Яут изумленно расширил глаза – тоже гораздо темнее, чем у остальных охотников, виденных Йонге – и заклокотал, искренне развеселившись.

“Невероятная наглость, умансоо. Я верую, что не воровал, потому что воры пылают в страхе!”

– Очень рад, – буркнул Йонге и опустил руку.

Яут не спешил вежливо отойти. Пару мгновений он оглядывал пилота “Фелиции” с ног до головы, а затем снова заговорил.

“Позволь убрать бесчестье приглашением. Могу угостить изысканиями кулинарии”.

Йонге посетила беспокойная мысль, что в экспериментах Найгваля и прочих человекоподобных тружеников науки он незаметно для себя исхудал до такой степени, что его пытаются подкормить даже незнакомые яуты. Отвергнув идею как нежизнеспособную, он покачал головой.

– Спасибо, не стоит. Я принимаю извинения, не нужно меня угощать.

“Я настаиваю. Не унижай меня отказом, умансоо”.

Яут протянул ему свободную руку, и Йонге вздохнул. Помимо набора архаических традиций, к которым он еще был готов отнестись с пониманием, яуты доставляли массу проблем. Например, это необъяснимое стремление вступать в прямой телесный контакт только что вызвало у него волну новой неприязни. К Сайнже он уже выработал иммунитет, но не к его сородичам. Йонге убрал свободную руку в карман, оставив раскрытой ладонь с переводчиком.

– Мы, люди, не слишком любим чужие прикосновения.

Яут моргнул и пошевелил пальцами.

“Тогда жест вежливости? Единократное пожимание”.

В данном случае отбрехаться уже не получалось. Йонге пришлось обменяться крепким рукопожатием, которое предсказуемо затянулось. Яут полуприкрыл глаза и быстро мелко задрожал клыками. Затем он встряхнул головой и все-таки разжал хватку.

Судя по дальнейшей жестикуляции, он предлагал человеку пройти слегка вперед.

На миг почувствовав себя неразумной скотиной, которую подгоняет нетерпеливый вожак, Йонге оглянулся, нашел взглядом навигатора и убедился, что тот надолго обосновался возле стола с горой отрубленных конечностей всех форм и размеров. Владелец стола принимал активное участие в поисках, и оба яута производили впечатление разорителей могил, с невиданным энтузиазмом раскапывающих очередную находку.

Гравированный коротко рявкнул и хлопнул Йонге по плечу, подталкивая вперед.

Помимо озвученного яутом извинения, Йонге восьмым чувством улавливал, что охотник прямо-таки клокочет от сдерживаемого любопытства. Возможно, в понимании этого помогал синхрон, а, может быть, и обычная физиогномика – при всем умении сохранять невозмутимый внешний вид клыкастые выдавали себя движением челюстей.

Поначалу яут терпеливо указывал направление, оставаясь чуть позади, но затем потерял терпение и вырвался в ведущие. Теперь ему пришлось постоянно оглядываться. Йонге про себя посмеивался, представляя, как обеспокоен яут – не сбежит ли умансоо в подходящие кусты, тем самым так и не дав возможность принести извинения согласно кодексу.

Потом он начал считать повороты и дошел до восемнадцати, когда яут все же вывел его к очередной общественной забегаловке.

Это был отнюдь не “Улей”. Если бы Йонге попросили дать заведению подходящее название, он остановился бы на “Логове неандертальца”. Здесь не было даже стен и подобия крыши над головой. Йонге вообще не сразу понял, что тут именно едят, а не, скажем, разглядывают образцы доисторического жилищного устройства.

Далеко не сразу ему удалось проникнуться замыслом создателя и понять, что глыбы камня, которые побольше, являются столами, а на всем остальном можно сидеть.

Яут протащил его к отдельно возвышавшейся скале. Та или осталась при постройке изначально, или ее сформировали нарочно. Но хотя бы места возле нее были поприличнее.

Яут плюхнулся на чуть менее доисторическую скамью, и Йонге осторожно последовал его примеру. Отморозить задницу не хотелось, однако против его опасений как скамья, так и каменная столешница оказались теплыми. Наверное, подстраивались под теплолюбивых охотников.

