Так о чем же они секретничают? Сидят где-нибудь или по дорожке идут — все говорят, говорят о чем-то, перешептываются.

А как-то раз после завтрака посмотрел Димка в окно и увидел Марину со своей неразлучной подружкой — они сидели на той самой лавочке, где и он когда-то сидел, с любопытством вслушиваясь в их разговор. Только на этот раз подруги не разговаривали и не шептались. Марина читала какой-то листок, а Ленка, обняв рукой ее за шею, тоже смотрела в листок, и Димке был виден ее приоткрытый в любопытстве рот.

Прочитала Марина листок, свернула бережно, положила в карман своего синего в горошек платья, а потом они вновь, как всегда, принялись о чем-то секретничать. Вообще, место для секретов подходящее. Лавочка стоит одна, впереди — кусты.

Димка жил на третьем этаже, и до лавочки, где сидели девчонки, было метров двадцать. Будто и не очень далеко, а разве что услышишь? И Димка только смотрел. Смотрел долго. Вздыхал потихоньку. Девчонки сидели к нему спиной. Он видел толстую, русую косу Марины с металлической защелкой внизу, видел ее загорелые плечи и шею. А в те секунды, когда она поворачивалась к подруге, открывалась и часть лица ее — лоб, щека, круглый подбородок, кончик носа. Самого лучшего, самого красивого носа на свете. И Димка снова вздыхал, вздыхал…

А на другой день повторилась такая же картина: подруги сидели на лавочке у кустов, и Марина опять читала какой-то большой белый листок.

Только не из окна своей квартиры увидел их Димка примерно в такое же утреннее время, а когда возвращался из магазина с бутылками молока в сетке. Димка в дверях подъезда постоял немного, глядя на девчонок, потом поднялся бегом на третий этаж, открыл дверь и — скорей к окну. Сидят. Марина все еще листок читает… А если подойти бы тихонько и встать за кустами? Нет, могли бы заметить. Через кусты видно… Что же за листок у нее? Письмо?..

Дочитав до конца, Марина опять спрятала листок в карман. Опять девчонки минут десять еще сидели и разговаривали. На следующий день, словно предчувствуя, что подруги снова объявятся на тихой лавочке, Димка с утра занял место у окна и стал ждать. Целый час сидел, но дождался. Они торопливо прошли к кустам, сели, Марина перекинула за спину косу, достала свернутый листок, а Ленка обняла подругу за шею.

Димка не спускал с них глаз. Потом вспомнил о бинокле. Чтобы не мешало стекло, слегка приоткрыл раму. Но бинокль был маленький, театральный, и разобрать что-либо на краешке листа, видневшегося из-за плеча Ленки, он, конечно, не мог. С балкона будет ближе, подумал Димка. Хоть метра на полтора. Принеся на балкон табуретку, он с предосторожностью чуть выставил лицо над желтым щитом ограждения, навел бинокль на сидевших внизу девчонок. То ли эти полтора метра имели значение, то ли лучше резкость подкрутил, но сейчас Димке показалось, что строчки написаны на листке не рукой, а будто напечатаны на машинке. Ну, и что из этого следует? Пожалуй, одно только — никакое это не письмо. А что же тогда?..

Девчонки уже вновь о чем-то говорили, шептались, а Димка весь погрузился в мысли. Взял стоявшую в углу белую палочку с длинной, витой строчкой синих букв — подарок Раи Терских: «Самому ловкому разведчику…» Вспомнилось, как затаив дыхание лежал в траве и повторял про себя: «Только бы не заметили, только бы не заметили». И ведь не заметили! Лишь благодаря этому «синие» выиграли сражение. Если сейчас залечь как разведчику в кустах перед лавочкой, все бы услышал.

Димка настолько разволновался от своих неожиданных мыслей, что не заметил, когда девчонки ушли.

Этот дерзкий план не давал ему покоя целый день. Все передумал Димка. Как лучше укрыться и что надо свою зеленую рубашку надеть, для маскировки. И залечь сразу после завтрака. А вдруг все-таки заметят его? От такого предположения у Димки словно мороз пробежал по спине. В самом деле, что тут ответишь? Если притвориться спящим? Не поверят. А если сказать, будто специально спрятался, чтобы узнать — что они тут читают каждый день. Будто это он с ребятами поспорил, что раскроет их тайну. Такой ответ выглядел вполне подходящим. Девчонки даже посмеялись бы, наверно. Может, и похвалили. Вот Райке же понравилась его ловкость и находчивость. Палочку подарила. Сколько, поди, времени потратила — написать такие ровные, красивые буковки!

