- Идите, девочки, - тихо сказала бабушка, обеими ладонями разглаживая свой фартук. - Идите спокойно, всё будет хорошо.

И очень выразительно посмотрела на Милку. "Я приду, - словно говорил бабушкин взгляд. - Что бы ни случилось, я обязательно приду и помогу вам!"

Милка поняла это так отчётливо, словно услышала непроизнесённые бабушкой слова.

Ну, и на том, как говорится, спасибо.

- Пошли, - Милка легонько дёрнула Светку за рукав, и они вышли на улицу, где их ждали Клара и ребята.

***

Поскольку начинался лес сразу за деревней, добрался Милкин класс до него быстро. Просто ступили ребята и Клара в двух шагах от крайнего дома на тропинку, в которую плавно перетекала улица, и оказались в лесу.

Никаких грибов и ягод, которыми хвастался Васятка Матюшкин, Милка в том лесу не разглядела. То есть, может, всё это там и было, вся эта благодать и изобилие, но в стороне от тропы, по которой двигался Милкин класс.

Увидела Милка - и все остальные - толстенные стволы мрачных, сизых от старости елей, упиравшихся макушками в самое небо, с разлапистыми мохнатыми ветвями, оплетёнными понизу рваными лохмотьями старой паутины. Увидели ребята и Клара громадные кривые коряги, ржавого цвета, со слезшей корой, и стволы упавших деревьев, порою залезавшие ветками на тропинку, так что их приходилось обходить по самому краешку этой тропинки, идя гуськом друг за другом. Увидели редкие вырубки со сложенными в какие-то гигантские поленницы неохватными стволами спиленных сто лет назад деревьев, почерневших от старости, обросших неприятными на вид, склизкими плоскими древесными грибами...

Ни единой берёзки с радующим глаз светлым, бело-пёстрым стволом, и вообще, ни единого лиственного деревца или просто весёленького кустика какой-нибудь калины-малины не обнаружила, не углядела Милка в этом лесу. Был этот лес глухим, мрачным, неприветливым и даже - Милка отчётливо это ощутила! - враждебным к людям. Тёмные неясные тени мерещились ей за каждым кривым стволом; то и дело раздавался то справа, то слева от тропинки, по которой ребята шли к лесопилке, сухой слабый треск, словно кто-то крался в чащобе, наблюдая за ними... Милка всё время ёжилась и передёргивала плечами, и почему-то всё сильнее кололо и чесалось у неё то место на шее, которое поцарапала первого сентября острая щепка, непонятно откуда взявшаяся.

Светка же Снегирёва вообще, похоже, пребывала в полуобморочном, лунатическом каком-то состоянии: плелась по тропинке молча, разве что изредка покряхтывая, когда приходилось огибать коряги и переступать через упавшие на тропинку ветви, машинально перебирала ногами, то и дело спотыкаясь, и с лица её не сходило выражение какой-то, как Милка про себя подумала, тупой обалделости. Единственными словами, которые Милка услышала от подружки в самом начале этой "приятной" прогулки по дикому лесу, было тихое шипение:

- И зачем только ты бабушке всё рассказала?! - и Светка добавила тоскливо-претоскливо: - А знаешь, этот Лысый - в точности такой, какой мне и приснился... в той странной комнате...

А Милка и сама не знала - зачем она всё бабуле выпалила! Просто не могла она больше молча терпеть то, что вокруг них со Светкой творилось, и всё тут! Что КТО-ТО с ними творил...

Замечание Светки о Лысом Милка мимо ушей не пропустила, но замешкалась с ответом. В итоге Светка, не получив ответа на свой вопрос, дальше пошла молча, словно в каком-то дурном сне.

А вот Клара и все остальные ребята... Милка пригляделась попристальнее к своей классной руководительнице и к одноклассникам. Странные они какие-то... очень даже странные... какие-то они все заторможенные, что ли? Да нет, как раз и не заторможенные, скорее, наоборот: идут по этой узенькой тропке эдакими бодрячками, признаков усталости на их разрумянившихся лицах что-то не заметно, глаза блестят... вон, как руками размахивают на ходу, словно они - не городские детки, привыкшие ходить по твёрдым тротуарам, а самые что ни на есть деревенские ребятишки, с малолетства навострившиеся по глухим лесам топать - что по тропинкам, что вообще без дороги, коряги обходить, через бурелом пробираться... И Клара сияет, как начищенный пятак, подбадривает ребят - ах, мол, какая тут красота, да как вокруг всё чудесно и здорово, просто великолепно! А ребята Кларе поддакивают - ах, ох, какой дивный лес, да какой тут свежий воздух! И рыжий Вася Матюшкин колобком катится по узкой тропиночке, сыплет шуточками-прибауточками, всё лес свой любимый нахваливает... а они и соглашаются, дураки несчастные! Словно не видят, какой этот лес страшный и зловещий!

А во главе этой экспедиции по узкой тропке, пролегающей в глухой лесной чащобе, топает своими ножищами в огромных сапожищах громадный лысый бородатый мужик, похожий на медведя, напялившего зачем-то человеческую одежду: таинственный бабулин братец. Семён Косой. Лысый... И бурчит что-то невнятное, с ободряющими интонациями. Мол, всё в порядочке, скоро мы дойдём по нашему замечательному лесу к нашей великолепной лесопилке!..

"Словно их всех... заколдовали!" - с содроганием подумала Милка и невольно покрепче ухватила за руку верную подружку Светку.

- Мил, а чего это с ними со всеми? - на минутку очнувшись от летаргии, шёпотом спросила Светка, словно прочитав Милкины мысли.

- Не знаю, - тихо ответила Милка, порадовавшись тому, что подруга, похоже, немного очухалась и пришла в себя.

- Их как будто подменили... Мил, страшно мне! - еле слышно заканючила Светка.

- И чего? Что мы сделать-то можем - повернуться и уйти? Обратно в деревню? - прошипела Милка. - Заблудимся. Терпи! Придём на эту лесопилку - разберёмся...

- Ну да-а, разберёмся! - захныкала окончательно "пробудившаяся" Светка. - Мил, а всё же - что с ними со всеми стало? Прямо не узнать никого... Наташка Миронова, например, давно уже раскапризничалась бы, что ей идти трудно, что она устала... А Димка Шестопёров уже сто раз бы кому-нибудь подножку ради хохмы поставил или шишку бы за шиворот какой-то из девчонок засунул... а он - ничего, топает себе и ни к кому не пристаёт... И Клара какая-то не такая, как обычно... И бабуля твоя ничего нам не сказала, не объяснила, права она не имеет почему-то... И лес мне этот не нравится! И Лысый тип - в точности из моего сна, говорю тебе в сотый раз! - прошептала Светка на ухо Милке.