— Черт-черт-черт-черт, — зашептал Оливер, запустив пальцы в темные волосы Маркуса и сильнее прижимая к своему члену.

Он знал, что долго не продержится.

Маркус сжал его, выпустил изо рта член, а затем снова полностью вобрал. Он повторил это несколько раз. Только тяжёлое дыхание Оливера нарушало тишину.

— Я… Я, — он пытался сформулировать предложение, но не смог этого сделать. Его тело напряглось, и он кончил прямо в горло Флинта.

Пару мгновений Маркус продолжал сосать, а затем, выпустив член изо рта, поднялся и поцеловал его.

— Ох, блять, — хрипло выдавил Оливер, цепляясь пальцами в пряжку ремня Маркуса, и, не удержавшись, склоняя голову так, чтобы поцеловать его живот.

Маркус рыкнул и, легко ухватив Оливера за волосы, потянул его голову вверх, чтобы снова поймать его губы. Вдруг в соседей комнате хлопнула дверь, и они резко отстранились друг от друга. Маркус соскочил с кровати, быстро натягивая мантию, чтобы скрыть свой стояк, и плюхнулся на стул, пытаясь пригладить растрепанные манипуляциями Оливера волосы. Вуд тоже спешно возился на кровати, одергивая пижаму и накрываясь почти с головой. Пару минут они сидели в тишине, усиленно прислушиваясь, не показалось ли, и пытаясь выровнять дыхание.

Некоторое время ничего не происходило. Оливер осторожно высунул голову из-под одеяла, в которое он так спешно завернулся, скрывая следы “преступления”. Переведя взгляд на стул, Оливер, не удержавшись, фыркнул: Маркус выглядел дезориентированным.

— Марк, — вкрадчиво протянул Оливер, — иди сюда. При звуке его голоса, старательно прислушивающийся до этого Флинт дернулся и перевел напряженный взгляд с двери на него. Оливер откинул одеяло и перекатился на бок.

— Идешь? Или мне стоит попросить тебя получше?

— Попроси, — ухмыльнулся Маркус, мгновенно расслабляясь. Он снова встал и посмотрел на Оливера снизу вверх. — А еще лучше, меньше слов — больше дела.

Оливер закатил глаза, буркнув что-то удивительно похожее на “Напыщенный говнюк” и потянул за мантию Маркуса, заставляя его сделать шаг ближе. Расстегнуть ремень дело пары секунд, а Оливер к тому же не пытался растягивать все это дело, справедливо полагая, что уж в следующий раз Марк не будет дергаться от чьего-то присутствия, а просто разложит его прямо тут на глазах у изумленной публики.

Маркус сам потянул брюки вместе с бельем вниз, освобождая напряженный член. Он с шумом выдохнул воздух, когда Оливер провел рукой по всей его длине и сжал в кулаке головку, и рыкнул, поощряя к более активным действиям. Оливер ухватился за его бедра, подтаскивая к своему лицу, и легко коснулся головки члена губами, покружил вокруг нее языком и поднял на Маркуса затуманенный взгляд. Тот положил руку ему на шею, не давай отстраниться, и настойчиво дернул бедрами.

— Не дразни меня, иначе, я за себя не отвечаю, — почти прорычал он, проскальзывая в послушно приоткрытый рот.

Прежде чем закрыть глаза, Оливер окинул Маркуса взглядом, и когда его ресницы опустились, этот образ остался с ним: он видел, как по шее Маркуса от напряжения стекают капельки пота, его выражение лица, то, как он кусает губу, сводит брови, хмурится, откидывая голову, подаваясь ему навстречу, открывая влажную шею с кадыком, ходившим под кожей. Его глаза были закрыты, но он видел, как пульсируют вены, слышал его тяжелое дыхание, и давил в себе такое же желание втягивать воздух сквозь зубы, удерживая колотящееся где-то в районе горла сердце, тяжело сглатывая. Когда Маркус еле слышно прошептал его имя, то ли подгоняя, то ли поощряя, Оливер зажмурился еще сильнее. Неужели он не понимал, что с ним делает? Его раздирал этот шепот. Просто рвал на кусочки. А он все дарил ласку Маркуса, старательно доводя его до одурения.

Маркус едва сдерживался, чтобы не стонать в голос. Он сдавленно рычал, шептал проклятья, матерился, шипел, а потом стал двигать бедрами, подаваясь навстречу неспешно ласкающему его рту, сильнее надавил на затылок, побуждая взять глубже и ускорить темп. Он потерялся в удовольствии, и опомнился только, когда его выгнуло от острой вспышки. Оливер старательно сглатывал сперму, но она все равно стала вытекать тонкими струйками из уголков его рта, и Маркус все-таки не сдержал стона. Он прокатился эхом по лазарету, заставив вздрогнуть и прийти в себя. Маркус отстранился, протянул руку, чтобы стереть мутные капли с подбородка Оливера, и, наклонившись, горячо поцеловал, выражая все, что он сейчас чувствовал в этом действии.

