— Заходите, мистер Флинт, не стойте в дверях, — как всегда слишком мягкий и понимающий голос директора заставил Маркуса поежиться, а характерная проницательность — напряженно вцепится пальцами в подлокотники кресел: — Я очень рад, что вы не покинули школу в силу различных тревожащих вас обстоятельств. Вы проявили мужество и силу воли, прежде вам не свойственную. Не будь вы так критичны к другим, — он сделал акцент на этом слове, — факультетам, я бы сказал, что эти качества характеризуют вас с совершенно новой стороны, — Дамблдор по-отечески улыбнулся, но, заметив все ту же насупленность и угрюмость на лице Маркуса, понимающе кивнул и демонстративно напустил на себя серьезный вид: — Итак, перейдем к делу.

Маркус тяжело вздохнул и украдкой взглянул на часы — до встречи оставалось меньше четверти часа.

— Тис и волчья шерсть, — задумчиво пробормотал Дамблдор и покосился на клетку с фениксом. — Фоукс, ты не видел, куда я положил коробку, присланную мистером Олливандером?

Маркус тут же выпрямился и выжидающе замер.

— Моя, я полагаю? — спросил он, хотя и без того было ясно. Дамблдор отстраненно кивнул и задумчиво посмотрел вверх.

— Вы ведь знаете, мистер Флинт, какими чертами наделены те волшебники, чья волшебная палочка содержит в себе оба этих материала?

Маркус уставился на него, лишь силой мысли сдерживая себя от того, чтобы потребовать свою палочку и сбежать из этого кабинета. Дамблдор продолжал добродушно улыбаться, и тогда Флинт ответил на вопрос:

— Одиночки, — отрывисто бросил он.

— Не только, знаете ли. Интересно, что из всех определений вы сразу выбрали это, — задумчиво протянул Дамблдор, и Маркус все-таки прервал его:

— При всем моем уважении, директор, — фактически прошипел он. — Я не понимаю…

— Обладатели палочки с таким ядром натуры двойственные и противоречивые. Их характеризуют хитрыми и алчными, гордыми и властными. Такой волшебник легко впадает в ярость, с трудом может контролировать свой гнев. Одним словом, натуры непримиримые и страстные, — продолжил тот, как ни в чем не бывало, и Флинт передернул плечами. Ему не нравилось, что Дамблдор читал его, как открытую книгу. — А еще такие, как вы, обычно не отказываются от того, что принадлежит им по праву, только потому, что кто-то другой решил встать на пути.

Маркус напряженно замер, но последующие слова директора заставили его ощутить себя настоящим идиотом. Конечно же, Дамблдор не имел в виду Вуда. Какого драного книзла он вообще сразу подумал о нем?

— Поместье принадлежит вам по закону, — продолжал тем временем Дамблдор. — И не только формально на бумагах. Вы последний из своего рода, как ни прискорбно это говорить, и вся родовая магия сконцентрирована в вас. Наверняка вы уже почувствовали изменения…

— Мне хорошо дали понять, что законы можно и переписать, — грубо прервал его Маркус, зацепившись за начало фразы и проигнорировав окончание. — Как и то, что таким, как я, больше не место в Магическом сообществе.

Дамблдор скрестил пальцы, облокотившись на стол, и на какое-то время замер, внимательно изучая его, но легкая — как казалось Маркусу, снисходительная — улыбка не сходила с его лица.

— Вы действительно убеждены в этом, мистер Флинт? — наконец нарушил тишину директор, меняя позу и плавно откидываясь на спинку кресла.

— Да, — не раздумывая, бросил Маркус.

— Тогда почему вы все еще здесь? — хитро прищурившись, спросил его Дамблдор. — Не поймите меня неправильно, но почему вы вернулись в школу?

Этот вопрос Маркус не раз задавал себе. Однозначного ответа не было.

— Чтобы выиграть Кубок, — сорвалось с языка.

— Ерунда, — отмахнулся директор, продолжая улыбаться. Настоящий маньяк.

— Не понял, — негодующе уставился на него Маркус.

— Не нужен вам этот Кубок, — уверенно заявил Дамблдор.

— Как не нужен? — тупо повторил Маркус. — А что тогда?

