Тот вдруг резво запрыгнул вначале на скамью, затем на стол и вприпрыжку понесся прямо по опустевшей скатерти. И только сейчас Гарри понял, в чем дело.

— Сильвер, — он зажмурился, когда Драко, сильно вытянув вперед руку, вдруг запнулся, но сделав грациозный поворот в воздухе — не зря засранец считался мастером в танцах — победно сжал пальцы на преследуемом предмете. Но не успел он отдышаться, как раздался грохочущий голос Дамблдора, усиленный Сонорусом.

— Тишина в зале!

Все засуетились, и Драко поспешил спрыгнуть на пол, по пути пряча дракончика в рукав мантии. Его раскрасневшееся лицо и растрепанные волосы притягивали Гарри с удвоенной силой, пока он не встретился с Малфоем взглядом. Серые глаза не предвещали ничего хорошего всем окружающим и ему в частности.

— Это был замечательный розыгрыш, — добродушно продолжил Дамблдор, и Снейп метнул на него негодующий взгляд. — Но наши эльфы очень старались, и они хотели бы, чтобы все могли насладиться этим ужином, — он взмахнул руками и произнес:

— Драже! Феникс! Искра! Чары!

Скептическое молчание прервал удивленный гул, когда посуда стала возвращаться на столы. Дамблдор довольно улыбнулся, потер бороду и сел.

— А ты этого не знала, — поспешил подшутить над Гермионой Рон. Та гневно уставилась на него и вздернула подбородок.

— Это даже не заклинание, — прошипела она. — Каламбур какой-то.

— Но ведь сработало, — широко улыбнулся Рон, — а значит, очень даже заклинание. Как там было? — он закатил глаза и поднял вверх руки. — Огневиски! Метла! Берти Боттс! Слизни!

— Ронни, лови! — раздался веселый крик, и ему прямо в лицо прилетела какая-то склизкая гадость. Тот закричал от неожиданности, замахал руками и, не удержавшись на скамейке, свалился на пол. Гермиона звонко захохотала, а Гарри, широко улыбаясь, пока Рон не видел, показал близнецам большой палец и перевел взгляд на преподавателей, чтобы проверить их реакцию на шум за столом Гриффиндора. Дамблдор посмеивался, Макгонагалл сохраняла строгое и укоризненное выражение лица, а вот Чарли напряженно смотрел в другую сторону. Гарри проследил за его взглядом и обнаружил, что тот направлен на Малфоя и дракончика, вцепившегося в его мантию.

Поттер нахмурился и снова посмотрел на Чарли. Неужели тот все-таки сказал ему не правду и на самом деле ревнует? После своих нескольких почти-свиданий с Драко, Гарри решил, что он определенно не профан в делах сердечных, и научился наконец видеть эмоции других людей. Словно почувствовав, что о нем думают, Чарли перевел взгляд на Гарри и жестом показал ему, что им необходимо переговорить.

Гарри упрямо кивнул и поднялся с места, показывая, что он не намерен затягивать с этим разговором. Драко их перемигивания с Уизли даже не заметил — он был увлечен разговорами со слизеринцами, которые тянули руки и пытались погладить Сильвера.

Выйдя за дверь, Гарри прислонился к стене, но Чарли не заставил себя долго ждать. Услышав приближающиеся шаги, Поттер скрестил руки на груди и упрямо уставился вперед, готовясь отстаивать их отношения с Драко.

— Гарри, что это за дракон?

— Чарли, мне нравится Драко, — прозвучало одновременно, и они сконфуженно замолчали.

— Да я вроде как в курсе, — удивленно начал Чарли после секундного молчания, но Гарри прервал его:

— Он мне вроде как очень нравится, — с нажимом повторил он, и Чарли моргнул:

— Да, я про дра…

— И он не так уж ужасен, если это то, что ты хотел мне сказать, — зачастил Поттер. — Я и сам в некоторой степени шокирован, но Драко может быть очень милым. И совсем не злым. И даже заботливым.

Чарли выглядел совершенно сбитым с толку, и Гарри поспешил замолчать. Они какое-то время молча буравили друг друга взглядом, пока тот все-таки не сказал настойчиво:

— Меня интересует дракон. Не Малфой.

Гарри пару раз непонимающе моргнул:

— Какой дракон?

— Серебристый такой. С крылышками, — живо отозвался тот.

