Йонге опять сощурился. Выражение лица Рудольфа было самодовольным, но очень быстро морфировало в растерянное. Мысленно Йонге готов был себя придушить за то что ухитрился спутать виданного во всех видах напарника и треклятого яута.

– Обиделся, что ли? – бухнул Рудольф.

Йонге молча протянул руку, взял напарника за ухо и дернул вверх.

– Эй, полегче!

Рудольф схватил его за запястье, но Йонге не отпускал, сжимая ухо как клещами. Еще он мечтал, чтобы клещи эти были раскаленными.

Затем ему в голову пришла отличная мысль, и он демонстративно медленно улыбнулся, показывая зубы. Рудольф моргнул, а затем дернулся, пытаясь вырваться.

– Люблю запах озона по утрам, – с выражением сказал Йонге.

– Ладно, это была плохая штука! Йонге, хорош уже! А-а!

Вопль механика, ударенного током прямо в ухо, вознаградил Йонге сторицей. Рудольф так выпучил глаза, словно его еще и долбануло внутренним давлением. Выпавшая отвертка загрохотала по полу. Стерилизатор разразился громким писком, означавшим, что все вредное в нем уничтожено, а все хорошее готово к использованию.

Наконец, дверь с громким шорохом раскрылась, и в кухню ввалился навигатор, прижимавший к себе локтем подушку.

– Почуял еду! – громогласно объявил он. – Подпаленную… Но, смотрю, это не еда?

– Да он мне ухо поджарил! – рявкнул Рудольф и наконец-то вырвался. – Совсем никакого чувства юмора!

Йонге присел, поднял закатившуюся под стол отвертку и аккуратно положил ее на стол.

– До сих пор не понимаю людских обычаев, – пожаловался Сайнжа в воздух и тоже двинулся к столу.

– Подушка зачем? – не выдержал Йонге.

Сайнжа бросил взгляд на подушку и очень по-человечески пожал плечами.

– Бить он ей тебя собрался, – подал голос Рудольф, до сих пор сердито потиравший ухо.

– Глупости, это не оружие, – возразил Сайнжа. – Что это здесь? Маяк?

– Станция слежения, – поправил его Рудольф, предусмотрительно огибая стол, едва Йонге двинулся по направлению к стерилизатору. – Не пускайте ко мне этого бешеного… Так вот, это станция слежения. И она засекла уже как минимум два… нет, уже три сигнала, ушедших из этого очаровательного местечка.

Йонге наконец-то нашел, где хранятся ложки, выудил из стерилизатора свой бокс, убедился, что в нем нет зелени и приступил к трапезе.

– Это плохо? – уточнил яут.

– Для вызова корпорации было бы достаточно одного.

Сайнжа приподнял руку и выщелкнул лезвия. Действие уже стало таким привычным, что воспринималось чем-то вроде почесывания затылка. А вкупе с подушкой выглядело даже комично.

– Подушку-то убери, – отзеркалил Рудольф. – Смотришься, как клоун.

– Ха-а? Ошибаешься, умансоо. Я предупреждаю воровство, – фыркнул Сайнжа. – Вы чрезвычайно много думаете о себе. Я не один раз наблюдал, как вы занимаете спальное место, и уверен, что за нынешнее будет битва.

– Да ты стратег, – ехидно сказал Йонге, пережевывая макароны.

– Великий ум, – охотно согласился Сайнжа.

Рудольф открыл было рот и тут же закрыл, недобро уставившись на Йонге. Пилот продолжал невозмутимо жевать. Горящее ухо напарника вопияло, но руки Рудольф скрестил более чем решительно. Йонге ухмыльнулся и поманил его пальцем, держа раскрытый бокс на ладони.

Но Рудольфа опередил Сайнжа. Так и не отпустив подушку, он сделал два широченных шага и смел со стола один из оставшихся боксов. Затем так же стремительно отступил, бросил подушку на пол, сел на нее и вскрыл крышку. Когтем по периметру – не расцепляя защелку. Йонге возвел глаза к потолку.

Рудольф наконец-то решился подойти ближе и взялся за последний бокс.

Глядя, как Сайнжа молотит слабительную зелень, Йонге рассеянно подвинулся ближе к напарнику. Соприкоснувшись с ним бедром, он тут же почувствовал, как пресловутое “чувство локтя” тоненько и приятно запело на синхронной связи.

