С этого дня для Гарри Поттера началась совсем другая жизнь. Как бы ему ни было больно поначалу, он заставил себя общаться с окружающими людьми и вникать во всё, чему их учили на занятиях. Пропущенные за три месяца темы пришлось отрабатывать, и постоянная загруженность с раннего утра и до глубокой ночи не оставляла времени на самоедство и мрачные мысли. Постепенно жизнь стала налаживаться и входить в привычную колею. С Северусом он старался не сталкиваться нигде, кроме занятий по Зельеварению, чтобы не бередить душу. Тот, казалось, также избегал встреч с бывшим любовником, а на уроках старался просто не замечать. Так как предмет этот по-прежнему давался юноше с большим трудом, Гарри пришлось всерьёз засесть за учебники предыдущих шести курсов, чтобы нагнать пропущенное. Ему хотелось утереть нос зельевару, доказав, что он не полный бездарь в Зельеварении, как любил ему указывать старый недруг его отца на протяжении всех лет, проведённых в школе. Гермиона, как могла, помогала другу с практическими занятиями, обустроив в туалете Плаксы Миртл что-то вроде мини-лаборатории. У неё был талант объяснять сложные вещи доходчиво, и уже через месяц, к концу мая, юноша стал понимать эту сложную науку без ежедневной мучительной зубрёжки.
Всё бы было даже неплохо, но Джинни, обиженная охлаждением со стороны Гарри, недолго оставалась молчаливой страдалицей: не прошло и двух недель, как рыжеволосая красавица попыталась вызвать юношу на откровенный разговор. Парень старался, как мог, пощадить её чувства, честно заявляя, что относится к ней, как к сестре, но гриффиндорка не желала ничего понимать, напоминая об их прекрасных отношениях после Дня Святого Валентина. Напрасно Герми и Рон пытались вразумить упёртую бестию, Джинни продолжала закатывать скандалы и истерики, не чураясь устраивать эти представления посреди Гриффиндорской гостиной, так что остальные девчонки факультета со временем стали посматривать на Победителя Оборотней (как ни старался Гарри, от прозвища и приписываемых подвигов откреститься не удалось), как на бессовестного обманщика, посмевшего принести страдания несчастной влюблённой девушке.
А тут ещё душещипательные беседы с Дамблдором, укорявшим парня за чёрствость и неумение прощать ошибки друзьям и любимым. На директора почему-то совершенно не действовали заявления Гарри о том, что он не любит и никогда не любил Джинни. Тот его просто не желал понимать. После каждой из таких бесед у юноши буквально раскалывалась голова. Он чувствовал себя чудовищем, который из-за собственного эгоизма предаёт дело всей жизни своего учителя и наставника. В постоянной гонке, спешке, обидах и непонимании незаметно подкрались и успешно прошли Т.Р.И.Т.О.Н.ы. Мысли о Северусе вызывали уже только глухую боль, но любовь, сколько бы ни обещал этого мудрый Дамблдор, и не думала никуда испарятся из сердца Гарри, она просто спряталась глубоко-глубоко внутри, выбираясь на свет по ночам в преследовавших молодого мага горько-сладких снах. За все сокровища мира юноша не согласился бы избавиться от этих снов, потому что только там он был по-настоящему счастлив.
