Келл поднес к дверям дрожащие пальцы, силой воли заставил их успокоиться и, в последний раз вдохнув холодный воздух, толкнул створки. Двери замка открылись от одного прикосновения – не понадобились ни физическая сила, ни магия. Его тень легла на пол вестибюля. Келл переступил порог, и тут же десятки факелов зажглись бледным огнем, который осветил сводчатый потолок и выхватил из темноты лица дюжины стражников, стоявших вдоль стен.

Келл глубоко вздохнул, приготовившись к худшему, но воины не шелохнулись.

– Они тебя и пальцем не тронут, – послышался глубокий мужской голос. – Если, конечно, ты не попытаешься убежать.

Как всегда, в белоснежном одеянии, из тьмы вышел Атос, и его бледное лицо казалось бесцветным в свете факелов.

– Я сам тебя убью – ни с кем не хочу делиться этим удовольствием.

Атос держал в руке вторую половинку черного камня – небрежно, свободно. Келла тут же захлестнуло гудение силы.

– Астрид, конечно, надуется, – продолжал Атос. – Она хотела превратить тебя в домашнюю зверушку, но я всегда говорил, что, пока ты жив, от тебя одни неприятности. Кажется, последние события это доказывают.

– Все кончено, Атос, – сказал Келл. – Твой план провалился.

Атос зловеще оскалился.

– Ты прямо как Холланд, – хмыкнул он. – Знаешь, почему он не смог завладеть троном? Потому что никогда не любил войну. Считал кровопролитие и битвы лишь средством для достижения цели – конечного пункта. Ну а мне всегда нравился сам процесс, и, уверяю тебя, я намерен насладиться им как следует.

Атос крепко сжал свою половинку талисмана, и оттуда повалил густой черный дым. Не мешкая, Келл силой воли поднял стражников и сбросил их грудой между собой и бледным королем. Однако этого оказалось недостаточно: дым прошел сквозь преграду и, добравшись до Келла, потянулся к его рукам. Тогда Келл двинул безвольных стражников на Атоса, а сам принялся рассекать дым королевским мечом. Но король не уронил камня, а изворотливые дымные струи, обогнув клинок, вцепились в запястья Келла и превратились в кованые цепи, которые тянулись к стенам.

Цепи туго натянулись, заставив Келла широко развести руки. Перепрыгнув через стражников, Атос мягко и легко приземлился перед магом. Цепи врезались в запястья Келла, и так уже израненные, и меч выпал у него из руки. Атос достал серебряную плетку. Она размоталась, упала на каменный пол и зашуршала по нему раздвоенным кончиком.

– Посмотрим, как ты переносишь боль.

Когда Атос поднял плеть, Келл обхватил пальцами цепи. Кровь на ладони уже почти высохла, но он так сильно сжал металл, что рана открылась снова.

– Ас Эстаро, – сказал он за секунду до того, как плетка щелкнула в воздухе. Звенья цепей распались, и Келл едва успел увернуться от раздвоенного серебряного язычка. Покатившись по полу, он подобрал оброненный меч и прижал кровоточащую ладонь к каменному полу, вспомнив атаку Холланда.

– Ас Стено, – произнес Антари. Каменный пол треснул под его пальцами, и в воздух взлетела дюжина острых осколков. Келл встал, увлекая за собой зазубренные куски, и когда он выкинул вперед руку, те устремились к королю. Атос беспечно поднял руку с зажатым в ней камнем, и перед ним вырос щит, о который загремели обломки.

Атос мрачно усмехнулся.

– О да, – сказал он, опуская щит. – Меня ждет море удовольствия.

Лайла пробралась сквозь лес статуй. Их головы были склонены, а руки вскинуты – будто в мольбе о пощаде.

Она обогнула величественную крепость, которая напоминала собор, выстроенный из камня и стали, только без витражей. При этом крепость была длинной и узкой, как церковь, с главным входом на северной стороне и тремя дверьми поменьше, но все же внушительными, на юге, востоке и западе. Сердце Лайлы стучало, как молот о наковальню, пока она приближалась к восточному входу. Дорогу к лестнице окаймляли каменные фигуры просителей.

