- Она действительно похожа на Лену. Так что на твоём месте любой бы отреагировал так, - голос сидящего рядом с практикантом мужчины постарше. – Удивляюсь, как ты ещё так долго продержался.

- Я не держался. Всякий раз, как вижу её, могу сорваться, - Егор говорил до ужаса спокойным и притухшим голосом. – После первого дня в лицее начал искать Лену, чтобы убедиться, что она не переродилась.

Они легко засмеялись, и обстановка разрядилась. Одной мне было не смешно. «Искать Лену. С первого дня. Переродилась». Мурашки пробежали по коже, и я вспомнила, что на мне одно полотенце. Зябко стало, несмотря на то, что в квартире было тепло. Напоминать о себе я не собиралась – любопытство пересилило, поэтому осталась стоять на месте и мёрзнуть.

- Ладно, мне пора нести ей одежду.

Дверь открылась, и Аня показалась в дверях. Я стояла не на проходе, а возле стенки. Меня не видели в гостиной, зато увидела Аня. Нет удивления, словно она специально оставила дверь приоткрытой и задержалась на разговор, чтобы я вышла и подслушала. Протянула без лишних слов штаны и футболку и направилась на кухню. Я последовала за ней. Прикрыла за собой дверь, перевела взгляд на неё.

- Хочешь узнать, что случилось? – без лишних слов спросила она, откровенно прямо глядя мне в глаза. От неё веяло теплом, лёгкостью и здравием. То, чего сейчас во мне нет абсолютно. Я смогла лишь кивнуть, кладя одежду на стул. – Тогда переодевайся и внимательно меня слушай. Сейчас ты идёшь в самую правую квартиру на первом этаже вот с этим ключом, открываешь её, заходишь и ждёшь, пока высохнет твоё платье. Оно висит в ванной над обогревателем. Как только зазвонит городской телефон – ты берёшь трубку и молча слушаешь то, что будут говорить. Без слов, вопросов и звуков. Поняла? Не благодари.

- Зачем вы помогаете мне? – выдавила я, натягивая брюки на голое тело. Прячу под полотенцем свои интимные зоны, как можно тщательнее. Это смущает, несмотря на то, что Аня – девушка и медик в одном флаконе.

- Это не помощь. Ты просто оказалась не в то время и не в том месте. Не хочу, чтобы ты придавала какое-то значение всему, что происходит с тобой. Егор видит не тебя, и от облика Лены ты не избавишься никогда.

- Почему?

- Их связь крепче, чем тебе кажется. Они те, кто притягиваются и отталкиваются постоянно. Таковы их отношения, - она смотрит на меня в упор, отчего мне становится дурственно. Или от её слов мне становится плохо. Или от смысла этих слов. – Ты ничего не можешь сделать.

- И что вы предлагаете? – я заткнула свою гордость, сопли, ревность – всё, что мешает мне мыслить здраво.

- Я только что сказала, - как ни в чём не бывало, ответила Аня. – Ты не в силах разрушить их связь.

- А если я разрушу их связь? – не отступала я. Не могла отступить. Похоже, что в этом разговоре решалась моя дальнейшая судьба, мои ориентиры. Моё всё.

- Один из вас всё равно будет несчастен. Одевайся, - она положила ключи на стол и вышла.

Я ничего не могу сделать. Я просто оказалась не в то время и не в том месте. Это ничего не должно значить. Но значит. Имеет серьёзное значение, и я не могу так просто бросить всё. Почему? Не знаю. Трудно, почти невозможно, мучительно – всё отговорки. Настоящей причины, почему не могу выйти из игры, я не знаю. Даже если их связь крепче стали. Даже если кто-то будет несчастен. И думается мне, что этим кем-то буду я.

В футболке и штанах, вошла в гостиную без стука. Дверь опять же была прикрыта, только темой их разговора теперь были какие-то абсолютно посторонние вещи и люди. Мне не было дела. Слушать я не хотела. Никого и ничего. С меня достаточного того, что я уже услышала. Чем больше информации, тем меньше у меня желания ею обладать. За информацию люди продают детей, родителей, супругов, органы, тайны, акции. Люди продажны. Не хочу иметь с ними ничего общего.

