Нет, во мне не просыпался Базаров. Хотя не опровергаю, что порой весенним вечером, когда жара подступала к самой моей постели, я задумывалась над этим.

Вам, наверное, неинтересно слушать, какой я стала. Другое дело – как я выкручиваюсь со своим окружением, ведь наш костяк отличниц крепче стали был, а преподаватели (чуть ли не каждый) в макушку целовали и солнышками называли. Хорошо, расскажу. Не забыть бы всех.

Я не устраивала дебош и не нарушала дисциплину. Противостоять этому обществу, подчиняясь его системе – по крайней мере, глупо. Решение, единственно верное тогда, на мой взгляд, заключалось в ограждении своей персоны от пагубного влияния этих лицемеров. Признаюсь, я даже всерьёз задумывалась над тем, как называть эту элиту – лицемерами, лжецами, притворщиками, даже иезуитами, хах. Но это абсурд. Сошлась на лицемерии. Почему – обоснуйте сами.

Из нашего костяка отличниц, верных подруг, моя природа высосала всю жизнь. Я стала инициатором распада, потому как не захотела идти на поводу у Кравец. С ней мы, к слову, не общаемся вообще никак. Она делает вид, что она лучше меня, что я недостойна её внимания. Мне же досталась роль пассивного участника, которому не обязательно даже реагировать на это вздёрнутое кверху личико с закатанными глазами.

Меня устраивает.

Поддерживала диалог я только с Абрамовой – раз в день перекинуться с ней парой фраз удавалось, но в основном, с её подачи. Периодически и Лара с Женей подходили, что-то спрашивали, но через неделю кратких ответов попытки разговорить и как-то задобрить меня прекратились. Не потому, что я злая. Потому что я добрая. Никакой героической роли не выполняла, не спасала их от своего игнорирования – я не допускала, чтобы кто-то опять меня подсаживал на эту зависимость от чужого мнения. Сколько бы я там раньше не говорила, что мне всё равно, меня не задеть и тому подобное, но только сейчас ощущаю, насколько глупой была все эти годы. Насколько слепо следовала каким-то своим жизненным ориентирам, насколько они детские, насколько вообще всё вокруг меня – ребячество. Даже эти экзамены несчастные, эта система дурацкая, эти дети, которые в пятнадцать лет должны решить, кем им быть всю оставшуюся жизнь. Да даже эти слова про одну специальность до смертного одра глупы. Сейчас я понимаю, насколько мне не хватает знаний, опыта, людей, умнее меня, вокруг.

Я понимаю, что хочу измениться.

И понимаю,

что это неизбежно,

если уже сейчас общество вокруг меня не просто не устраивает –

я хочу его поменять.

И поменяю.