Йонге старался говорить сдержанно, однако в груди все просто клокотало от негодования. Рудольф молчал, но по едва уловимой мимике Йонге определил, что механик яростно составляет сообщение в ближайший департамент экологического контроля. Всякие яуты были вольны самоубиваться любыми способами, но о том, чтобы притащить заразу в населенные секторы, не могло идти и речи.

– Давай я еще раз объясню, в чем соль, – продолжил Йонге, чтобы отвлечь все внимание на себя. – Это яйцо содержит внутри очень шустрый и очень ядовитый сюрприз, которому плевать, к какой расе ты относишься. Он с удовольствием отложит в тебя парочку эмбрионов, которые вылупятся быстрее, чем ты успеешь пожаловаться на внезапный кашель. А потом все пойдет по нарастающей. Где одна тварь – там и десятки. Салли, приятель, ты что, не почитал, какую хрень тебе подсовывают?

– Во-перв’х, я тебе не прият’ль. Во-втор’х, как я и гов’рил, мне срать. А в-трет’их… Берет’сь?

– Нет, – решительно отрезал Йонге.

– Ну изв’ни. Тогда я не см’гу вам п’мочь.

Гаруха поднялся с места. Татуировщик предусмотрительно сделал два быстрых шага в сторону, освобождая дорогу. Йонге выдвинул вперед нижнюю челюсть и подавил желание встать на цыпочки. Яут остановился на расстоянии вытянутой руки.

“Я помогу принять решение. Следуйте за мной, умансоо”.

Развернувшись, яут неторопливо двинулся вглубь зала. Йонге бросил взгляд на Салливана, но у того было настолько озадаченное выражение лица, что задавать вопросов Йонге не стал.

Идти пришлось недалеко – Гаруха остановился возле окна, наглухо закрытого поляризацией.

“Мой груз, ваша цена”, – пророкотал Гаруха и провел рукой по треугольной панели. Поляризация медленно растворилась.

Салливан прищелкнул языком, и в тишине этот звук показался Йонге очень громким.

– Дохлый он, что ли? – скучно спросил Рудольф.

Гаруха недовольно заскрежетал клыками, чеша их друг об друга.

“Живой. Видит. Чувствуе-ет”.

Йонге сосредоточился на собственном дыхании. Последнее слово Гаруха протянул так издевательски, что Йонге готов был кинуться на него с голыми руками. Но вместо этого он внимательно рассматривал цену, назначенную сыном личинки.

Он старался не сосредотачиваться на деталях, но память подкидывала точные определения происходящего, автоматически фиксируя систему распределения нитей. Те проходили насквозь, включая жизненно-важные органы, но были достаточно тонкими, чтобы кровотечение оказалось минимальным и останавливалось очень быстро. Если не шевелиться.

Но в густой жиже постоянно происходили мелкие колебания, и вокруг Сайнжи повисло слабо светящееся облако зеленоватого оттенка.

– Живой – это уже хорошо. Вообще да, именно он нам нужен, – по-прежнему без особых эмоций сказал механик. – Так почем нынче яутское мясо на рынке? Я забыл.

Гаруха дернулся и захрипел.

– Опа, кажется, я кому-то плюнул в душу, – оживился Рудольф.

Гаруха зашипел, едва не плюясь сам, перешел на новое хрипение и закончил утробным рыком.

– Он г’ворит, что воина нел’зя назвать мяс’м, – перевел Салливан. – Так вы бер’тесь за д’ставку?

Йонге отвернулся от аквариума.

– Надо подумать.

“Думай быстро, – проворчал Гаруха. – Я не могу держать торговцев в Небесном Гнезде”.

– Зачем тебе вообще наш корабль? – Йонге по-прежнему не поворачивался к собеседнику. – Ведь у нас так и нет технологии прыжка, которая годится для всех. Что, ради одного яйца ты все это устроил?

“Корабль не умансоо”.

Йонге резко повернулся и почти нос к носу столкнулся с неслышно подошедшим ближе яутом.

“Наш корабль, – продолжил Гаруха. – И он мне нужен. Удачно доставишь груз – встанешь во главе армады”.

Йонге потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, про какую такую армаду идет речь, а затем он с пронзительной ясностью вспомнил слова Хармати насчет охотников за шустрым корабликом. И еще более ясно он представил себе, как яуты неведомым людям образом берут и сцепляют с “Фелицией” ту самую армаду кораблей, которая под управлением одного-единственного ведущего становится супермобильной армадой. Чертовой армией разрушения.