“Живую еду?” – осведомился гравированный.

– Да ты отравить меня вздумал, – усмехнулся Йонге. – Я без синтезаторов, так что детокса при мне нет.

“Поищи в списке блюд, там имеется сопоставляемость”.

Несмотря на варварскую внешность, оборудованы столы были все-таки по последнему слову техники. На грубой поверхности тут же сложились знакомые символы, и Йонге смог развернуть привычное меню с переводом по умолчанию. Поставив фильтр на собственную расу, Йонге быстро нашел те два с половиной варианта, которые можно было употребить не только без последствий, но и с известной долей удовольствия. Правда, это были всего лишь напитки. Результат он молча показал яуту. Тот довольно кивнул, вытащил из своего наруча контактный провод и ткнул в стол со своей стороны. Йонге машинально отметил, что на этом этапе развития яуты сильно далеко не продвинулись. Проводные технологии были настолько непопулярными, что обоснованно считались устаревшими.

Дожидаясь заказанного, оба молчали. Йонге рассеянно оглядывал выставку и машинально пробовал достать ногой до пола. Однако скамья была рассчитана для громил ростом куда выше двух метров. А еще пилот “Фелиции” ощущал пристальный чужой взгляд. Яут изучал его так внимательно, что это вызывало неприязнь. Оторвавшись от пейзажей, Йонге вздохнул и положил руку на стол ладонью кверху. Тактильный контакт с браслетом вынуждал к дурацкой жестикуляции. Яут немедленно повторил за ним, и они стали похожи на сектантов, обменивающихся тайными знаками.

– Давай уже спрашивай, – сказал Йонге. – У тебя сейчас волосы дыбом встанут от нетерпения.

Яут громогласно раскашлялся, перешел к многозначительным хрипам и, наконец, внятно заклокотал.

“Это ты умансоо с удивительным межзвездным кораблем?”

– Ах вот оно что.

Йонге сложил руки на груди и откинулся на спинку, но тут же спохватился, что лишил себя средства коммуникации. Разворачивать ладонь и при этом сохранять многозначительную позу было нелегко, но Йонге попробовал.

– Так ты не к ритуальным подаркам цеплялся?

“Это был наиболее лучший вариант собеседования”.

Йонге подумал, что если бы яут был человеком, то сейчас у него было бы просто ангельское выражение лица. Сама невинность.

– Я уже начинаю жалеть, что отправился на эту выставку, – Йонге все-таки изменил позу и опять положил руку на стол. – Ты не первый, кто пытается влезть без очереди. И я сразу скажу, что мы не устраиваем развозку по сафари.

“Развезение… куда?”

– На охоту я вас не повезу, – раздельно пояснил Йонге. – Сами летайте за своей добычей.

Гравированный заклокотал и тоже откинулся на спинку. Пока он веселился, столешница предупреждающе озарилась желтым светом, а затем поверхность в центре просто растворилась и заказ торжественно всплыл на собственном подъемнике. Яут подхватил широкую чашу, вид которой вызвал у Йонге в памяти лекции об антисанитарии, и немедленно вцепился в нее клыками, тут же забулькав. Йонге успел взять свою посудину и с подозрением осмотреть ее, а яут все еще булькал. Наконец, клыки разжались, и яут отчетливо перевел дух. Чаша была здоровенной. Йонге ожидал, что сейчас последует залихватский удар ею по столу, но яут лишь небрежно покачал опустевшей посудиной.

“Мы не охотники. Воины”.

– Впервые слышу, что это разные понятия.

“Умансоо, тебе простительно невежество, поскольку ты не воин, – поставив чашу, он потянулся вперед и ткнул когтем в ободок. – Пей. Не оскорбляй подозрениями”.

– Я верю, что там не отрава, – вежливо отозвался Йонге. – Но я не верю, что ее мыли.

“Умансоо, ты глуп как скриль. Болезни не перелетают от одного народа к другому”.

– Однако хрен знает, что туда наливали раньше, – уже раздражаясь, сказал Йонге.

“Не глуп. Осторожен, – резюмировал яут. – Это ценно, поскольку я все еще продвигаю приглашение к почетной обязанности звездного ведущего”.