Не слишком-то ладились и отношения с крёстным. Как только стало известно о сражении в Тайной Комнате, Сириус, от которого не скрыли сведения о возрождении и гибели Воландеморта, примчался в Хогвардс, чтобы пообщаться с крестником. Разговора, мягко говоря, не получилось. Гарри честно рассказал всё, что помнил о схватке и подготовке к ней, скрыв только свои отношения со Снейпом. Вот как-то не верилось ему в то, что они обрадуют бывшего Мародёра. И, как выяснилось, правильно сделал, что не рассказал, потому что первой реакцией бывшего аврора был вопрос: «Какого х.. крестник обратился за помощью к проклятым слизеринцам? Да ещё к кому? К этой сволочи Снейпу! Вместо того чтобы всё рассказать нам с Ремусом». Оправдания типа: «К тебе и родителям Рона обращались, но вы не поверили, а где находится Ремус, я не знал…» – словоизлияния Бродяги не останавливали. Он совершенно не испытывал раскаянья, что не поверил Снейпу и едва не покалечил Гарри в теле котёнка. Единственное, что, по его словам, надо было сделать Гарри, это любыми путями добиться встречи с Дамблдором и каким-то образом объяснить ему ситуацию. В общем, встреча когда-то близких друг другу людей едва не закончилась шикарным скандалом. Сириус, конечно, извинился, но юношу уже начали напрягать постоянные заявления окружающих, что он всем что-то должен. Гарри сдерживался из последних сил, поддерживаемый только Герми и Роном, но ни к чему хорошему его долготерпение не привело. Он словно бы попал в огромную паутину и трепыхался в её липких сетях, запутываясь всё больше и больше. Не желая окончательно и бесповоротно обострять отношения с Великим-Светлым и т.д., парень в один прекрасный день оказался перед известием о том, что, оказывается, они с Роном уже автоматически зачислены в Академию Авроров. И, хотя Дамблдор уверял юношу, что их «подвиги» в Тайной Комнате с лихвой тянут на сданный вступительный экзамен, такое манипулирование покоробило юного мага. Самое поганое состояло в том, что, в отличие от колеблющегося Гарри, Рональд окончательно и бесповоротно решил стать аврором и буквально бредил этой профессией. Отказаться от поступления означало предать мечту друга. Приходилось терпеть, стиснув зубы. А тут ещё Гермиона, пряча глаза, сообщила, что Снейп с Флитвиком практически одновременно предложили ей Ученичество по Чарам и Зельеварению. Это было великой честью. Подобные вещи не предлагали «за красивые глаза». Проведший три года в подобном престижном ученичестве у Мастера Чар или Зелий сам мог потом претендовать на звание. Карьера такому магу или ведьме была обеспечена. Честная гриффиндорка не стала скрывать подобное известие от лучшего друга, рассказав всё на следующий же день после получения предложений, и закончила, отводя взгляд:
- Я ответила согласием профессору Флитвику и отказала Снейпу.
- Почему? Ты же обожаешь Зелья. Никакими правилами не запрещено учиться сразу у двух Мастеров.
- Но, Гарри…
- Так ты это из-за меня? Не стоит, Герм. Всё похоронено и забыто, – парень улыбнулся девушке легко и радостно, довольно успешно изображая спокойствие, которого не испытывал.
Гермиона, успокоенная другом, убежала воплощать в жизнь свою мечту, преследовавшую её с первого курса, а Гарри, незаметно улизнув от ходивших за ним хвостом братьев Криви, отправился на Астрономическую башню, где и просидел до вечера, забившись в знакомую ещё по совиным приключениям нишу. Невидимая пружина в душе юноши медленно, виток за витком продолжала скручиваться, обещая в грядущем маленький локальный катаклизм всемагического масштаба.
Но время не стояло на месте, ему вообще-то было абсолютно наплевать на маленькие трагедии смертных людишек, будь то маги или магглы. Вот уже и до Выпускного бала осталось пара дней, а Мальчик-Добивший-таки-Воландеморта так ещё и не решил, что же ему делать дальше. Как ни крути, а с окончанием школы он терял единственное место, которое всегда считал своим домом. Все вокруг обсуждали новый проект Дамблдора, вознамерившегося наконец-то всерьёз заняться примирением аристократов и «грязнокровок». Хитрый старик ухитрился преподнести всё так, что и волки оставались сыты, и овцы целы. Древние рода получали приток свежей крови, соглашаясь на брак младших отпрысков с магглорожденными и полукровками, а пришедшие из немагического мира юные волшебники, не имеющие ни денег, ни семей, способных поддержать их в новом для них окружении – то, в чём так нуждались: защиту и карьерные перспективы. Подобные смешанные семьи получали большую финансовую поддержку и избавление от всех налогов на пять лет. Несмотря на сопротивление нескольких особо реакционно настроенных старых пней, закон прошёл в Визенгамоте «на ура». Да и сам Гарри с друзьями в этом вопросе полностью поддерживали директора, надеясь, что маги наконец-то перестанут делиться по принципу «чистых» и «нечистых». Кроме того, новый закон позволял Рону с Гермионой рассчитывать на солидные «подъёмные» после того, как они закончат обучение и сыграют свадьбу.
