Марк носком сапога выбил из его рук меч и, подобрав клинок с пола, вернул его в ножны, после чего нагнулся снова – чтобы снять с головы Канина шлем. Лицо бывшего префекта было искажено злобой и ненавистью. Корчась от боли, он злобно, хотя и беспомощно, посмотрел центуриону в глаза. Когда же он заговорил, такой же злобой и ненавистью был полон и его голос.

– Похоже, сегодня боги на твоей стороне, – процедил он сквозь зубы. – Убей меня!

Глядя сверху вниз на поверженного врага, Марк покачал головой.

– Даже не надейся. Ты принес в это священное место свой кровавый культ, и Митра покарал тебя, как счел нужным. Впрочем, не переживай, скоро ты умрешь.

С этими словами Трибул вытащил из щита пестрый клинок и, посмотрев на Канина со смесью жалости и презрения, взял в руки щит, опустил маску и начал осторожно подниматься по ведущей на улицу лестнице.

Здесь его уже поджидала шайка татуированных головорезов с Петром во главе. Остальные члены банды Обдурона валялись мертвыми по всей площади. Судя по всему, схватка была недолгой и победа далась людям Петра легко. Марк молча подождал, когда сам Петр выступит вперед и заговорит первым.

– Обдурон, опусти свой меч и прими мои условия. Иначе я спущу на тебя моих парней. Их, как ты видишь, много, так что всех тебе не убить, а вот они тебя прибьют в два счета. Я пообещал каждому из них его долю золота, которое ждет нас в храме. Если же кто-то из них погибнет, золото достанется их семьям. И если только ты откажешься сложить оружие, они все как один набросятся на тебя, чтобы убить.

Марк поднял забрало. Петр оторопел. Видя это, центурион улыбнулся.

– Тот, кого ты называешь Обдуроном, бывший имперский префект Канин, ожидает законного наказания в храме под нами. Митра уже покарал его. Теперь очередь императора. Храм – священная территория, которую я поклялся защищать ценой собственной жизни. Если вам нужно золото, то вам придется сначала иметь дело со мной.

С этими словами он опустил забрало и уже приготовился отразить атаку бандитов, когда рядом прозвучал знакомый голос:

– И со мной.

Марк обернулся. Через площадь, опираясь на копье, ковылял Юлий. Подойдя ближе, он подмигнул своему товарищу и встал рядом с ним.

– Я пришел, Петр, чтобы дать тебе шанс сдаться. Если ты согласишься, обещаю, с тобой обойдутся гораздо мягче, чем если ты заставишь нас применить силу.

Петр расплылся в ухмылке.

– Это надо же! В тот самый момент, когда жизнь складывается как нельзя лучше, – бац! – получаешь еще один подарок. Солдат, который посягнул на мое дело, убил двоих моих охранников, украл самую ценную мою вещь, сам является ко мне и предлагает «шанс сдаться»! – Главарь городских бандитов сделал вид, будто смахивает слезу смеха, и покачал головой. – Сдаться? Я не ослышался? Повторю тебе твои собственные слова. Я скормлю твои мужские причиндалы моим собакам, центурион. Причем сделаю это, пока ты жив, чтобы ты тоже мог полюбоваться на это зрелище. Ну, ребята, давайте…

Юлий поднял руку.

– Погоди. Прежде чем ты спустишь на нас своих головорезов, у меня для тебя кое-что есть. – С этими словами он поднес к губам блестящий бронзовый свисток и со всей силы дунул в него. Раздался пронзительный свист. Затем на пару секунд воцарилась почти полная тишина – лишь постепенно стихало эхо свиста. Но в тот самый момент, когда на физиономию Петра уже почти вернулась улыбка, на площадь, со всех сторон, грохоча о булыжник подкованными подошвами, ворвалась целая центурия. Еще миг – и бандиты оказались в кольце нацеленных на них копий.

Юлий вопросительно посмотрел на Марка. Тот поднял забрало шлема и улыбнулся своим солдатам. Те уже согнали бандитов в кучу и теперь разоружали их. Высоченный громила злобно зыркнул на коротышку хамийца. И зря, так как в следующий миг ему в мошонку впилось острие кинжала.

– Пошевеливайся, болван, если яйца дороги.

Стоявшие рядом с хамийцем солдаты одобрительно закивали, а кое-кто посмотрел на бандита так, что тому тотчас стало понятно: посмей он не подчиниться – и будет еще хуже. Кадир неторопливо подошел к Марку Трибулу и с улыбкой оглядел его с головы до ног.

– Могу быть чем-то полезен, центурион Корв?

Марк покачал головой и, поставив щит ребром на булыжную мостовую, оперся на него.

– Разве только если скажешь мне, как ты узнал, где меня искать.

