Гром над крышей прогремел ещё громче и страшнее, чем в первый раз. Ветхий домик задрожал и чуть не рассыпался на брёвнышки. С просевшего потолка на их головы посыпался какой-то трухлявый мусор. Остатки стёкол с жалобным звоном выпали из перекосившихся рам, а в лесу вокруг домика какие-то неведомые звери глухо завыли на разные голоса.
- Ага! - победно закричала Милка. - Если не отпустите моих друзей, вам сейчас тут всё разнесу, весь ваш НАСТОЯЩИЙ лес на щепки пущу!
И тут сорвавшаяся с перекосившегося потолка доска больно ударила Милку по голове, и она вдруг ощутила такой сильный укол в шею, что охнула и схватилась за это место обеими руками.
- Вот видишь, Мила? - укоризненным тоном обратился к ней Вася - СтаршОй. - Ничего ты толком никому сделать не сможешь, пока в полную ведьминскую силу не войдёшь. А для этого нужен особый обряд. Для этого я и привёз вас всех, весь твой класс, в нашу деревню, в Шушарино.
- Не привёз, а заманил! - простонала Милка, растирая шею.
- Ну, пусть заманил, - благодушно, как ни в чём не бывало, согласился СтаршОй.
- Это... это подло! - выкрикнула Милка.
- С человеческой точки зрения, может, и подло, - пожал плечами Вася, едва при этом не развалив домик Семёна окончательно. - А с нашей... а уже скоро - и с твоей...
- Я это уже слышала, - перебила его Милка, - вот от этого! - она мотнула головой, указав подбородком на Семёна Косого. - И я с этим не согласна!
- Да кто ж тебя спрашивать-то будет, Мила Милованова, согласна ты или не согласна? - ухмыльнулся Семён и почтительно обратился к Васе Матюшкину: - Так что, СтаршОй, пора начинать, что ль?
- Пора, - кивнул Вася огромной рыжей головой, повернулся (отчего домик задрожал от крыльца до крыши) и с трудом протиснулся сквозь низенькую дверь за порог.
- Пошли, - как-то буднично сказал Семён и шагнул к двери.
"Куда? Зачем? Никуда я с вами не пойду!" - хотела было заявить Милка, но это было бы бессмысленно. Чего бы она добилась, оставшись в этом домике, который стоял в самом, похоже, глухом углу какого-то там НАСТОЯЩЕГО леса? Леса, где жили, колдовали, творили свои недобрые дела настоящие ведьмы - Бабки-Ёжки и лешие, так презрительно называющие людей - просто человечьей шушерой? "Потому-то и деревня их так называется - "Шушарино"! - поняла вдруг Милка. - Они даже в названии родной деревни выразили своё презрение к людям... к нам..." - и тут она как бы запнулась, мысли её спутались...
Но ведь, по словам Семёна и этого дикого, жуткого Васи Матюшкина, оказавшегося тем самым СтаршИм... она, Мила Милованова, - тоже ведьма?! Вот это номер: самая обыкновенная учащаяся шестого класса Людмила Милованова - Баба-Яга?! Бред какой... Потомственная ведьма... и бабушка её, любимая бабулечка, ведьма, то есть, Баба-Яга... И мама, её милая, дорогая мама, стала бы ведьмой, если бы бабушка не переехала в город и не согласилась отдать Милкину маму в руки этих леших и ведьмаков - для воспитания и обучения всем этим мОрокам, колдовству, всякой чертовщине и прочим ужасам?
"А может, это и неплохо - стать настоящей ведьмой, Бабой-Ягой из сказок, получить огромную, таинственную, загадочную, непонятную для обыкновенных людей силу? - вдруг словно шепнул кто-то Милке на ухо, вкрадчиво так шепнул, даже ласково... - Ты только что этот дом едва не разнесла в щепки, а что ты сможешь совершить, если полностью овладеешь этой силой, а?"
- НЕТ! - вслух ответила Милка этому коварному, подавляющему волю голосу, и помотала головой, отгоняя прочь соблазнительные мысли о каком-то необыкновенном могуществе.
- Э? - обернулся к ней Семён. - Чего - "нет"?
- Ничего, - сквозь зубы ответила Милка и шагнула к двери.
***
Милка переступила через порог домика - и увидела страшную картину.
Её одноклассники плотным кольцом окружили большой округлый белый камень, лежавший в грязи на краю болота. Лица у них были какие-то отсутствующие, они не выражали абсолютно никаких чувств. Словно это были не лица, а маски - Милка видела такие маски, гипсовые слепки с мёртвых лиц, в музее. Милка быстро оглядела их - Светки среди них не было. Где она, что они с ней сделали?! А что Клара?! А Клара с таким же отсутствующим видом смотрела поверх голов ребят на то, что лежало на плоской поверхности белого камня. И этим "чем-то" был... Милка ахнула и зажала рот ладошкой.
На камне лежал связанный по рукам и ногам Димка Шестопёров, и его лицо тоже не выражало... ничего! Ни страха, ни волнения, ни возмущения - НИЧЕГО!
А над Димкой стояла Настюха Матюшкина, тоже выросшая до гигантских размеров, как и её братец Вася. Казалось, головой она касается тёмных облаков, плотной пеленой закрывших всё небо...
Чёрные волосы космами свисали на Настино лицо. Очки её куда-то пропали. В глазах её, ставших громадными, как колёса автомобиля, плясали кровавые отблески, словно это не глаза уже были, а два разведённых глухой ночью костра. И такая злоба светилась в этих жутких глазищах, что Милка чуть было не завопила во весь голос! И тут она увидела в руках Насти огромный острый нож, подавилась собственным криком и почувствовала, что сейчас или сознание потеряет, или... или неизвестно что сделает, но что-то ТАКОЕ, отчего всем этим ведьмам и прочей нечисти очень плохо придётся!
- Привёл? - проревела Настя гулким басом из-под облаков, и над верхушками мрачных старых елей пронёсся сильный порыв холодного ветра.
- Привёл, - съежившись, угодливо ответил Семён и подтолкнул Милку к Насте.
- Начнём, - шагнул вперёд высоченный великан - Вася Матюшкин, таинственный СтаршОй. - Мила Милованова, ты отказываешься стать ведьмой, или же Бабой-Ягой, кем были от начала веков все женщины из вашего рода Миловановых? - тоном школьного учителя обратился Вася к Мимлке.
- Отказываюсь, - глухо бросила она, не сводя полных ужаса глаз с беспомощного Димки.
- Понятно, - Вася кивнул громадной рыжей головой и скомандовал: - Семён, начинай!
