Келл отчаянно пытался что-то сказать Лайле, но ему не хватало воздуха. К счастью, это не понадобилось. Она подхватила с земли черный камень и вытянула перед собой, словно факел.

– Стой, – приказала девушка. Ничего не произошло.

– Уходи…

Келл почувствовал, что магия слабеет, крепче уперся ладонями в лужу крови и прокашлял:

– Ас Анасаэ!

Холланд, лежавший без сознания, уже не смог подавить команду.

На этот раз магия послушалась.

Чары разрушились. Цепи на ногах развеялись, и легкие Келла наполнились воздухом. Крови в венах почти не осталось, но их затопила энергия.

– Стоять можешь? – спросила Лайла. Она помогла Антари встать на ноги, и все вокруг зашаталось, а сам он на несколько кошмарных секунд погрузился в полную темноту. Келл почувствовал, как на его плечах сжались руки Лайлы.

– Соберись, – сказала она.

– Холланд… – прошептал Келл. Собственный голос показался ему незнакомым и далеким. Лайла оглянулась на человека, распластанного на земле. Она сжала камень в руке, и повалил дым.

– Подожди… – выдохнул Келл, но уже начали вырисовываться цепи – сначала из дыма, а затем из того же темного металла, из пут которого он сам только что вырвался. Казалось, они выросли прямо из земли и обвились вокруг тела Холланда, вокруг его талии, запястий и лодыжек, притянув его к сырой брусчатке, точь-в-точь как недавно Келла. Надолго они его не удержат, но это все же лучше, чем ничего. Сначала Келл удивился, как это Лайла смогла вызвать конкретные вещи. Но потом вспомнил, что девушке не нужно обладать силой. Нужно было просто чего-то захотеть, а все остальное делает камень.

– Больше никакой магии, – предупредил он, когда Лайла засунула камень в карман. Девушка нахмурилась, отпустила Келла, однако, сделав шаг, Антари чуть не рухнул на дорогу, и Лайла снова подхватила его.

– Теперь держись, – она закинула его руку на свои узкие плечи. – Мне просто нужно было найти свой пистолет. Не отключайся.

Сознание Келла то и дело пыталось ускользнуть, окружающий мир был угрожающе тих, а мысли путались. Келл не чувствовал боли в пробитой гвоздем руке, не чувствовал вообще ничего, и это пугало еще больше, чем гнетущая темнота. Келл и раньше дрался, но никогда не дрался вот так – не на жизнь, а на смерть. Он получил свою долю царапин и ссадин (в основном, по вине Рая), но всегда выходил из уличных потасовок целым и невредимым. Он никогда не получал серьезных травм, никогда не боролся за то, чтобы сердце продолжало биться. А теперь боялся, что если перестать бороться, передвигать ноги и держать глаза открытыми, он действительно умрет. Он не хотел умирать. Рай никогда его за это не простит.

– Не отключайся, – повторила Лайла.

Келл пытался сосредоточиться на том, как он переставляет ноги. На шуме разразившегося ливня. На голосе Лайлы. Он цеплялся за звуки, стараясь отпугнуть темноту. Он держался, пока Лайла помогала ему перейти через мост, который казался бесконечным, и вела по улицам, что петляли и кренились во все стороны. Держался, пока руки Лайлы и еще чьи-то втаскивали его в двери, а затем волокли по старой лестнице наверх – в какую-то комнату и там снимали с него промокшую от крови и дождя одежду. Держался, пока не почувствовал под собой койку, и тогда голос Лайлы умолк, и Келл наконец с благодарностью погрузился во мрак.

Лайла промокла до нитки.

Когда они с Келлом подходили к мосту, небеса наконец разверзлись – и не мелким дождичком, который частенько поливает Лондон, а сильным ливнем. За пару минут они промокли насквозь. Конечно, волочить теряющего сознание парня стало от этого ничуть не легче. Руки ныли от того, что приходилось его поддерживать, и два раза они чуть было не упали. Когда же добрались до черного хода таверны «В двух шагах», Келл уже почти отключился, а Лайла дрожала от озноба и напряжения и думала лишь о том, что надо было бежать, а не возвращаться.

Она дожила до своих лет и оставалась до сих пор на свободе вовсе не для того, чтобы помогать каждому идиоту, попавшему в передрягу. Она должна была всеми способами избегать неприятностей, и, кем бы ни был Холланд, он явно приносил неприятности.