– Надеюсь, ты не забыл, что вчера попросил меня следить за городскими воротами? И если кто-то выедет вслед за тобой, выпустить через стену горящую стрелу, чтобы ты знал, в каком направлении он поехал? Этот же самый человек пришел и к нам, когда мы добивали бандитов, не успевших вместе со взрывом перенестись к своим богам. Причем пришел не один, а ведя перед собой на острие ножа одного из людей префекта Канина. Он сказал нам, что Канин скоро будет здесь, чтобы забрать из тайника золото, и что ты попытаешься помешать ему покинуть город. – Кадир вопросительно посмотрел на Марка. – Может, поручить кому-то из солдат отнести этот щит в казарму? – Произнеся это, он взял щит из рук центуриона и принял боевую позу, однако на его лице тотчас же появилось удивленное выражение. – Какой же он тяжелый! Наверное, это все из-за железного обода. – Он передал щит Меченому, и тот в кои-то веки не стал выражать недовольство. – Отнеси это домой центуриону. Возьми с собой напарника, ходить в одиночку по улицам пока не безопасно.

Меченый подмигнул какому-то своему приятелю, и они оба с заговорщицким видом зашагали в сторону тунгрийских казарм. Кадир же снова повернулся к Марку.

– Тебе не придется таскать его на себе еще целый час. Эти же двое наверняка нырнут по дороге в первую же открытую харчевню. Надеюсь, твоя жена будет рада видеть тебя в зерновом складе – вернее в том, что от него осталось. Ведь она наверняка не знает, жив ты или нет.

Трибул кивнул и тотчас же наморщил лоб, вспомнив одну вещь.

– Думаю, тебе стоит отправить контуберний и начальника караула в храм. Но только чтобы они там вели себя прилично. Похоже, сегодня Господь Митра не в лучшем своем настроении и не станет терпеть глупые выходки. Там лежат двое подручных Канина, оба раненые, и он сам, придавленный каменным фризом. А еще там стоит сундук с золотом, который желает воссоединиться с другим сундуком, который был взят у прокуратора Альбана. Думаю, будет лучше, если ты станешь сопровождать его лично, а главное, ни в коем случае не…

– Не подпускать к ней Морбана?

– Именно.

Знаменосец хмуро посмотрел на обоих центурионов.

– Так нечестно. Я не…

– Не соответствуешь этим словам? Еще как, знаменосец. – Кадир придирчиво посмотрел на Морбана и покачал головой. – Ограничься тем, что пересчитаешь в сундуке монеты и запишешь их количество, – сказал он, и Морбан просиял. – Но сделать ты это сможешь только в присутствии трибуна. А до того момента сундук должен оставаться закрытым. Если тебе повезет, трибун окажет тебе честь, доверив открыть его.

Марк прыснул от смеха.

– Если только его не опередит дядюшка Секст…

Видя, что Морбан погрустнел, а Кадир недовольно поджал губы, центурион не стал договаривать фразу.

Трибун Скавр предложил Марку Трибулу Корву чашу вина и придирчиво оглядел его с головы до ног.

– Смотрю, твои долгие приключения никак на тебе не отразились, центурион Корв.

Марк кивнул в ответ и сделал глоток вина.

– Спасибо на добром слове, трибун. Но, думаю, мне просто крупно повезло.

Рутилий Скавр недоуменно посмотрел на него.

– Чем больше дерзости мы привносим в эту жизнь, тем значительнее наша удача, независимо от того, как мы к ней идем. Похоже, Митра благосклонно улыбнулся тебе, центурион. Думаю, настоятель храма, как только он оправится после ушиба головы, вознаградит тебя тем, что повысит тебя в ранге. А Канин, похоже, доживет до той минуты, когда его приколотят к кресту, при условии, что мы не станем тянуть с его наказанием. – Скавр горько усмехнулся. – А мы не станем, обещаю. Я хочу, чтобы Тунгрорум как можно скорее увидел, как эти трое понесут заслуженную кару за свои злодеяния. Я имею в виду Канина, Петра и Торнака. Все трое будут распяты, а их бандиты, получив на лоб позорное клеймо вора, будут проданы в рабство местным земледельцам. Они будут до конца своих дней гнуть спину во славу империи. Думаю, трибун Беллетор будет этому рад. Он постоянно намекает, что в своем следующем отчете доложит о разрушении зернового склада своему легату. Подозреваю, что стараниями этого маленького лицемера вполне приличная победа будет занесена в мой послужной список как поражение. А вот то, что мы потеряли примипила Фронтиния – это, конечно, беда. Еще одна ошибка с моей стороны. – Трибун сокрушенно покачал головой. – Первая заповедь солдата, центурион, – всегда признавай свои ошибки. Считай их своими и не пытайся свалить на кого-то другого. А после этого учись на них, чтобы никогда их снова не повторить. Мне так хотелось верить, что Канин говорит мне правду, что я позволил себе закрыть глаза на истинное положение дел. И все же хотелось бы знать одну вещь…