Заслужила?! Что это, мать твою, за похвала?

Видимо, моё негодование отразилось на лице, потому что, как только я села, Кравец положила руку на плечо с сочувствием. «Ты молодец». Но мне не от тебя надо это слышать. «Да, Кать, ты просто нечто!». Спасибо, Кость, но мне мало этого. Вы, конечно, здоровские ребята, но не от вас я хочу похвалу услышать.

И он ушёл. Вот так просто. Взял и вышел. Пока я была расстроена своим положением на этой паре, он просто испарился. Капитулировал. Как Рейх. Неужели так трудно похвалить меня?

Нет, я это так не оставлю!

Подрываюсь с мест, скидывая руку Ксени, даже не беру телефон и, словно фурия, вылетаю из аудитории. В учительской он. Журнал должен вернуть. Ага.

Сейчас там много людей. Пристыжу его публично.

И в моей голове, вы представляете, даже сомнений не закралось, что я, обычная лицеистка, не смогу никоим образом пристыдить практиканта, который пришёл на работу в порванных джинсах и бомбере! Что у меня в принципе нет ни единого шанса хоть как-то заставить других преподавателей пожурить его. Вот честно, иногда я сомневаюсь, что у меня есть мозги.

В учительской, правда, никого ещё не было, а Егора я чуть не сбила ног, когда он уже выходил.

- Ты, стоять! – я ткнула пальцем в его грудь со всем свирепством, которое только смогла выразить. – Какого хрена ты меня не похвалил?

Глупо звучит, правда? А тогда я считала это в порядке вещей.

- Скавронская, у тебя пятёрка стоит, - он слишком спокоен как для того, на кого только что налетели. – Чего ты ещё хочешь?

- Ты должен признать, что я хорошо говорю, - цежу сквозь зубы, но даже тогда в голове не возникало никакой задней мысли, что что-то не так.

- Я же сказал, что притащу тебе броневик, - он не усмехается, хотя должен бы был.

- Да не нужен мне твой броневик. Словами скажи, что я молодец, что я умница!

- Я вам не мешаю орать, Катерина?

Из-за стола, которого я не видела, потому что он стоит сбоку и его прикрывает шкаф с журналами, поднялась Марина Георгиевна. Это не заместитель директора по учебной части. И не по воспитательной. Это преподаватель биологии, с которым у меня весьма натянутые отношения из-за её предмета. Пусть и хожу на семинары по субботам, но она меня по-прежнему недолюбливает.

- П-простите, - сжимаю губы добела, вжимаясь спиной в стенку. – Это просто…

- Свои отношения лучше выяснять без лишних глаз и ушей, вы запомнили, Катерина? – она придирчиво осмотрела меня и мои раскрасневшиеся от гнева щёки. – А теперь выйдите.

И она выставила меня, закрыв дверь перед самым носом. Чёрт, кажется, я всё испортила своей импульсивностью. Донесут моим родителям, как я фамильярно общаюсь с преподавателем, как веду себя… Господи, я же ругнулась там! Приплыли.

Как-то ощущения внутри не очень. Каждая секунда, пока биологичка ведёт разъяснительную работу с Егором, казалась слишком длинной, нереально длинной. Я бы сейчас поспорила с преподавателем по естествознанию на эту тему. Ощущения противные.

Дверь открылась, и практикант вышел, зыркнул на меня и кивком указал на лестницу. Идти предлагает?

- Чтобы я больше этого не видел, ясно? – ещё на лестнице, стискивая зубы, проговорил он.

- Больше и не увидите. Вы ведь не собираетесь сюда возвращаться, - вот вовремя я умничаю, правда?

- Из-за тебя у меня могут быть проблемы, - продолжает подниматься и каждый шаг туфлей, будто звонче предыдущего, словно с силой стучит каблуками о плитку, чтобы выпустить пар.

- Выговор сделают? Или доложат директору?

- Если об этом узнает Света, - Светлана Евгеньевна, скорее всего, он имеет ввиду, - мне не поздоровится. Чем ты думала вообще, заявляясь в учительскую? Не могла подождать у 306-й и закатить истерику там?

Он злился. Невероятно злился и невероятно пытался сдерживать себя. Поразительно, как ему это удавалось. Остановился на предпоследней ступеньке к третьему этажу и с силой ударил по поручню, сцепив пальцы вокруг.

- Какого хрена ты вообще творишь?! – он с неистовым пламенем в глазах развернулся ко мне и схватился за поручень другой рукой, не менее цепко и резко.