Но Келл тогда вернулся.

Он не должен был этого делать – у него не было никаких причин, но он все равно вернулся. Пока Лайла бежала, эта тяжелая мысль не оставляла ее, и девушка наконец остановилась. Даже после того как Лайла развернулась и помчалась обратно, одна частичка ее души надеялась, что она опоздает. Надеялась, что оба мага просто… куда-то денутся. Но оставшаяся часть хотела успеть вовремя – хотя бы для того, чтобы узнать – зачем?

Зачем он вернулся?

Лайла задала Келлу этот вопрос, но тот лишь промычал что-то невнятное, бессильно свесив голову. Что, черт возьми, произошло? Что Холланд с ним сделал?

Лайла не видела у Келла явных ран, но он был весь залит кровью, и Лайла пожалела, что не стукнула Холланда еще разок для верности. Келл то ли охнул, то ли негромко простонал что-то, и Лайла заговорила, боясь, что он умрет у нее на руках, и она все равно будет виновата, несмотря на то, что все-таки вернулась.

– Не отключайся, – умоляюще сказала она, забросив его руку себе на плечо. Когда его тело было так близко, она могла думать только о запахе. Но ее волновал не запах крови, а другие ароматы, приставшие к Келлу и Холланду. Запахи цветов, земли, металла и пепла.

«От тебя пахнет магией».

Так вот он каков – аромат магии? Она заметила запах Келла мимоходом, когда первый раз тащила его по полу спальни. А теперь, когда он обнимал ее одной рукой, аромат был настолько сильным, что от него кружилась голова. В воздухе все еще витал запах раскаленной стали, оставшийся после Холланда. И хотя камень лежал у нее в кармане, Лайла слышала и его аромат, пропитавший весь проулок. Море и дым от горящего дерева. Соль и тьма. Она ощутила гордость за свое обоняние, но тут же вспомнила, что не замечала запаха ни цветов, ни дыма, когда добиралась до «Бесплодного прилива» или когда сидела за прилавком, а Холланд выследил ее именно по этим запахам Келла и камня.

Шел сильный обложной дождь, и вскоре Лайла дышала лишь запахом мокрых булыжников. Возможно, у нее был слабоватый нюх, или, возможно, аромат магии скрыла пелена дождя (Лайла не знала, может ли он выветриться или хотя бы ослабнуть), но она надеялась, что гроза поможет замести следы.

Лайла поднималась по лестнице, и сапоги Келла оставляли за собой кровавые полоски, как вдруг ее остановил голос.

– Ради всего святого, что ты делаешь?

Лайла обернулась, увидела Бэррона и чуть не уронила Келла. В последнюю секунду она обхватила его за талию, не дав загреметь вниз по ступенькам.

– История долгая, а он тяжелый.

Бэррон оглянулся в зал, крикнул что-то помощнице и помчался вверх по лестнице, забросив на плечо половик. Вместе они подняли Келла, одолели последние ступеньки и внесли его в комнатку Лайлы.

Бэррон молчал, пока они снимали с Келла мокрую куртку и испачканную рубаху, а затем укладывали на кровать. Он не спросил, где девушка нашла этого незнакомца и почему на его теле нет ни одной раны, хотя он залил кровью всю лестницу (впрочем, на ребрах был воспаленный разрез). Лайла обшарила комнату в поисках чего-нибудь пахучего, – на тот случай, если дождь не смыл их запах или если тот остался здесь с прошлой ночи, – но так ничего и не нашла. Ни о чем не спрашивая, Бэррон спустился на кухню и принес немного душистых трав.

Он молча смотрел, как Лайла подержала миску с травами над свечой, чтобы наполнить комнату местными ароматами, никак не связанными с Келлом, Холландом или магией. Не уходил, пока она рылась в карманах куртки Келла (оказалось, что тот состоит из нескольких одежд, каким-то образом сшитых в одну). Лайла искала какой-нибудь предмет, который мог бы подлечить Келла, ведь он все-таки маг, и вполне логично, что маги носят с собой магические предметы. Бэррон молчал даже тогда, когда девушка наконец достала из кармана черный камень, бросила его в деревянную шкатулку, ссыпала внутрь горсточку нагретых трав и, захлопнув крышку, засунула в нижний ящик комода.