Лайла предпочла бы незаметно перелезть через стену и забраться в замок через верхнее окно, а не открыто шагать вверх по ступеням, но у нее не было ни веревки, ни крюка. Но даже если бы она раздобыла необходимое снаряжение, Келл предупредил, что лучше этого не делать.

«Даны, – говорил он, – никому не доверяют, а замок – не только королевская резиденция, но и настоящая ловушка. Главные двери обращены на север, – добавил он. – Я войду через них, а ты – через южный вход».

«Это опасно?» – «В этом месте опасно всё, – ответил Келл. – Но если двери тебя не пустят, по крайней мере, падать будет не так высоко».

Словом, Лайла согласилась войти через двери, хоть ее и терзало подозрение, что это ловушка. Вообще все это – ловушка. Она добралась до южной лестницы и, опустив на лицо рогатую маску, поднялась по ступеням. Наверху двери свободно открылись, и внутренний голос снова шепнул: «Уходи… беги отсюда!», но впервые в жизни Лайла проигнорировала предупреждение и шагнула внутрь. Там оказалось темно, но как только она переступила порог, ярко вспыхнули факелы. Лайла застыла на месте. Вдоль стен стояли десятки стражников в доспехах. Их головы повернулись к открытой двери, к Лайле, и она приготовилась к неминуемому нападению.

Но никто на нее не напал.

Келл говорил, что трон Белого Лондона захватывают и удерживают силой то одни, то другие, а когда такая смена власти является для мира обычным делом, это никому не внушает преданности. Стражники явно были связаны магией и находились под каким-то заклятием. В этом-то и загвоздка: когда заставляешь людей делать то, чего они не хотят, нужно быть очень точным в формулировках. Они, конечно, вынуждены выполнять приказы, но никогда не будут лезть из кожи вон.

Губы Лайлы медленно растянулись в улыбке.

Какой бы приказ король Атос ни отдал своим стражникам, похоже, на нее он не распространялся. Их пустые глаза следили за ней, пока она двигалась по коридору, стараясь идти как можно спокойнее, словно она здесь жила и пришла вовсе не за тем, чтобы убить их королей. Проходя мимо стражников, Лайла подумала, что кто-нибудь из них наверняка желает ей успеха.

Коридоры в Красном дворце были настоящим лабиринтом, а здесь же они шли прямо и сворачивали под прямыми углами – еще одно доказательство, что прежде замок был чем-то вроде церкви. Переходя из одного коридора в другой, Лайла добралась до тронного зала, как и говорил Келл.

Правда, Антари еще добавил, что в коридоре никого не будет.

Но все оказалось не так.

Перед дверьми тронного зала стоял парень – моложе Лайлы, худой и жилистый, однако, в отличие от стражников с их пустыми взглядами, его темные глаза лихорадочно блестели. Заметив ее, парень выхватил меч.

– Вёск, – приказал он.

Лайла нахмурилась.

– Вёск, – снова сказал он. – Ёс рейджкав вёск.

– Эй ты, – отрывисто крикнула она. – Проваливай.

Парень тихо и быстро затараторил на своем языке. Лайла покачала головой и достала нож с кастетом.

– Прочь с дороги.

Полагая, что сумела донести свою мысль, Лайла шагнула к двери, но парень поднял меч, преградил ей путь и повторил:

– Вёск.

– Слушай, – резко перебила она, – я без понятия, что ты там лопочешь.

Молодой стражник сердито огляделся.

– Короче: советую тебе уйти, как будто мы никогда не встречались… Эй, какого черта ты делаешь?

Парень покачал головой, что-то негромко пробормотал, а затем поднес меч к ладони и провел по ней лезвием.

– Эй, – снова окликнула Лайла, но стражник лишь скрипнул зубами и провел вторую линию и наконец третью. – Прекрати.

Она схватила его запястье, и парень, остановившись, посмотрел ей в глаза.

– Уходи.

На секунду Лайле показалось, что она ослышалась, но потом до нее дошло, что парень говорил по-английски. Он вырезал на коже какой-то символ.

– Уходи, – повторил он. – Сейчас же.

– Сам проваливай! – крикнула в ответ Лайла.

– Не могу.

– Прочь!

– Не могу! Я должен охранять дверь.