========== Глава 27. Борьба за мир - это как секс за девственность ==========

В слизеринской раздевалке царило напряженное молчание. Маркус выжидающе оглядел каждого члена команды и заключил:

— Отлично. Теперь, когда все знают, что моя якобы «стратегия» против Вуда — полная чушь, вам нужно уяснить одну простую вещь…

— Правило первое. Надевай маггловскую резинку, прежде чем трахаться в неприспособленные для этого места, — глумливо отозвался Пьюси, все-таки решивший после молчаливого бойкота, который они всей командой устроили Флинту, как узнали о его «справедливом» поступке, высказаться. — Иначе тоже какой-нибудь «гриффатит» подцепишь, да, кэп? — последнее слово он выплюнул с таким отвращением, что Маркус невольно поморщился.

— Заткнись, Эд, — бесцветно попросил он. Нужно было оставить силы на матч, да и некогда было вступать в длительные перепалки. — То, что я считаю, что столкнуть Вуда с лестницы, чтобы вывести из игры, это неспортивно, не делает меня гриффером. На поле можете делать, что хотите, но не за его пределами.

— Будешь втирать мне про справедливость и честность?! — продолжил распаляться Эдриан. Остальные члены команды продолжали молчаливо наблюдать за разворачивающейся сценой. — Раньше тебя подобные методы не смущали!

— Интересно, почему бы это, — подал полный скептицизма голос Малфой.

— А ты вообще захлопнись, защитник недоделанный, — шикнул на него Пьюси, а потом невесело рассмеялся и продолжил, снова обращаясь к Маркусу: — Смотри-ка, Флинт, ты его в команду взял только из-за Нимбусов новехоньких и белобрысым пидарком называл, а теперь сам долбишься в жопу, а Малфой у тебя вместо адвоката.

— А вот это было немного обидно, — протянул Драко и наигранно манерным движением смахнул с лица челку. — Да будет вам известно, меня перспектива гоняться по полю за чокнутым крылатым мячом, переживать за свои зубы и смотреть на ваши прыщавые спины в общем душе тоже никогда не прельщала.

Кребб гоготнул, в отличие от других членов команды приняв малфоевский сарказм за безобидную шутку. Однако когда в него впились недоумевающие взгляды, он стушевался и неуверенно спросил:

— Зачем ты тогда так в команду рвался?

— Тебе-то какое дело? — отмахнулся Драко.

— Ну, так мы с Грегом только за тобой и пошли, — закончил Кребб и пожал плечами.

Драко едва сдержался от того, чтобы не закатить глаза.

— Это я поначалу не хотел. Потом притерся, — он махнул рукой. — А вообще очень сложно спорить с желаниями собственного отца, когда тебе двенадцать, а он — Пожиратель смерти.

Так небрежно сказанное Малфоем повисло в воздухе, став почти осязаемым.

— Раньше меня не смущали такие методы, — нарушив воцарившуюся тишину, уверенно заявил Маркус, чувствуя, как изменился настрой команды. — Но раньше, Эд, мои родители были живы, не было войны, и Кубок школы — единственное, что меня заботило.

— А сейчас ты еще трясешься за Вуда, — не удержался Пьюси от очередной колкости, хотя его пыл поугас. Он мотнул головой, словно вел мысленный спор, и спросил: — К чему эта проникновенная речь, Флинт? К чему эти нотации а-ля Дамблдор? Плохие слизеринцы, как же плохо вы себя вели, теперь не получите Кубок. Прикажешь нам вести себя тихо и слить игру?

— Я прикажу вам размазать грифов по полю, — холодно бросил Маркус и решительным шагом вышел из раздевалки.

*

В отличие от своего основного соперника Оливер вещал уже добрый час. Он возводил руки к потолку, потрясал кулаками, воодушевленно носился по раздевалке и время от времени зависал, когда его голову посещала очередная “гениальная мысль”. Гарри, не таясь, спешно досыпал, прижавшись к стене, Фред и Джордж пихали друг друга локтями и перешептывались, но, как только Оливер переводил на них взгляд, на их лицах синхронно появлялось выражение полного внимания. Алисия с плохо скрываемой завистью смотрела на Поттера и, очевидно, боролась с желанием разбудить его, а Кэти и Анжелина сверлили Вуда недовольными взглядами и, казалось, были наиболее внимательными и благодарными слушателями из всех присутствующих здесь. Оливер же все продолжал свою вдохновляющую речь: