Однако у каждого гостя была еще одна вещь – приглашение. Лайла подумала, что раздобыть его будет труднее. Но в ту же минуту, по счастливой случайности или по воле провидения, она вдруг услышала веселый, приятный смех и, обернувшись, увидела трех девушек, которым лакеи помогали выйти из кареты. Леди в пышных платьях сияли улыбками и оживленно щебетали. Лайла сразу же узнала их: это были те самые девушки, которые на утреннем параде млели от Рая и «черноглазого принца» и упражнялись в английском. Ну конечно! Ведь английский – язык королевской семьи и тех, кто вращается в этой среде. Лайла широко улыбнулась. Наверное, Келл прав: в любой другой обстановке речь бы ее выдала, но здесь она, наоборот, поможет ей слиться с гостями.

Одна из девушек – та, что кичилась своим английским, – достала отделанное золотом приглашение, и все трое пару минут разглядывали его, после чего девушка засунула его под мышку.

– Извините, – сказала Лайла, подхватив девушку под локоть. – В котором часу начинается маскарад?

Видимо, девушка ее не вспомнила. Она медленно, оценивающе осмотрела ее (так что Лайле захотелось выбить ей пару зубов), а затем натянуто улыбнулась.

– Он уже начинается.

Передразнив ее улыбку, Лайла кивнула:

– Разумеется.

А девушка освободила руку, не заметив, что осталась без приглашения.

Леди направились к дворцовой лестнице, а Лайла решила рассмотреть свой трофей. Она провела большим пальцем по позолоченным краям и вычурной арнезийской надписи. А затем снова взглянула вверх и увидела процессию, двигавшуюся к дверям дворца, но присоединиться к ней не решилась. Мужчины, поднимавшиеся по ступеням, были в темных элегантных костюмах, а женщины блистали в ярких платьях. На плечах красовались пышные накидки, а в волосах сверкали золотые и серебряные нити. Лайла посмотрела на себя, на свой потрепанный плащ и сносившиеся сапоги и почувствовала себя настоящей оборванкой. Она достала из кармана свою маску – скомканную полоску черной ткани. В таком виде ее ни за что не пустят внутрь – даже несмотря на приглашение и приличное владение английским.

Лайла засунула маску обратно в карман плаща и посмотрела на ближайшие ларьки. Палатки поодаль ломились от еды и выпивки, а здесь, поближе ко дворцу, продавались другие товары: блестящие амулеты, изящные трости, красивые туфли, пышные наряды… Ближняя палатка была ярко освещена и под завязку набита одеждой. Лайла решительно выпрямилась и шагнула внутрь.

С дальней стены на нее уставилась добрая сотня масок – строгие и веселые, красивые и гротескные лица. Лайла подошла к ним, протянула руку и сняла с крючка черную полумаску с двумя спиральными рогами.

– А тес фера, кес иле?

Лайла подскочила от неожиданности и увидела рядом с собой женщину. Она была маленькая и пухленькая, с полудюжиной косичек, уложенных кольцами на голове. Ее маска была сдвинута на макушку и напоминала гребень для волос.

– Простите, – медленно сказала Лайла. – Я не говорю по-арнезийски.

Женщина лишь улыбнулась и сплела пальцы на широком животе.

– Зато ваш английский превосходен.

Лайла вздохнула с облегчением:

– Ваш тоже.

Женщина покраснела: это явно было поводом для гордости.

– Я торгую вещами для бала, и мне нужно знать английский, – пояснила. – А вам подходит, – она показала на маску у Лайлы в руках. – Хотя и мрачновато, вам не кажется?

Лайла снова посмотрела на маску.

– А по-моему, идеально.

Затем Лайла перевернула маску и увидела ряд цифр – вероятно, это была цена. Она была указана не в шиллингах, но Лайла в любом случае не могла себе это позволить. Она нехотя повесила маску обратно на крючок.

– Зачем же откладывать, если идеально? – принялась уговаривать женщина.

Лайла вздохнула. Она бы ее украла, если бы рядом не стояла торговка.

– У меня совсем нет денег, – призналась она, засунув руку в карман, нащупала серебряные часы и вздохнула, – но у меня есть это.

Лайла достала часы, надеясь, что сумела как следует оттереть кровь.

Но женщина лишь покачала головой.

