Путешествия на постсветовых скоростях относились к подобной категории: корабль искусственно тормозился на той самой границе, где физические законы начинают искажаться, и генерировал поле абсолютного торможения. Мир продолжал вращаться, а корабль и все, что было у него на борту, ждали, зависнув в мертвой точке. Гравитационные болота ползли мимо, метеорные поля неохотно вытягивались клиньями и тоже проскальзывали стороной. Едва перед носом корабля возникало свободное пространство, он немедленно вклинивался туда и упорно карабкался до следующей остановки.

Все это Йонге знал наизусть, но ожидание было близким к мучительному. Человечество привыкло покорять межзвездные пространства со скоростью, о которой их предки не смели даже мечтать. Время было даже более ценным ресурсом, чем информация – ведь последней было так много, а первого так мало.

Йонге даже читал несколько статей, в которых подробным образом разбирался крах информационного метапространства, пришедшийся как раз на второе десятилетие после открытия гиперпрыжков. Чем больше рассеивались колонии, тем менее ценным становилось глобальное знание о том, что происходит в трех прыжках от тебя. Основное значение придавалось конкретике: ты живешь в анклаве Бали, и тебя интересует только то, что происходит в анклаве Бали, а также краткая сводка о политической обстановке ближайших “прыжковых” соседей. Ну и пучок жареных новостей со славным интергалактическим скандалом на закуску.

Хотя часть скандалов люди просто не понимали. К примеру, обнажение третьего усика советника Шкайх прямо на заседании комиссии по утилизации тяжелопромышленных отходов. Вот если бы у советника Шкайх имелись ядреные сиськи – все выглядело бы куда интереснее.

Йонге без малейшего зазрения совести наблюдал за оставшимися в кают-компании членами экипажа, вызвав активный просмотр с одной из камер, понатыканных на “Фелиции”. Сайнжа вновь устроился на полу, но теперь Рудольф к нему присоединился и, судя по всему, с интересом слушал рассуждения яута о важности боевой полировки когтей. Йонге не стал включать звук, но выразительные движения челюстей нельзя было спутать ни с чем – яут произносил пафосную речь. Абразив между тем работал так, что искры летели.

Делать было пока нечего, поэтому Йонге так и продолжил наблюдение за занимательным культурным мероприятием. В конечном итоге яут протянул Рудольфу руку, и механик добросовестно передергал все когти, порезавшись на мизинце. Сайнжа запрокинул голову и задергал челюстями, явно веселясь. Рудольф, сидевший поджав ноги, мгновенно высвободил одну ногу и пнул яута в локоть. Сайнжа заткнулся, опустил голову и нахмурился. Но затем вновь ухмыльнулся и хлопнул Рудольфа по плечу.

“Фелиция” подала сигнал первого сближения.

– Достигнута лакуна, кривизна по Рейгелю – восемь баллов.

– Спасибо, – машинально отозвался Йонге.

На экране лакуна выглядела как вытянутое черное пятно. Йонге в который раз порадовался, что заниматься самолично расчетами высшей вселенской тригонометрии ему не требуется, и вся научная жуть сведена к трехмерной графике, отражавшей истинную суть вещей очень приблизительно. Вполне достаточно, чтобы пилот сориентировал искин. Ограниченность человеческого восприятия срабатывала как необходимый тормоз для совершенного кристаллического мозга. В попытке поймать идеальную точку далеко не один из тестовых кораблей оставался мертвой лоханкой. Каждый пилот твердо знал, что чем больше кривизна – тем меньше энергии будет затрачено на прыжок. Восемь – уже хорошо, но лучше девять или десять. Это уже почти парабола Рейгеля.

– Кривизна – восемь с половиной баллов.

– Очень хорошо, – пробормотал Йонге и включил сигнал в кают-компании.

Краем глаза он видел, как яут вскинул голову, но Рудольф помахал у него ладонью перед носом. На экране прыгали цифры, показывающие колебания в десятичном приближении: 8.5, 8.6, 8.4, 8.7, 8.5, 9.1.

Йонге легонько стукнул пальцем по кнопке запуска.

*

Лифанга была красива. Бело-голубая, идеальная, как нарисованная.

Первым не выдержал Йонге.

– Сайнжа, гадюка полосатая, ты не сказал, что эта колония заледенела как… не знаю что!

– Долгая зима, – проворчал яут. – Большой наклон. И я не полосатый, запомни!

– А ты не мог посчитать, когда тут будет лето?

Сайнжа презрительно заклекотал и сложил руки на груди. При этом он ухитрился задеть пилота, да и вообще, на взгляд Йонге, выглядел как-то чересчур монументально.

– Слушай, ты был меньше, – Йонге оценивающе посмотрел на яута. – Абсолютно точно ты был не такой…

– Жирный, – подсказал Рудольф, не отрываясь от консоли.

– Широкий, – бесстрастно закончил Йонге.

– Хорошее питание позволяет взращивать силу воина, – довольно кивнул Сайнжа и выразительно постучал кулаком по груди.

Новый киберповар “Фелиции” пришлось изрядно помучить, зато в итоге он готов был предоставить полноценную еду не только для людей, но и для яутов. Сайнжа раздобыл в сети инструкцию, и мультикомбайн со страху научился даже придавать еде сложносочиненные запахи. Йонге сомневался, что Сайнжа говорит именно о еде из синтезатора, но в целом был согласен, что после двухнедельного отдыха в НИИЦ яут полностью избавился от последствий анабиоза.

– А ты, – яут уставил палец на Рудольфа, – обрастаешь жировыми тканями.

– Я?

– Мягкий на ощупь, – заклекотал Сайнжа.

Рудольф обернулся к напарнику, ища поддержки, но Йонге только развел руками.

– Ты все время твердил, что я жру всякую дрянь, – добавил он. – Не я тут адепт здорового питания.

Рудольф нахмурился. Одним движением пальца свернув все открытые окна, он устремился к выходу. Отпихнуть яута ему не удалось, но даже в процессе протискивания между пятнистой тушей и косяком, Рудольф сохранял вид оскорбленного в лучших чувствах человека.

Сайнжа проводил механика внимательным взглядом.

– Что с ним?

– Пошел отжиматься. Задело за живое.

– Я работать пошел, между прочим! – гаркнул Рудольф из коридора. – Ты что, садиться туда собрался?

– О нет, – Йонге снова посмотрел на экран. – На этот раз я не хочу сажать корабль целиком. Можно собрать модуль. Руди!

“Ты лично будешь собирать?”

Рудольф перешел на глейтерную связь.

– Нет! Он поможет.

Яут отвлекся от изучения собственных когтей, которые явно представлялись ему более интересными, чем замерзшая колония, и вопросительно пошевелил щетиной над глазами.

– Много тяжелой и нудной работы, – с воодушевлением сказал Йонге. – Нужна будет помощь могучего воина и охотника.

Сайнжа горделиво выпрямился во весь рост и неожиданно опять чихнул.

*

Готовый модуль выглядел чуть лучше, чем можно было ожидать. Преимущества “Фелиции” заключались не только в том, что снаружи к ней можно было прицепить огромный комплекс грузовоза, но и в том, что внутри она частично могла быть пересобрана.

С помощью Сайнжи Рудольф быстро соорудил нечто, отдаленно смахивающее на орбитальный пушер. Йонге три раза обошел вокруг модуля, но не нашел к чему придраться. Становилось слегка не по себе при мысли, что гибридный атмосферный челнок можно собрать как обычную мебель: часть А вставить в блок Б, закрутить по часовой стрелке до щелчка и проверить герметизацию тумблером С.

Яут тоже с подозрением разглядывал модуль и даже постучал по нему пару раз.

– Не надейся, не поцарапаешь, – самодовольно сказал Рудольф.

Сайнжа клокотнул, ткнул в пару кнопок наруча и тут же ударил.

Йонге едва успел заметить, как наруч раздвигается, слегка прикрывая изогнутой пластиной костяшки пальцев.

От удара модуль содрогнулся. Йонге машинально запросил у “Фелиции” параметры удара и в ответ получил наглядную демонстрацию в виде бульдозера, сносящего стену. Искин как всегда заботился о слабых мозгами людях, переводя все в максимально доступные категории.