— Не хочешь присоединиться? Я чувствую себя убого.
— Мне кажется, у тебя отлично получается. Немного скорости добавить, может, к вечеру и закончим, — нарочито-серьезно отозвался Флинт и, не сдержавшись, прыснул.
— Пошел ты в жопу, придурок, — Оливер задохнулся от возмущения и обиженно дернул штаны вверх. — Шоу отменяется.
— Да ладно, цыпленок, не психуй, — примиряюще сказал Маркус, пытаясь скрыть улыбку. — Просто представь, что меня здесь нет.
— Тебе надо, ты и представляй! — огрызнулся Оливер и снова скрестил руки на груди, всем своим видом показывая обиду.
Маркус без лишних слов стянул штаны вместе с бельем и для уверенности поплотнее задернул полог, хотя необходимости в этом не было — в спальне он был один. Облизав в раз пересохшие от возбуждения губы, Маркус снова пробежался взглядом по упрямо сжатым губам Оливера, его гладкой груди и подтянутому животу и положил руку на свой член, привычным движением оглаживая большим пальцем головку. Дрочить на глазах у Оливера оказалось не так смущающе, как Маркус думал, глядя на мучения самого Вуда. Скорее одуряюще горячо и возбуждающе.
— Давай, теперь ты не один еблан со спущенными штанами, — выдохнул он сквозь зубы, на что Оливер заторможенно кивнул и распахнул глаза, жалея лишь о том, что не может сейчас коснуться Маркуса, хотя кончики пальцев будто покалывало от желания дотронуться.
Он снова стянул штаны до колен и поспешно сжал член в кулаке, продолжая наблюдать за Маркусом. Он был словно загипнотизирован. Движения рук ласкающего себя Флинта сводили его с ума, заставляя сильнее сжать ладонь вокруг своего члена. Оливер запрокинул голову назад, выставляя на обозрение горло с дергающимся под кожей кадыком, он громко и протяжно выдохнул, срываясь на тихий стон. Маркус в ответ издал низкий вибрирующий звук, похожий на рык. Шею сводило от напряжения, но он не мог позволить себе расслабиться и закрыть глаза. Его грудь вздымалась и опускалась в рваном ритме, кровь гулко стучала в ушах, заглушая тихие стоны Оливера, на висках выступил пот.
— Твою ж мать, — простонал Маркус, совершенно беззастенчиво и быстро толкаясь в свой кулак.
Он выгнулся дугой в экстазе, судорожно хватая ртом воздух, продолжая по инерции скользить рукой по члену, содрогаясь от мучительного удовольствия, когда пальцы касались особо чувствительной после оргазма головки. Тянущая истома растекалась по мышцам, сознание постепенно возвращалось. Маркус, выпрямившись, пару раз моргнул, фокусируя взгляд, и кривовато усмехнулся, скрывая за этим внезапно и так некстати нахлынувшее смущение.
Оливер плотоядно, как-то голодно облизнулся, глядя на белесые капли, оставшиеся после вспышки оргазма Маркуса, жадно рассматривая все, впитывая каждую мельчайшую подробность — исказившееся, как от боли, лицо, содрогнувшееся тело, четкие, словно высеченные из камня черты лица, твердую линию подбородка, широкие плечи, грудь, впалый живот, на который падали капельки спермы. Все это было слишком для гормонального, неуравновешенного, теряющего голову подростка вроде него. Он весь дрожал от желания, смутно чувствуя разочарование, что эти касания — его собственные. Это именно Маркус толкал его за грань, заставляя выгибаться так сильно, что удивительно, как выдержал позвоночник, не хрустнув, это лицо Флинта стояло даже за плотно зажмуренными веками, когда Оливер судорожно задвигал рукой, стремясь кончить. Он нашел какой—то рваный, но верный ритм, толкаясь, казалось, бесконечно. Его тело содрогнулось, рот приоткрылся, кровь запульсировала в голове, пальцы, липкие и горячие, судорожно сжимались. Оливер, обессиленно откинувшись на кровати, хрипло рассмеялся, кончиками пальцев размазывая сперму по животу.
— Конченные мы оба, — прокомментировал он.
Маркус кивнул, брезгливо глянул на свою ладонь, успев с сожалением подумать о том, что придется тащиться в душ, как его с ног до головы окатила теплая сухая волна очищающих чар, оставляя на коже приятный ментоловый запах, а кончики пальцев защекотало от сгустившейся в них магии.