— В этом вам и предстоит разобраться, — снова этот понимающий тон. Маркус почувствовал, что злость в нем достигла критической точки. Как Дамблдор там сказал? С трудом может контролировать свой гнев? Маркус снова глянул на часы — на этот раз абсолютно неприкрыто — и разочарованно вздохнул. — Есть еще варианты? — снова подал голос директор.

— Получить аттестат? — сделал еще одну попытку Маркус. Кажется, Вуд говорил, что вернулся только ради этого.

«Ага, как же. Этот говнюк как раз только ради Кубка вернулся», — прошипел в голове язвительный голосок.

— Не думаю, — покачал головой Дамблдор.

— Нет? — Маркус нахмурился.

— Абсолютно точно. Кому нужны эти оценки? — на взгляд Маркуса директору было не к лицу делать подобные заявления, но мысль эта была ему самому по душе. — Подумайте, подумайте основательно, мистер Флинт.

Маркус страдальчески поморщился. Ну чего этот старик прицепился к нему?! Было ясно, что без “правильного” ответа Дамблдор его отсюда не выпустит. Он начал блуждать взглядом по комнате, раздумывая. Подсознательно ему было все очевидно, но вот вытаскивать это все наружу не хотелось. Маркус думал, наверное, непозволительно долго, взвешивая каждое слово, и наконец, шумно выдохнув сквозь зубы и скрестив руки на груди, предположил:

— Я вернулся, потому что мое место здесь. Среди таких же, как я. И я хочу быть тем, кем я был рожден. Волшебником, — едва он закончил говорить, слова словно повисли в воздухе пафосной, давящей на перепонки звуковой массой. Маркус отвел глаза, чувствуя сковывающую его с ног до головы неловкость. Но, похоже, Дамблдор был вполне доволен этим ответом.

— Вы достойны этого, Маркус. Даже если порой сами сомневаетесь в этом, — изрек директор не менее претенциозно и наконец протянул ему футляр с палочкой. Маркус тут же вытащил ее. Та лежала в руке как прежняя — идеальной формы, длины и веса.

— Спасибо, — буркнул он, и не понятно было, к чему именно относится эта благодарность.

Дамблдор кивнул, показывая, что ему этого вполне достаточно.

— Что скажете насчет имения Флинтов? К сожалению, без вашего письменного заявления, я не смогу ходатайствовать о возвращении дома. Но пока Министерство настроено возвращать то, что было неправомерно изъято, я считаю, вам следует сделать над собой это усилие, — директор снова улыбнулся, подталкивая к Маркусу пергамент и перо. — Как у вас с письмом под диктовку? — иронично спросил он.

Только через добрых полчаса Маркус оказался у каменной горгульи. Все пальцы были испачканы в чернилах, которые причудливым образом то и дело трансформировались в обидные слова. Как “чернила от Уизли” оказались в кабинете директора, можно было только догадываться.

Идти на квиддичное поле смысла уже не было — почти час прошел, не было сомнений, что даже если Оливер приходил, его он не дождался. Решив пройтись до подземелий обходным путем — проветрить голову, Маркус через пару минут довольно предсказуемо вышел в коридор, ведущий к Гриффиндорской башне. Он даже не успел разозлиться на себя за такую нелепую сентиментальность, как услышал знакомый голос.

— Нет, конечно! — возмущенный Вуд скорее всего еще и руками размахивал. Маркус не сдержал кривую невеселую ухмылку и застыл у стены, ожидая, пока тот появится из-за поворота. — Ты и сама знаешь, что грубая сила не твоя сильная сторона, как и у Анжелины, и у Кэти. Я все лето составлял эти стратегии, а ты сейчас…

— Все-все, Олли, я поняла, — раздался почему-то радостный голос Спиннет. И Олли? На взыскательный вкус Флинта это «Олли» звучало приторно и прилипчиво, как маггловские тянучки — та еще гадость.

— Я потом проверю, как ты поняла, — многозначительно хмыкнул Вуд, и Маркус непроизвольно сжал кулаки.

— В любой момент, — прощебетала Спиннет, и они оба наконец вышли из-за угла.

Маркус моментом оценил уже опостылевшую картину: Вуд и висящая на нем Спиннет, скривился, словно обнаружил под носом кусок гиппогрифьего помета, и круто развернулся, намереваясь уйти. Все было кристально ясно.

— Олли, — раздался предостерегающий голос Спиннет, тот что-то сказал ей в ответ, и, судя по быстро приближающимся шагам, кинулся за Маркусом.