Но вопрос всё тот же, готова ли ты принять её извинения? Я не злюсь на неё: влюблённость в кого-то типа Егора – это не сахар. Можно сказать, что понимаю её. Просто приму и всё. Без разбирательств.

До дома Кравец шли так же весело, как и ехали. Женька с Олей и Ксеней обсуждали какие-то новые кафешки, в которых им пришлось побывать, фильмы, которые хотели бы посмотреть или которые уже видели, а мы с Костей шли сзади и слегка отставали. Не похоже, что он случайно идёт так медленно. Но молчит. Ладно, помолчу и я. День сегодня ведь прекрасный. Последний день учёбы.

- Кать, я видел одну странную вещь, - он озадачен и смотрит на меня. Медлит, словно нагнетает обстановку. Или сомневается, говорить или нет. – Ты с Егором Дмитричем.

- Что? – нет, Костя, только не ты. Блять. – Что ты видел?

- Надеюсь, мне показалось, - он не всё видел. Или не понял, что видел. Скорее второе, - но вы целовались?

Дело - дрянь. Он уверен, что видел. Как же выкрутиться? И выкручиваться ли? Может, признаться? Да нет, бред какой-то. В чём признаваться? В том, чего нет?

Я не знаю, что говорить. Все мысли улетучились. Ещё недавно я говорила, что между мной и Егором ничего нет, а тут… Ты, возможно, увидел наш поцелуй. Или близость. Блин, Леонов, какого чёрта это именно ты…

Но что он видел? Вчера или сегодня? Где? На лестнице? На улице перед лицеем? На улице за лицеем?

Ты же понимаешь, что если спросить, когда ты это видел, значит, у тебя это было не единожды, и ты не понимаешь, о каком именно случае идёт речь. А это, Катя, очень и очень плохо.

И что же делать?

- Мы не встречаемся, Кость, - говори, как можно спокойнее. Не нервничай. Ты ведь правду говоришь. – О каком поцелуе может идти речь?

Или пан, или пропал. Леонов, я хочу, чтобы ты мне верил, даже в эту мою ложь. Я не хочу, чтобы ты лгал, что поверил. Я, правда, хочу, чтобы ты был на моей стороне. Ты единственный, кто меня поддерживал и не боялся общаться, пока эта вся херня вертелась вокруг меня. Если я тебя подвела, то это сильно меня ранит.

- Целоваться можно и без отношений.

Ты соврал.

Леонов, ты лжец.

Ты видел, как мы целовались, и спрашивал, чтобы проверить меня. Тебя интересовало, а лгу ли я тебе. Так вот, я тебе лгу, но не хочу задеть твои чувства. Я дорожу тобой, как и ты – мною.

- Это ты про себя и Ксеню? – мой голос становится ниже, а смеяться уже не хочется.

- И это тоже, - его голос тоже достаточно низкий, и его вряд ли слышно девочкам, идущим впереди. Они смеются и хохочут. Им не до нас.

- Ты ведь всё видел сам, - я не могу играть так дальше. – Зачем спрашиваешь?

Может, я сделала ошибку? Может, стоило тебе рассказать? По сути, я ведь не имела права решать, а будет тебе больно или нет, захочешь ты со мной общаться дальше или нет, сможешь ли ты принять это или нет. С этой точки зрения ты, Катерина Скавронская – жуткая эгоистка.

- Хотел услышать, что ты скажешь, - надо же, с каким львиным спокойствием он это говорит!

- Не стоило меня проверять, Кость, - да, это оправдания, но я действительно не хочу задеть твои чувства. – Ты ведь знаешь, что обо мне говорят. Я бы солгала в любом случае.

- Буду знать, что я для тебя любой.

Слова ударили под дых. Ответ застрял где-то на пути к голосовым связкам.

- Это неправда. Ты знаешь, что я тебе благодарна. Ты был со мной рядом, пока творилась эта херня. Кроме тебя, у меня никого не было.

Посмотри на меня, Леонов. Посмотри. Ну же.

- Посмотри на меня, - хватаю его за рукав.

- Я не хочу тебя видеть, - он холоден, словно снег. А я хочу его согреть, растопить этот холод раз и навсегда. Я не хочу быть с тобой порознь, Леонов.

- Дело в том, что я не призналась, что целовалась с Егором? Или в чём? Я не понимаю, Кость, объясни мне, - отпускаю его рукав и иду рядом с колотящимся в груди сердцем. Кровь пульсирует по телу и даже в ушах отдаёт. От шапки на голове становится очень жарко. От одежды – дурственно. Шарф – будто душит.