— Что за фигня? — воскликнул он, но договорить не успел.
— Милый, у тебя все в порядке? — раздался голос Кэтрин со стороны двери, и Оливер подскочил на месте.
========== Глава 22. Импровизадница и отнимашки ==========
Драко сидел в большом отцовском кресле перед камином и крутил в руке бокал с огневиски. Он позволил себе эту маленькую шалость: в конце концов, он остался на правах хозяина в доме. Он думал, что скрытность матери его очень расстроила, особенно, если это было связано с отцом. Разве он не заслужил знать? Он ведь помогал все это время, он занимался делами отца, он придумывал, как можно его вытащить из Азкабана, он верил, что они втроем — против всего магического мира. Но Нарцисса отмахнулась от него, как от неразумного ребенка. Драко это злило, разве он не пожертвовал многим, чтобы доказать, что он достоин, что он может занять место Люциуса, если это потребуется? Ведь он из раза в раз буквально наступал себе на горло, чтобы не уронить честь семьи и соответствовать громкому имени, потому что сам он далек был от всего того, на что положил свою жизнь его отец. Драко был излишне эмоционален для Малфоев, унаследовав это от Блэков, он был впечатлительным и мягкосердечным — не таким хотел видеть его всегда хладнокровный Люциус. Видимо, оно и к лучшему, что его не посвящают в дела семьи сейчас. Он это переживет. Драко с силой сжал стакан в руке и тяжело вздохнул. Несмотря на все, он любил своих родителей. Наверное, даже больше, чем они этого заслуживали.
Из камина вылетела небольшая открытка с крылышками и закружила у него над головой, попискивая рождественский гимн. После этого она глумливым голосом Забини протянула:
— Тупица, надеюсь, ты не отмечаешь этот новый год в одиночестве. Позови Поттера в конце концов. И да, дружище, с Рождеством!
Драко тихо рассмеялся, когда открытка упала ему на колени, и поднес ее к глазам, рассматривая.
— Сам ты тупица, — фыркнул Драко себе под нос и, резко поднявшись с кресла, направился в совятню. Все-таки отмечать Рождество в одиночестве действительно не самая удачная идея.
*
Драко как раз спускался по лестнице в гостиную, когда раздался оглушительный грохот. Он застыл на мгновение на очередной ступеньке, вцепившись пальцами в перила, и прислушался, прежде чем продолжить свой путь вниз.
Поттер — а источником шума, конечно, был он, — раскрасневшийся и еще более лохматый, чем обычно, обнимал рождественскую ель и пытался выпутаться из гирлянды, обвивающей дерево. Вокруг, заламывая руки, носились домовики. Они опасались хватать гостя за мантию, чтобы остановить его и освободить из «плена», а сам Поттер вертелся как угорелый, лишь больше запутываясь и не слыша отчаянных просьб замереть хоть на мгновение.
— Не можешь без эффектных появлений, Поттер? — усмехнулся Драко, и отчаянная борьба тут же прекратилась. Гарри замер, чем поспешили воспользоваться домовики, и уже через минуту он стоял перед Драко, отчаянно краснея.
— Я… это, — косноязычно начал он. — Письмо твое получил, а там порт-ключ, и я на ногах не удержался, и еще это дерево… Оно хуже Дракучей Ивы, Малфой, я не хотел сильно шуметь или что-то сломать, — он прикрыл глаза и потянулся к лицу, пытаясь поправить на переносице отсутствующие очки.
— Я заметил, — сказал Драко насмешливо, протянул руку и поправил воротник выглядывающей из-под мантии рубашки Поттера.
— И рубашка к брюкам не подходит, мне уже сказали, — выпалил Гарри, чем насмешил Драко еще больше.
— Поттер, ты просто невозможен, — шепнул он, прежде чем прижаться губами к его губам. Гарри словно только этого и ждал, потому что вместо того, чтобы продолжать изображать застывшую статую, как Драко ожидал, он неожиданно крепко обнял его и перехватил инициативу в поцелуе.
— Хочешь выпить? — вспомнив о гостеприимстве и оторвавшись от его губ на мгновенье, выпалил Драко. — Шампанского, например.
— Что? — Гарри осоловело посмотрел на него и снова потянулся вперед, но Драко продолжал вопросительно смотреть на него, и он отрицательно мотнул головой. — Нет, не хочу.
