». Александре Фишер-Рёхлер веришь на слово, потому что она знает, о чем говорит. Она – стилист и соучредитель лейбла Kaviar Gauche, одной из немногих рентабельных берлинских марок готового платья. А с вторжением немецких актрис на красные дорожки национальной кинонаграды Франции «Сезар» и премии «Эмми» (премия американского телевидения) в Лос-Анджелесе (актриса Хайке Макаш), где они появляются в летящих платьях в пастельных и золотисто-желтых тонах, таких легких, воздушных и таких женственных, Кавьяр вошел в разряд великих кутюрье международной моды.

За шесть последних лет Александра и ее единомышленница Иоганна Кюль, создающие такие шедевры, как двубортные пиджаки, узкие брюки и туфли на шпильках, перевернули с ног на голову каноны берлинской моды, по крайней мере, в центре столицы. И вот о чем они рассказали в конце показа своей модной коллекции, когда наконец смогли расслабиться: «Пятнадцать лет назад в полуразрушенных бараках берлинского андеграунда мы создавали исключительно парки и примитивную одежду для рейнджеров. Сегодня мы встали на высокие каблуки и проводим время в самых модных ресторанах, при условии, что найдется свободный столик. А для этих событий требуется и соответствующее платье, и не только для нас, но и для всего нового Берлина, ставшего интернациональным городом».

Сегодня один житель столицы из десяти работает в индустрии моды и производства предметов искусства. Это жизнерадостное и беззаботное сообщество космополитов, наподобие тех, что заняты в рекламном бизнесе. Достаточно большой по площади город (в восемь раз превосходящий Париж) выделил им отдельную территорию, ограниченную зоной А городской железной дороги S-Bahn, куда входят такие округа, как Митте, Пренцлауэр-Берг, Кройцберг и Фридрихсхайн, и где следы войны уступили место стеклу и стали. «Берлин – огромный город, но Берлин, который живет полной жизнью, который меняется, совсем маленький, – комментирует продавщица из бутика на Альте Шёнхаусер Штрассе. – Здесь бьется сердце системы, и здесь вы встретите исключительно молодых людей, креативных, хорошо одетых, внушающих уважение, которые занимаются творческой деятельностью и работают в секторах моды, дизайна, кино, музыки, фотографии, архитектуры, скульптуры…» Охота на стиль в Берлине разворачивается именно здесь!

А что же остальные? Те, кто живет в зонах В и С? В общем и целом, большинство горожан перемещаются на периферию города по мере расширения нового Берлина. И в этом случае невозможно пробежаться по модным бутикам в квартале Хакеше Хёфе. И тогда берлинцы ограничиваются бесконечными торговыми галереями магазинов, похожих друг на друга как две капли воды (Gesundbrunnen, Gropuis Passagen, Eastgate и отремонтированный с иголочки торговый комплекс Alexa, зайдя в который вы окунетесь в ад современной жизни!), где ассортимент продаваемого со скидкой хлама даже и товаром не назовешь. В заботах о деталях своих туалетов, не желая подчиняться правилам и желая самоутвердиться, стать единственными и неповторимыми, местные цыпочки присоединяются к шикарному вольеру квартала Митте: плохо одетые, в дешевой, разумеется, одежде, но они всегда редкие птицы и, в конце концов, всегда хорошо выглядят. У Анны, например, каждый день на ногтях разного цвета лак, ботинки из телячьей кожи мехом наружу (я видела такие же на страницах Elle в рубрике «Маст-хэв»[19]), она их носит, когда наступает замечательная пора надевать лыжный комбинезон, у Неёле сандалии с заклепками, а у Тессы отливающий разными цветами тюрбан… И когда я встречаю на улице элегантно одетую женщину, я знаю, что это туристка. Но зато когда я впадаю в ступор, видя нечто невообразимое, я могу быть уверена, что это жительница Берлина.

Это ядро… В буквальном смысле ядро. Элизабет прячет ядро, которое безобразно раздувает бока ее и без того не совсем элегантной сумки-мешка. Теоретически я почти готова принять полотняные сумки. Они экологичны и часто очень мило расписаны дизайнерами, которые воспользовались моментом и захватили рынок. Они входят в девятку самых популярных сумок столицы. Даже Лала Берлин, основательница теперь уже всемирно известной марки одежды, включила их в свою последнюю коллекцию. Но, видимо, в этот вечер сумке Элизабет не удалось побывать в руках искусного стилиста из квартала Митте. Хотя не это главное. Мне не дает покоя странный предмет…

Я ловлю такси. «Встретимся в ресторане, подъеду на велосипеде», – говорит Заза (так ее зовут в кругу друзей). Так вот что она хранит в своей сумке – велосипедный шлем! В кои-то веки мы собрались провести вечер вместе в ресторане с модной программой и танцами на закуску, а Заза решила перемещаться по городу на велосипеде.

Она появляется двадцатью минутами позже назначенного времени. С всклокоченной шевелюрой и растекшимся макияжем, она вполне готова к тому, чтобы праздновать всю ночь. А почему бы и нет? Фосфоресцирующие полосы на ее шлеме могут выглядеть очень стильно в мерцании стробоскопов…

Никогда не забывать о том, что этот город воссоздали заново… Из кирпичей, разрушенных бомбардировкой домов, которые собирали и очищали от грязи, а потом возводили целые кварталы. Берлинки всегда были асами в распутывании сложных проблем и не хуже магов знали, как найти выход из трудных положений и как из старого сделать новое. И это все время приходится держать в голове, примеряя короткую курточку из каракуля на блошином рынке в Трептове (абстрагируясь от всех тех мест, где ей пришлось побывать, начиная с 1920-х годов). Да, она пахнет затхлостью, у нее шарм много повидавшей вещи, но, скажите, кто мне придаст изысканный вид при моем скромном бюджете? «Каракуль за сущую ерунду», – уверяет продавец, говорящий с польским акцентом, хотя мне пришлось заплатить 80 евро. «Только для вас», – продолжает он. Здесь все находит своего покупателя. Безумная страсть к чему-то единственному, страсть к экспериментированию, к антиконформизму вылилась у жителей столицы в «невроз винтажа». Если только не наоборот.