Во мне говорил юношеский максимализм, но я не замечала этого. На лице было пустующее выражение, когда вошла в гостиную, прошла к дивану, взяла свою лежащую сумку и так же направилась к выходу. Без слов. Без эмоций. Без внимания. Словно я невидимка. И других для меня не существует. Я в своём пространстве, в своей временной петле, где нет места Егору, его друзьям, Лене. В моей жизни не должно быть всех этих людей – они не для меня. Это не мой круг. Не моя судьба. Мне нет места в их жизнях – им нет места в моей. У меня есть люди, которые меня любят, ценят, которые зависят от меня, которые нуждаются в моей поддержке, которым я нужна просто потому, что я это я. Мне не нужно больше, чем я имела тогда. Мне достаточно было выпуститься из лицея, поступить куда-то, найти человека, с которым захотела бы прожить до конца своих дней, и завести семью. Это ведь не так много. Разве я многого хотела? Просила? Ещё с детства просила у Бога обычной жизни, спокойной, счастливой. Мне не нужно ничего, кроме семейного счастья. Эгоистично немного, но это немного. Почему просто не выполнить то, о чём я просила? Зачем мне давать такие сложные задачи? Я не смогу их решить. Очевидно же.

Как я могу конкурировать с образом человека, который сидит в самом сердце и в голове одновременно. Никак. Слабая девочка, образ, лик, который исчезает при малейшем дуновении. Если ты хотел узнать, что такое Екатерина Скавронская – это не императрица, это слабая дымка любимой девушки Егора, Лены, которая привнесла в его жизнь столько счастья, сколько и страданий. От них до сих пор он не может избавиться. Как же ты, ученица, несовершеннолетняя, неопытная девушка, сможешь справиться с таким серьёзным противником? Как?

Я остановилась в дверном проёме. На меня не обратили ровным счётом никакого внимания. Аня говорила или нет, что я ухожу? Или послать меня в другое место, чтобы взрослые могли поговорить, это и есть идея коллектива? Ребёнок, какой же ты ребёнок, Катя.

В груди щемило жалобное чувство. Оно обжигало, снимало кожу будто, болело. Оно разрезало мою детскую реальность, которую я считала взрослым миром. Грёзы. То, что было вокруг меня всё это время – детские мечты и ожидания, что мир мне что-то должен. Никто никому ничего не должен. Ты заблуждалась, Катерина. Ты, взращенная на вере, холенная родителями, ничего не значишь для этого мира. Ты уйдёшь, и никто, как и эти люди, даже не заметит. Никто тебя не остановит. Никто не схватит за руку и не избавит от вселенской пропасти. Ты упадёшь в самый низ и останешься прозябать там. Чудес не бывает. Никто не придёт осветить твой путь. Ты никому не нужна, кроме своих родителей. Единственными, кто сможет закрыть твоё тело от ужасной участи, это родители. Самопожертвование – залог любого хорошего родителя. Они безвозмездно заботятся о своих детях, потому что это продолжение рода, будущее, они сами, только переродившиеся заново в другом обличии и с другим смешением генов.

Никогда раньше не задумывалась над тем, насколько бескорыстен мир. И никогда так не ошибалась, считая, что я значу что-то для него. Это задевало меня. Я чувствую себя покинутой и брошенной. Без будущего и с огромным багажом прошлого. Мои поступки всегда были регламентированы перспективами, что меня ждёт что-то великое. Я создам что-нибудь значимое, буду кем-то значимым, свяжу свою жизнь с чем-то великолепным, от чего будет захватывать дух. Я ждала восхищения и признания у этого мира, которому оказалась ненужной. Ожидание бессмысленно. Жаль, что я понимаю это только сейчас.

Дышать было тяжело. В коридоре я не стала включать свет. Пусть будет темно – не хочу видеть свет. У меня нет ничего, что я хотела бы видеть сейчас. И себя не хочу видеть. Молча обуваюсь, не шумлю, надеваю верхнюю одежду, открываю дверь и выхожу.

Видишь? Никто не остановил тебя. Никто не побежал вслед за тобой. Никто не заметил твоего ухода. Маленький мир – это эти люди. Твой уход незначителен, а жизнь идёт дальше. Но твоя жизнь прервалась навсегда.

Я прижалась спиной к входной двери квартиры, хватаясь за грудь. Жжение усиливалось – я вся будто бы горела. С глаз текли слёзы отчаяния и безысходности. Меня разрывало от эмоций. Я хотела кричать, реветь и сопротивляться закону жизни, идти наперекор ему, идти навстречу ветру, бунтовать. Могла ли я – другой вопрос. Я хотела.