Скавр кивнул. Его первоначальное недоверие давно сменилось любопытством.

– Словно в книге! А как ее звали?

– Люция. Семейное имя не помню, хотя в архивах его наверняка можно найти. Дочь состоятельных родителей, она любила водить дружбу с бедными мальчишками, если ты понимаешь, о чем я. И мы оба подходили под это определение. Эта девушка обожала ходить по лезвию, хотя, подозреваю, что в конечном итоге она получила больше, чем рассчитывала. Мы оба влюбились в нее. Впервые в жизни у нас появилось нечто такое, что мы оба хотели и не могли между собой поделить. Она сделала свой выбор, и выбор этот пал на меня. Нет, между нами ничего такого не было, просто она несколько раз ночью тайком убегала из дома на свидания со мной. Но она была моей первой любовью, и я по наивности полагал, что мы найдем способ быть вместе до конца наших дней. Думаю, вскоре она бы сама меня бросила и на несколько недель разбила бы мое сердце, но она не успела.

Канин на минуту умолк и снова посмотрел на потолок. Скавр – правда, уже гораздо мягче – задал ему наводящий вопрос:

– Твой брат застал вас вместе?

Квинт кивнул:

– Да. Он прочесал весь город, пока, наконец, не нашел то место, где мы с ней встречались, – заброшенные конюшни в восточной части города. Я был уверен, что там нас никто не найдет. Возможно, он тайком проследил за мной или кто-то ему донес, не знаю. Он ворвался к нам и приставил мне к горлу нож: он был в ярости от того, что я ему лгал, но еще в большей – от того, что своими глазами увидел, что она предпочла меня, а не его. Она вскочила, чтобы его остановить. Он же случайно наступил на гнилую доску и, падая, вогнал нож ей в бедро по самую рукоятку. Она умерла от потери крови на моих руках. А Секст все это время бесновался рядом, обвиняя меня в том, что я его предал. Я крикнул ему, что он, если хочет, может убить меня. Думаю, он бы так и сделал, не будь я уже с головы до ног перемазан ее кровью. В конце концов брат слегка успокоился и до него дошло, что он натворил. Он не просто убил невинную девушку – одного этого было достаточно, чтобы его приговорили к смерти. Увы, все было гораздо серьезней. В глазах людей это выглядело бы как похищение, изнасилование и убийство дочери богатого горожанина. Мы оба знали, что ее отец платил большие деньги бандитам одной из самых влиятельных городских шаек. Он наверняка станет мстить за смерть дочери, а чтобы спасти собственное лицо, вряд ли станет упоминать о том, что та тайком убегала из дома. Главари бандитов будут только рады спустить на нас своих головорезов, прикрываясь справедливым воздаянием. Поскольку наши с ней отношения не были большим секретом, я знал, что первыми они придут ко мне, и сколь громко бы я ни отрицал свою вину, дело кончится тем, что эти ублюдки переломают нам каждую косточку, после чего обоим перережут глотки на городской площади.

Канин покачал головой.

– Мы оба были обречены. Нам оставалось лишь одно – бежать из города, пока ее не хватились. Мы понимали, что нам придется подлезть под городскую стену и, оказавшись на другой стороне, бежать куда глаза глядят. Но сначала мы должны были схоронить под полом ее тело, а сверху насыпать толстый слой опилок, чтобы отбить запах. Река Ворм втекает в город через арку в юго-восточной части стены. Нам было известно, как можно поднять перегораживающую ее решетку. Как только мы с братом оказались на другой стороне арки, он сказал мне, что в следующий раз, когда увидит меня, убьет на месте и рука его не дрогнет. И я по его глазам понял, что так и будет. Я едва не набросился на него прямо там, чтобы закончить эту историю раз и навсегда, но что-то меня остановило. Наверное, страх. В драках он был куда искуснее меня. Или же я с болью вспомнил о том, как когда-то мы были близки. Как бы то ни было, пригрозив мне, Секст исчез в ночи. А спустя несколько минут я мысленно попрощался с Люцией и тоже бросился в бегство.

Скавр встал, разминая затекшие члены.

– Я бы сказал, что, несмотря на столь печальное начало, ты преуспел в этой жизни, если, конечно, ты рассказал мне правду. Но мне бы очень хотелось знать, как человек с таким темным прошлым смог стать имперским чиновником, тем более в городе, где его, собственно, до сих пор должны разыскивать за убийство?