Йонге шкурой чувствовал, что именно такой план у Гарухи.

– Какая армада? – с угрозой проговорил он. – Ты, жаба…

Внезапно на загривке будто стиснулась клешня, и Йонге рванули назад.

– Нам нужно подумать, – вежливо, но настойчиво повторил Рудольф, еще сильнее сжимая пальцы на шее напарника. – И подальше от этого дворца. Мы можем потом вернуться? А то у вас там дверь хреново открывается.

“Думай быстро. У меня есть время. У тебя – нет. А дверь он откроет”.

Яут кивнул на Йонге, насмешливо двигая челюстями.

– И сколько времени у меня нет? – косноязычно, но язвительно осведомился Рудольф.

“Сколько осталось на Кольце-восемнадцать”.

Йонге стиснул зубы и глубоко вздохнул. Салливан, не говоря ни слова, двинулся к выходу. Йонге позволил Рудольфу потащить себя следом. Треклятый зал казался бесконечно огромным, но несмотря на то, что каждый шаг отдалял их от Гарухи, Йонге все равно чувствовал, как яут смотрит ему в спину.

– Ск’лько думать собира’тесь? – вполголоса осведомился Салливан, едва они удалились на приличное расстояние.

– Часов пять, – невозмутимо сказал Рудольф.

– Чего? Ну ладн’, дело ваше. Тол’ко я с вами не буду т’рчать, до вых’да подк’нем, а дал’ше сами, – он помахал Дахнагаре.

Яут поднялся с островка фиолетовой растительности и убрал короткий клинок, который до сих пор невозмутимо полировал.

– На чем подкинуть? – живо заинтересовался Рудольф. – Мы ж пешочком притопали.

“Войти трудно, выйти легко”, – заметил присоединившийся к ним Дахнагара.

– Впервые слышу такое странное выражение, – заметил Рудольф.

Руку он не убирал, поэтому Йонге молчал. Обманчиво легкомысленный тон Рудольфа полностью компенсировался температурой его ладони – та была просто раскаленной и мокрой от пота.

Дверь зала бесшумно отворилась, выпуская делегацию.

– Бесп’лотн’ки-то здесь н’рмально ход’т, – Салливан опять снял и перемотал наголовную тряпку. – Пр’сто есть кое-какие пр’вила, котор’е с клыкастыми надо с’блюдать, чтоб не пр’резали. Будете возвр’щаться – тоже можете бесп’лотн’к взять.

– С чего ты взял, что мы вернемся? – не выдержал Йонге.

Салливан несколько замедлил шаг, позволяя яуту вырваться вперед. Потом еще чуть-чуть притормозил, и напарники были вынуждены точно так же сбавить шаг. Яут не обращал на них внимания, шагая, как обычно, размашисто.

– Пот’му что, – сказал Салливан, не оборачиваясь, – вы не сп’ренный экипаж. Вас трое. Вы, п’рни, типа крутые косм’летчики, но я видел, как вы на него см’трели.

– Какой глазастый, – без всякого выражения проронил Рудольф.

– Я еще и д’брый, поэтому пос’ветую – соглашайтесь. Гар’ха просто так играть не б’дет. Он не охотн’к, а военный, пон’тно?

– Без тебя разберемся, – буркнул Йонге, наконец-то высвобождаясь из хватки напарника. – Шевели ногами, мы так отсюда никогда не выйдем.

*

Беспилотники на яутской территории и впрямь шныряли без всяких проблем. Рудольф дотошно проверил, втихую от Салливана вызвав еще один. Татуировщик возмутился и сообщил, что платить за чужой транспорт не собирается. Рудольф искренне пожелал им с Дахнагарой счастливого пути, а заодно и счастливой личной жизни.

– Сам пид’рас, – сообщил Железный Салли, уже заняв свое место на борту.

– Я ничего не говорил.

– Но очень гр’мко под’мал.

Салливан ухмыльнулся, и беспилотник плавно взмыл в небо. На фоне уже выкатившихся лун это выглядело даже красиво.

Их собственный беспилотник слегка покачивался, ожидая пассажиров.

– А ничего так, свой парень, – подытожил Рудольф, глядя вслед легкой машине. – Эй, Йонге, садись давай, чего застрял? За простой тут деньги берут, между прочим.