– Странное сочетание, – Сайнжа нахмурился, шевеля щетинками. – Вежливый дружеский огонь?

– Идиомы, – выразительно сказал Йонге. – В общем, мы сваливаем отсюда. К тому же тут вот-вот материализуется “Байлион”. Нет, если ты очень хочешь, можем тебя отправить в спаскапсуле.

Сайнжа нахмурился еще больше, шагнул вперед, встав точно между напарниками, и развернулся. После чего обхватил их за плечи. Когти заскрежетали о выносные пластины.

– Нет. Я хочу путешествовать с людьми к новым мирам. Мой потомок сможет достойно выступить от моего же имени.

– Тогда – вперед, сбрасывать посылку, – почти весело сказал Йонге.

– Вы начинайте, а я еще одно сообщение отправлю, – предложил Рудольф. – Тоже, так сказать, сопроводительное письмо. Кстати, из соображений экономии я бы выкинул ее без морозилки. Синтетик же!

– Запомни, товарищ Вебер, отлынивание от физической работы – прямая дорога к духовному разложению.

Сайнжа согласно заворчал, быстро кивая, и шагнул вперед, явно собираясь привлечь к выбрасыванию морозилки всех присутствующих.

*

“Фелиция” строго призывала экипаж вернуться на означенные в полетном расписании места, но экипаж был занят: две третьих пытались не позволить одной трети вывалиться в люк и нагрести все, запаркованное под первой колонной стабилизатора. Сайнжа полностью игнорировал доводы разума и довольно успешно отбивался от грубого физического воздействия.

В конечном итоге он с помощью лифта втащил на борт огромный церемониальный щит, в котором Йонге узнал часть декорации их бывшей кают-компании.

– Лучше б ты наш диван подобрал! – в сердцах сказал он.

– Я видел вашу мебель внизу, – снисходительно сказал Сайнжа. – Если бы вы не торопились и хорошо попросили, я бы мог ее взять на борт.

– Наши кресла не трожь, – возмутился Рудольф.

– Вы всегда противоречите друг другу? – поинтересовался яут, пристально разглядывая выловленный щит.

– Нет, – буркнул Рудольф. – Это ты на нас плохо влияешь.

– Проблемы синхронизации и сексуальной озабоченности, – резюмировал Сайнжа.

Йонге мысленно плюнул на яутский щит – в реальности поступать так было рискованно – и неторопливо направился ко второму выходу, ведущему к рубке управления.

– До смещения Лауна восемь минут, – сообщила “Фелиция”. – Начинаю рекомпозицию груза для оптимального прыжка.

Искин выбирал интонации, которые волей-неволей заставляли тревожиться. Йонге знал, что подбираются частоты специально для оказания влияния на экипаж, но даже это знание не помогало против мурашек, бегущих по спине, и неумолимо разгорающегося желания побежать в рубку.

Заставив себя успокоиться, он продолжал неторопливо идти, а для закрепления силы воли еще и начал смотреть по сторонам, любуясь декорированием коридора. Как и большинство хороших кораблей “Раннер” обладал внутренней отделкой, которая позволяла воспринимать существование в железном корыте более комфортно и приятно.

– Внимание, экипаж! Материализация объекта, расстояние – ноль пять!

“Фелиция” почти вопила. Йонге услышал, как за спиной грохочет упавший щит. Непрерывный шорох синхронизации, скребущийся за самым краем сознания, превратился в ревущий ударный вал. Поток данных, передаваемых искином, транслировался напрямую – без перевода в привычные категории. Йонге шагнул вперед и застыл. Вихрь математических расчетов уплотнился и сформировался.

– Корабль-носитель класса “Байлион”! Внешняя разрядность – восемьдесят!

“Бля!”

Мысленный вопль Рудольфа почти утонул во включившейся сирене. Йонге сделал еще один шаг и, наконец, побежал.

“Откуда они здесь так рано?!” – Рудольф не отставал, Йонге буквально чувствовал его дыхание.

“Не знаю! Фелиция, какой маршрут прыжка?!”

– Маршрут отсутствует, в базе данных не прописан! – протрубила “Фелиция”. – Экипажу срочно прибыть на места!

“Эти суки прятались неподалеку!”