— Ах, ты об этом, — Гарри закусил губу, чувствуя себя откровенным идиотом. Чего-то он явно не понимал. Это такая своеобразная попытка пустить ему пыль в глаза? — Так значит, дело только в Сильвере? — с нажимом на слово “только” переспросил Гарри. Нужно было избежать двусмысленностей.

— В ком? — на этот раз не понял Чарли. — Да о Малфое я! — воскликнул он и закивал для убедительности.

— Этого я и боялся, — Гарри тяжело вздохнул, принимая неизбежность, и начал спокойно, словно разговаривая с маленьким ребенком: — Я понимаю, он порой настоящая заноза в заднице, но и тебе, и всем остальным придется смириться с моим выбором. Знаю, тебе наверняка нелегко…

— Погоди, Гарри, — нахмурился Чарли. — При чем здесь ты?

Теперь с толку был сбит Гарри.

— Ну, я и Малфой…

— Это понятно. А дракон-то что? — кажется, Чарли уже начинал терять терпение.

— А что с ним? — осторожно переспросил Гарри.

— Ничего! Это, черт побери, дракон! — вспылил Чарли.

— Он же крошечный совсем, — не выдержав, тоже огрызнулся Гарри. Он вконец запутался: драконы интересуют Уизли или попытки обличить Малфоя?

— Крошечный? — усмехнулся Чарли. — Да он гигантский! Где только Малфой раздобыл его! У него могут быть проблемы, о которых ты даже не представляешь.

— Э-э-э, — Гарри почесал затылок и глянул на Чарли из-под челки. — Ты уверен, что мы говорим об одном и том же? Потому что…

— Поверь мне, Гарри, ты ошибаешься, — перебил его Чарли, теряя терпение, и повторил вопрос: — Так где Малфой взял его?

— Я подарил, — запальчиво воскликнул Гарри. — Чарли, он размером в несколько дюймов, о какой опасности ты говоришь? — он даже позволил себе сочувствующе улыбнуться. — Если дело просто в Малфое, то я уже сказал тебе…

— Гарри! — неожиданно рыкнул Чарли, заставив его захлопнуть рот так, что клацнули зубы. — Я не ревную тебя к Малфою. Понятно?!

Гарри потрясенно кивнул.

— Тогда чего ты прицепился? — тихо спросил он.

— Ничего! Достал ты меня со своим Малфоем, понял! — припечатал Чарли и, круто развернувшись, пошел прочь.

“Ну, вот, так я и думал. Все-таки ревнует”, — Гарри сокрушенно покачал головой и поспешил присоединиться к выходящим из Большого зала Рону и Гермионе.

*

Еще на последнем уроке Маркус принял для себя решение поговорить с Оливером. Было сложно переступить через собственную гордыню, его мучил страх обмануться в своих ожиданиях, но и чувствовать себя непробиваемым идиотом не хотелось. С каждой минутой уверенность Маркуса в подлости Вуда таяла, и, чем больше наблюдал за ним, тем сильнее у него крепло чувство, что он сделал ошибочные выводы. В то, что человек мог все время так мастерски притворяться, совсем не верилось, особенно, если этот человек — Оливер Вуд. Ведь это тот, кто презирал грязную игру и радел за спортивную честность, кто даже соврать сносно не мог, разве что приукрашивал свои бесконечные истории, которые имелись у него на все случаи жизни. Маркус замечал на себе полные растерянности и тоски взгляды и больше не мог их игнорировать: в конце концов, это было просто нечестно. Он должен дать шанс Оливеру хотя бы объясниться. К вечеру эта мысль окрепла, а к концу ужина и вовсе переросла во взвешенное решение.

По четвергам, когда темнело, они с Вудом встречались на хаффлпафских трибунах — «нейтральная территория», как они окрестили это место. Только в этот день на квиддичном поле не было вечерних тренировок, и, хоть зимой долго сидеть на холоде не представлялось возможным, они оба старались не нарушать заведенную традицию — слишком мало возможностей им представлялось оказаться в этом месте не в роли соперников, а — плечом к плечу. Если Вуд не забудет и придет, то они поговорят.

Но едва суматоха в Большом зале улеглась — столовые приборы вернулись на свои места, — и Маркус справился с едой, как Снейп перехватил его у самого выхода. Новость о необходимости очередного визита к Дамблдору Маркуса совсем не воодушевила, но у него до сих пор не было волшебной палочки, а значит, идти было нужно. Оставалось только надеяться, что они быстро управятся с этим делом.