– Слышь, Йонге, а ты когда-нибудь видел, чтобы наемный работник звал свое начальство “Лютый”? – задумчиво поинтересовался Рудольф.

– А?

Рудольф оторвался от столешницы и двинулся к самопальной станции. Рассеянно пошарив ногой, он подцепил стул, подтянул его поближе и устроился на нем, не отрывая взгляда от экрана. Бокс он тоже не отпускал.

Повинуясь движению пальцев, перед ним развернулась голографическая панель управления, и механик пару раз ткнул в нее сразу четырьмя пальцами. Поток данных немедленно разделился на четыре окна. Йонге на мгновение даже показалось, что символы в нем идут в разные стороны.

– Вот здесь, – сказал Рудольф и замолчал.

Сайнжа покончил с едой и с ворчанием потянулся.

– Мало, – сказал он, поднимаясь. – Йхо-онхе – плохой добытчик.

– Это ты обжора. А лишения укрепляют дух и тело, – наставительно сказал Йонге.

– Глупый юмор умансоо? Я пошел охотиться.

Сайнжа пробежался по собственному наручу, и воздух вокруг него замерцал.

– Эй, подожди, можно просто сходить в столовую! – забеспокоился Йонге.

– Без охоты жизнь бессмысленна.

– Не вздумай гоняться за местным домашним животным, – сказал Йонге в спину яуту, понимая, что остановить того вряд ли удастся.

Сайнжа обернулся, смерил его презрительным взглядом и исчез.

– Детский центр, – с выражением сказал первый пилот и вновь заработал ложкой. Макароны упорно не желали заканчиваться.

Рудольф рассеянно возил ложкой в своей еде, через раз забывая поднести ее ко рту. Йонге знал, что сейчас спрашивать его бессмысленно – даже если Рудольф на что-то наткнулся, то не станет сообщать о своем открытии до того, как тщательно его проверит со всех сторон.

– Помощь нужна? – из вежливости поинтересовался Йонге, одержав победу в битве с макаронами.

Рудольф неопределенно замычал. Йонге огляделся, ища, чем бы в него кинуть, но кухня-кают-компания была идеально чиста и пуста. Мгновением позже Йонге все-таки нашел нужный снаряд – подушку на охоту Сайнжа не забрал. Но до нее еще надо было идти, поэтому Йонге ограничился громким кашлем. Рудольф вздрогнул и оглянулся. Глаза у него были слегка стеклянные. На визоре крутились маркерные линии.

– Все путем. Я хочу поковыряться в их системе.

– Ты же не хакер.

– Да, но я отличный механик.

Спорить Йонге не стал и, выкинув бокс в утилизатор, взял на себя тяжкий труд прибраться за Сайнжей. Подобрав выпотрошенный бокс, он выкинул и его, а затем вооружился-таки подушкой и направился к дивану. Экран суб-проектора висел на стене и уныло демонстрировал дырку посередке – Рудольф выкрутил транслятор и отсюда.

Поэтому Йонге просто завалился на диван, обнял подушку и задумался о собственном будущем.

Мысли не шли, и он приподнялся повыше, извиваясь, как червяк. Свесив голову, он сумел выглянуть из-за спинки. Рудольф рассеянно массировал шею. Благодаря синхрону Йонге был знаком с ощущением затекших мышц и даже пару раз пытался всучить напарнику микромассажер, но берлинец неизменно отмахивался, не желая признавать проблему.

Рудольф громко зевнул и оперся на стол обоими локтями.

*

Домашняя кошка была тяжелой. Йонге встречал таких только дважды в жизни: оба раза это случалось, когда он залетал к Мартинесу. Бывший геологоразведчик держал у себя больших полосатых тварей. Рыже-черные зверюги выглядели устрашающе, но при этом характер имели такой же пушистый, как и они сами. Любимым их развлечением было залезть к гостю на колени, отдавив их напрочь, или среди ночи взобраться на кровать и устроить лобастую голову на ребрах.

Сейчас кошка мурлыкала в самое ухо, обдавая его влажным горячим дыханием, и была весьма довольна собой. Йонге попытался отпихнуть зверя, но руки-ноги почти не шевелились, а голос и вовсе пропал…

Открыв глаза он долго пялился в потолок и пытался сообразить, куда делась кошка и почему все остальные признаки ее присутствия сохраняются. Затем затуманенный мозг все-таки включился как полагается, и расставил все по своим местам. Болела затекшая шея, спина будто приклеилась к дивану, а одна рука оказалась напрочь отдавлена.