Ворвавшись в рубку, Йонге вихрем промчался по помосту, поскользнулся на луже от растаявшего льда, выровнялся в последний момент и хлопнулся в кресло. Рудольф метнулся к консоли и секундой позднее развернул экраны со схемами бортовых орудий. Йонге припечатал ладони к выемкам контактных пластин. Выдавать внятные команды было совершенно некогда, поэтому он пошел на крайний шаг – открылся навстречу “Фелиции”, и когда искин радостно бросился к нему по нити синхронизации, ответил со всей яростной мощью.

“Спаси нас!”

Чужое присутствие в голове взорвалось красными брызгами. Искин заметался, перед глазами мелькнули смутные видения гигантских башен, сложенных из мерцающих пластин, забитых бинарным кодом, а затем “Фелиция” перешла на громкую связь.

– Щиты один, два, три выставлены! Гравистабилизаторы один, три, четыре, пять, шесть, семь активированы! Заслон-один…

“Байлион” выстрелил.

На проекции это выглядело, как тревожный красный треугольник. Но в реальности челнок тряхнуло так, что шлем Рудольфа слетел с консоли и, грохоча, прокатился по полу.

Ворвавшийся в рубку Сайнжа беззвучно рявкнул, ударился о колонну и прыгнул ко второй группе консолей.

– Заслон-один поврежден на восемьдесят процентов, – поправился искин.

– Какой заслон? – одними губами спросил Йонге, чувствуя, что стремительно бледнеет.

– Малый разведывательный корабль класса “Сигурни”.

– Фелиция!

Отчаянный вопль Рудольфа пронесся по рубке.

– Система искусственного интеллекта в порядке, первый механик. Гравистабилизаторы три, шесть, семь потеряны, сброс!

Рудольф ударил по голографической клавиатуре. “Фелиция” отчетливо подавилась словами, прекратила голосовую связь и молча высветила на экране корпус “Раннера” с восемью мигающими крестами. Челнок вновь тряхнуло, кресты оторвались от борта и исчезли.

– Прямое попадание, цель не поражена! – оттарабанила “Фелиция”, все еще выдерживая почти истерическую интонацию.

Изображение сменилось – на экране возник “Байлион”, и челнок вновь мучительно содрогнулся. На этот раз дрожь не унималась, весь корабль затрясло, как в лихорадке, а напоследок подкинуло. Йонге едва не вывалился из кресла, Рудольф вцепился в консоль, Сайнжа тоже впился в хрупкую аппаратуру.

Почему-то в визге корпусной амортизации Йонге очень хорошо расслышал скрежет когтей яута.

– Гравистабилизаторы один, четыре потеряны, сброс, заслон-один потерян, щит три потерян.

“Фелиция” перестала голосить, взамен скатившись в баритон. Над консолями, где обосновался Сайнжа, вспыхнул экран и тут же налился кроваво-красным и оранжевым, формируя полосы голографической развертки.

“Прыжок”, – скомандовал Йонге, активируя заготовленный маршрут.

“Потеря запаса сорок шесть процентов, восстановление сто восемьдесят секунд, смещение не достигнуто”.

– Почему ты не прыгаешь?! – заорал Рудольф.

– Она не может…

Основной экран заполнился нестерпимо яркими помехами. “Раннер” с новой силой взвыл сиреной, на мгновение гравитация исчезла и тут же обрушилась с удвоенной силой. Йонге ударился затылком о подголовник, не успев отдать команду на свободный прыжок. Рудольф схватился за консоль, падая на колени.

– Щиты один, два потеряны, – “Фелиция” провалилась в басы. – Повреждение стержневого кольц…ца два и сем-мь…

Дикий рев Сайнжи, на мгновение перекрывший сирену, “Фелиция” так и не перевела. Яут ударил по клавиатуре не хуже Рудольфа, и все используемые экраны тут же слились в один панорамный блок. В верхнем правом углу метались помехи исходящей передачи, но остальной экран работал четко. Словно в рубке открылось окно прямиком в космос, где справа висел “Байлион”, а слева – две эскадры. “Фелиция” скачком выдала приближение в левой половине экрана, пока всю ее не заполнил угловатый, ощеренный непонятными установками чужой корабль.