Это не истерика. Я почти спокойна. Я, правда, хочу, чтобы он объяснил, что именно его вывело из себя. Костя слишком хороший, чтобы его лишаться. Он мой друг, а я от друзей так просто не отрекаюсь.

- Егор Дмитрич, это, во-первых, - с нажимом поправляет меня Леонов. – А во-вторых, ты не хуже меня знаешь, что это за человек. Не уверен, что они (кивает на девочек) сумели до конца избавиться от своих чувств к нему, как и остальные. Да, он отличный специалист, я его уважаю. Но как мужчину – ни капли.

Мы шли нога в ногу, заметно отстав от девчонок, которые слишком заговорились. Периодически Ксеня оглядывалась на нас, но потом её снова увлекали в беседу.

- Ты за меня переживаешь? – мне кажется это странным и даже невозможным, но я только сейчас ощутила какую-то заботу. Пытаюсь уточнить и понять. Мягко, чтобы никого не обидеть. Не хочу тебя неправильно понять.

Косте совершенно не стоило лезть в мою жизнь, в мои отношения, но чем-то же он движем!

- А ты только сейчас поняла?

Он переводит взгляд на меня, и мне становится неловко. Впереди, чёрт возьми, идёт его девушка, моя подруга, с которой они недавно помирились. Что это за херня творится, блять?!

- Кость, что происходит? Почему я узнаю о твоей заботе только сейчас?

- Потому что ты её не замечаешь, - слова из его уст вылетают так легко и непринуждённо, словно он мне какую-то балладу рассказывает.

Я ни хрена не понимаю и не замечаю. Выходит так? Это я, человек, который считывает информацию с людских тел и лиц, с их глаз, сука, который столько всего читает по психологии, но не могу различить обычной заботы от человека? Это пиздец, товарищи, просто пиздец.

- Я знаю, что нравился тебе в том году, - как не вовремя выяснять прошлое вот именно сейчас, когда всё только-только наладилось!

- И Ксене ты нравился, - отводи огонь от себя, Кать, иначе это будет взрыв.

- Знаю, - всё ты знаешь, идиот, кроме того, когда стоит замолчать! – Но из вас двоих я бы выбрал тебя.

Стоп-стоп-стоп. Что ты сказал? Повтори. Я ослышалась? Леонов, что ты делаешь, мать твою?!

- Какого хрена ты тогда с ней встречаешься?

Держи себя в руках, Кать. Пожалуйста. Ради Ксени. Держи себя в руках. Говори тише. Если они услышат, если ты заведёшься, то сорвёшься и разрушишь счастье другого человека. Она твоя подруга. Успокойся. Не делай выводов и не совершай поступков на горячую голову.

- Потому что она копирует тебя.

- Леонов, я тебя убью. Честно говорю, если это шутка, я тебя живьём закопаю, - сжимаю пальцы и чувствую сопротивление кожи перчаток. Мне бы сейчас что-то уничтожить, раздавить, затоптать, но всё, что есть, это снег.

И поверь мне на слово, вслух я этого не скажу, никто и никогда не узнает об этом. Я сделаю всё, чтобы никто не узнал, что ты в меня влюблён. Говори, что хочешь. Я заткну тебе рот. Ты не можешь вот так издеваться над Ксеней. И надо мной. И над собой.

- Похоже, что я шучу? - он снова разворачивает ко мне голову, и в его глазах я вижу то, что так не хотела увидеть именно в костиных глазах. – Говори, Скавронская.

- Боюсь, что нет, - я мрачнею, тяжело вздыхаю и перевожу взгляд на идущих впереди подруг.

Как мне теперь быть? Почему всё так сразу? Мне сейчас быть в доме Ксени, общаться с ней, общаться с девчонками. Как мне смотреть им в глаза? Как смотреть в глаза Косте? Это не просто пиздец. Это, мать его… Я даже слов таких не знаю. Леонов, что ты натворил?

Комментарий к Глава 13.

*Верденская мясорубка (21.02 - 18.12.1916) - одна из самых кровопролитных кампаний в Первой Мировой войне, которая происходила на Западном фронте.

Цель кампании: вывести из войны Францию.

В сумме погибло около 1 млн. чел. с французской и немецкой сторон.

Впервые было применено хим. оружие.

Францию от поражения спасла Российская империя, которая “открыла” Восточный фронт, и Германии пришлось разрываться на два фронта в буквальном смысле.

========== Глава 14. ==========