Марк проглотил последние капли супа, который разогрел для него на больничной плите санитар, когда в комнату вошел Рутилий Скавр. Ответив на салют центуриона, трибун сел рядом с его постелью. Санга, лежа, вытянулся в струнку на матрасе, а Рутилий бросил взгляд через всю комнату – туда, где к стене рядом с кроватью был приставлен тяжелый деревянный костыль.

– Скажи, солдат, это твой костыль, там, у стенки?

Санга, не привыкший общаться с теми, кто в его узком мирке были едва ли не богами, покраснел и что-то смущенно пролепетал в ответ, после чего снова вытянулся в струнку и отдал салют, несмотря на то что лежал на спине.

– Да, трибун. Слегка пошатываюсь, правда…

– В таком случае, сдается мне, тебе не помешает попрактиковаться. Ступай в коридор. Походи там взад-вперед, пока я тебя не позову.

Повторять приказ не понадобилось. Санга с удивительным проворством и смущенной улыбкой на лице, хромая, вышел вон из комнаты. Скавр сел и обвел взглядом голые стены.

– Тебе здесь не скучно, центурион Корв?

Марк кивнул с таким грустным видом, что трибун невольно улыбнулся.

– Я так и думал. Ты не из тех, кто привык сидеть без дела, я прав? Спешу тебя обрадовать: твоя вынужденная скука скоро закончится. У меня для тебя есть новое задание, центурион. Причем такое, где тебе скорее понадобятся глаза и уши, нежели умение говорить. Тем более ты уже доказал, что умеешь зорко подмечать каждую мелочь.

В дверях, с одеждой и снаряжением под мышкой, вырос Маний.

– Я велел санитару принести твои вещи. Лекарь уже выписала тебя из лазарета, как способного снова встать в строй. Мне кажется, ей известно даже лучше, чем мне, что тебя уже доконала скука. Еще бы, коль твое единственное общество – этот солдат. Одевайся. Я подожду тебя у входа. Долг зовет, центурион, и в данном случае тебе не нужен голос, чтобы ответить на его зов.

Марк и Скавр стояли на углу улицы, на которой располагалась администрация Канина. Охранявшие ее часовые недобро посмотрели на них, все еще злые за вчерашнее задержание. Пока они шагали из лазарета через весь город, трибун пересказывал Марку историю префекта и сейчас подошел к ее завершению.

– В общем, они закопали ее в опилки, чтобы труп не слишком смердел, после чего сбежали из города через арку, в которую река Ворм втекает в город. Канин отправился на восток. Форт у переправы через Мозу он обошел стороной. Чтобы не попасть в руки стражи на мосту, он предпочел перейти реку по отмелям, после чего дошел до Колонии Клавдия на Ренусе. Там он старался не привлекать к себе внимания, не гнушался никакой работы и вскоре снискал себе репутацию серьезного толкового парня, который умеет держать обещания. В конечном итоге его взяли писарем в городскую администрацию. Одно к другому – и спустя десять лет он уже префект провинции, отвечающий за борьбу с бандитизмом. За это же время его родной брат стал самым крупным, самым жестоким главарем разбойничьей банды. Я спросил у Канина, как так получилось, что в нем не узнали того, кто десять лет назад бежал из города. Скажу честно, в целом его ответ меня убедил, хотя я и не знаю, так это или нет.

Марк вопросительно посмотрел на Скавра. Трибун жестом обвел город.

– Посмотри по сторонам, и ты сам поймешь. Учитывая размеры города, жителей в нем должно быть в два или в три раза больше.

Центурион Корв задумчиво кивнул, поняв, что может служить тому объяснением.

– Да-да. Мор, – подтвердил его спутник. – Тот самый, что последние пятнадцать лет свирепствует по всей империи, пять лет назад пришел и сюда. Впрочем, не только сюда, но и в крепости вдоль всего Ренуса. Если он убил последнего императора в его покоях [32], но почему должен был пощадить кого-то здесь? По прикидкам Канина, мор унес примерно треть жителей города, но еще больше, собрав вещи, бежали отсюда куда глаза глядят. Поэтому, когда он получил назначение сюда, здесь просто не осталось никого, кто узнал бы его. И самое главное, семьи той девушки тоже нет в живых, а значит, некому призвать его к ответу. На всякий случай он уничтожил все документы, касающиеся того убийства. По крайней мере, он так утверждает.