– Ан, ан, – сказала она. – Я не могу взять от вас плату. В любой форме.

Лайла наморщила лоб.

– Я не понимаю…

– Я видела вас сегодня утром, на рынке.

Лайла поджала губы, вспомнив, как ее чуть не арестовали за кражу. Но женщина явно имела в виду не воровство.

– Вы с мастером Келлом… друзья, да?

– Типа того, – Лайла покраснела, когда женщина понимающе улыбнулась. – Нет, – поправила себя она, – я не имела в виду…

Но женщина просто погладила ее по руке.

– Исе ав эран, – ласково сказала она. – Мне не пристало… – она сделала паузу, подыскивая слово, – выпытывать. Но мастер Келл – авен, «блаженный», жемчужина нашего города. И если вы принадлежите ему или он вам, то моя лавка тоже ваша.

Лайла поморщилась: она ненавидела благотворительность. Даже если люди дают что-то даром, они всегда сажают тебя на цепь, вешают груз, который выводит все из равновесия. Лучше уж украсть в открытую, нежели остаться в долгу за доброту. Но Лайле нужен был костюм.

Женщина заметила ее замешательство.

– Вы не местная и потому не знаете. Арнезийцы отдают долги множеством способов, причем не всегда звонкой монетой. Сейчас мне ничего от вас не нужно, так что рассчитаетесь в другой раз и как сами пожелаете. Хорошо?

Лайла замялась, но тут во дворце громко ударил колокол, так что она решилась и кивнула:

– Ладно.

Торговка улыбнулась.

– Ир час, – сказала она. – А теперь давайте подберем что-нибудь подходящее.

– Гмм. – Торговка, которая назвалась Каллой, задумчиво пожевала губу. – Вы точно не хотите чего-нибудь с корсетом? Или со шлейфом?

Калла повела Лайлу к вешалке с платьями, но та покачала головой и направилась к мужским камзолам – великолепным, с широкими плечами, высокими воротниками и блестящими пуговицами.

– Вот, – сказала Лайла, снимая один с вешалки. – Вот то, что мне нужно.

Торговка посмотрела на нее с неприкрытым интересом и без малейшего осуждения проговорила:

– Анеш. Если уж вы выбрали этот вариант, я подыщу вам сапоги.

Через пару минут Лайла очутилась в занавешенном углу палатки и держала в руках самую красивую одежду, к которой когда-либо прикасалась. «Я беру ее поносить, – подумала она. – Напрокат, пока не смогу купить».

Лайла достала из всех карманов свое имущество: черный камень, белую ладью, серебряные часы и приглашение, сложила все на полу, а затем стянула с себя сапоги и скинула старый, поношенный плащ. Калла дала ей новую черную тунику (она так хорошо подошла по размеру, что Лайла задумалась, нет ли на ней какого-то портняжного заклятия) и облегающие штаны, которые все равно слегка висели на тощих бедрах. Лайла настояла на том, чтобы оставить старый пояс, и Калла из приличия не стала глазеть на целый арсенал засовываемого за него оружия, когда передавала ей сапоги.

Каждому пирату нужна пара хороших сапог, а эти были великолепны – из черной кожи, с подкладкой из какого-то материала мягче хлопка. Надев их, Лайла восхищенно закатила глаза. Ну и, конечно, куртка – не куртка, а мечта: с высоким воротником, красивая, черная (угольно-черная!), бархатная, роскошная. Приталенная, с короткой, прикрывающей плечи накидкой, пристегнутой гладкими стеклянными пряжками по обе стороны воротника. Лайла восхищенно провела пальцами по глянцевым, черным как уголь пуговицам, расположенным спереди. Она никогда не увлекалась финтифлюшками и пышными нарядами, мечтала лишь о соленом воздухе, крепком судне и карте неизведанных земель, но сейчас, стоя в чужой торговой палатке далекой страны, разряженная в пух и прах, Лайла начинала уже понимать, в чем тут секрет.

Наконец она сняла с крючка заждавшуюся маску. Множество масок, висевших в палатке, были хрупкими вещицами из перьев и кружев, отделанных бисером. Милыми, но слишком изящными. Эта же напоминала Лайле не о платьях и пышных нарядах, а об острых ножах и кораблях, бороздящих ночные моря. Она таила угрозу. Лайла поднесла ее к лицу и улыбнулась.