- Разве не ты говорил, что проблемы от этих слухов будут у меня, а не у тебя? Что ты справишься? – своим спокойствием я только больше его драконила.

- Господи, какая же ты тупая, - он опустил голову и покачал головой, выдыхая громко воздух.

- Слышишь?! – рефлекторно ударила его по руке с обидой.

- Не смей бить меня! Из-за тебя вся эта херня творится, - Егор схватил меня за запястье и с силой сжал.

- Да мало ли, почему я злиться могу на тебя! В самом деле, - стараюсь выкрутить руку из захвата, но Егор только сильнее держит.

- Ты дура? Если ходят слухи, что между мной и тобой что-то есть, то просто так они не возьмутся никогда! Как можно быть такой тупой и не понимать этого, - он вглядывается мне в лицо, а я лишь сильнее прячу взгляд где-то в дырках его штанов.

Мне стыдно, да. А ещё я понимаю, что если разозлюсь сама, то мы снесём лицей нахрен и дадим ещё больше повода для сплетен.

- Я не дура, и я понимаю…

- Да нихрена ты не понимаешь! Понимала бы – не косячила так! – он дёргает мою руку, и боль становится гораздо острее. – Я тебе русским языком говорил, не косячь или не пались. Говорил?

- Говорил.

- Так в какой дырке твоя феноменальная историческая память, а?! В глаза мне смотри!

- Не могу, - это правда.

- Я сказал, в глаза мне смотри! – второй рукой он поднимает вверх моё лицо так, что нос упирается в ладонь, а пальцы сжимают скулы. – И не смей опускать… Так почему ты косячишь, когда я говорил этого не делать?

- Ты мне не имеешь права указывать, - маленькое бунтарство, за которое мне придётся расплачиваться.

- Да что ты? Ну-ка, повтори, и я скину тебя с лестницы, - его голос опустился достаточно низко, чтобы звучать угрожающе.

- Ты не посмеешь, - недостаточно убедительно звучу, и он это слышит.

- Тогда почему твой голос дрожит?

Егор с новой волной сжимает запястье и с его помощью притягивает к себе. Стоять на лестнице в такой позе неудобно. Можно действительно упасть. Он и без ступеней выше, а теперь – и подавно. Ещё и руку тянет так, что аж рёбра болят и лопатки.

- Я не верю тебе.

Рука с лица соскальзывает. Наконец. Могу дышать.

Егор вытягивает мою руку вверх, и я поднимаюсь к нему на ступень. Становлюсь ему на ноги даже. Болит. Ужасно тянет всё тело. Второй рукой он прижимает меня за талию к себе. Так сильно. Я чувствую животом молнию его бомбера. И грудью - его грудь. И бёдрами - его бёдра.

Очень трудно держать равновесие, потому что меня тянет назад. Но он заводит наши руки назад, я наклоняюсь и становлюсь на носочки. Едва достаю до земли.

- Не смей мне это говорить, Скавронская.

Шёпот в губы. Так близко. И сносит крышу. Постепенно. По кирпичику. По шиферинке. По балочке. По саморезику.

Дыхание обжигает скулы. Глаза. Лоб. Низ живота сводит, как только ощущаю эрекцию. Чувственность у меня сегодня на высоте. И у него - тоже. Не могу унять лёгкую дрожь в ногах от неустойчивости. Хочется какой-то опоры. Но Егор лишь тянет меня наверх и к себе. Не знаю, как он сам стоит.

Его губы касаются волос. Виска. Он расставляет стопы шире и помогает мне устроиться между ними. Я чувствую его тело. Его бёдра. Своё возбуждение. Дыхание становится глубоким и очень томным. Не могу дышать носом. Выдыхаю ртом. Откидываю голову. Его язык облизывает ухо, мочку, шею. Выдыхаю с тихим всхлипом. Его рука опускается со спины на ягодицы. Лёгкий укус в шею. Снова всхлип. И рука с остервенением сжимает ягодицу, вдавливая мои бёдра в свои. Живот втягивается. Куда ему ещё там. Вплоть до позвоночника. Не могу расслабиться. Дышу лишь грудной клеткой, то касаясь, то прерывая контакт с грудью практиканта. От следующего укуса со свистом кратко вдыхаю воздух и закусываю нижнюю губу. Реакция моментальная. Облизывает языком губы. По очереди. Оттягивает и проникает языком в рот. Так чувственно-страстно, что мне неудобно сжимать ноги. Хочу расставить их. Нет сил сдавливать себя. Это неудобно. Нет, только не попа. На кой чёрт я сегодня в брюках?