Смущало, правда, Димку другое соображение: хорошо ли это, что станет подслушивать? Но в конце концов и это сомнение отверг. Не государственные же секреты выведывает. Может, они просто стихи какие-то читают. Да и вообще, где у него гарантия, что, как дурак, не проваляется под тем кустом понапрасну? Ну, приходили три раза, а почему завтра обязательно должны снова прийти на эту лавочку? Какая уж тут гарантия! Так просто, полежит для своего удовольствия, про лагерь вспомнит, про военную игру.

Родители, уходя на работу, вынули из холодильника бутылку молока и специально поставили в центре стола, во-первых, чтобы сын сразу увидел бутылку, а во-вторых, чтобы молоко не было таким холодным.

Позаботились родители о Димке, только он ту бутылку все равно не заметил. Кусок хлеба, правда, пожевал, но, взглянув на часы, и хлеб не доел, бросил. Подумал: а вдруг не успеет? Вдруг Марина и Ленка уже во двор выходят, чтоб скорее на облюбованную лавочку сесть да листки свои таинственные достать? Посмотрел в окно — нет, еще свободна лавочка. Димка живо облачился в зеленую рубашку, черные штаны сменил на серые (все же не так будет заметно), сунул в карман ключ и, слыша, как тревожно стучит в груди сердце, зачем-то на цыпочках вышел на лестницу.

В парадном он огляделся, ничего подозрительного не увидел, и, не спеша, небрежной походкой, словно прогуливаясь и не зная, куда себя деть, прошел к лавочке у кустов. Посидел минутку, выбирая в кустах подходящее место, встал, еще раз тревожно оглянулся, раздвинул ветки, ужом протиснулся между ними, дальше пробрался и тихонько лег. Еще поворочался немного, устраиваясь удобней, и наконец затих совсем.

Положив руку под голову, Димка лежал под кустами уже минут двадцать. Он смотрел в крошечные окошечки неба, голубевшие среди листьев, и думал о том, что, видимо, долго придется ему пролежать здесь. Когда был дома, то боялся — успеет ли спрятаться, теперь же ему казалось, что можно было бы и не спешить. Ведь Марина и Ленка вчера вышли во двор позднее. А сегодня когда? И придут ли? Димка почувствовал, как затекла рука. А в бок упирался сучок. Он и руку поменял, и сучок сдвинул в сторону. Хорошо, что земля теплая, дождей давно не было. А то совсем скверно пришлось бы.

Минуло еще с полчаса. Димка уже несколько раз менял положение тела, настороженно прислушивался, когда где-то раздавались шаги. Но шаги затихали, и он снова ощущал — где-то колет, что-то жмет. Окончательно измаялся Димка. Что же делать? Вылезать? Но как-то обидно было вылезать. Ради чего же столько готовился, волновался? Нет, надо еще подождать. А как разведчикам на войне приходилось! Может, день надо было лежать в засаде, сутки, двое. И не всегда же такая погода была. И дождь мог быть, и пурга, и мороз.

Мысли о фронтовых разведчиках вселили в Димку некоторую бодрость. Минут на десять ее хватило. Потом вновь начались сомнения. Вдобавок сильно захотелось есть. Тогда он вспомнил о бутылке с молоком и так ясно увидел ее, стоящую в центре стола. Эх, не догадался прихватить! Сейчас бы потихоньку выпил молоко. Как бы славно! И кусок хлеба сунуть в карман ничего не стоило. Эх, разведчик липовый!.. Да что там опять в колено упирается? Димка хотел пощупать под коленом рукой, и как раз в ту секунду до его слуха донесся голос Ленки. Он не разобрал, что она сказала, только понял, что это ее голос. А тут и шаги послышались.

Димка вмиг забыл о колене. Замер. Шаги — ближе.

— Сейчас прямо пришло? — спросила Ленка.

— Да, — сказала Марина. — Только сейчас распечатала и прочитала.

Подруги сели на лавочку, и Димка правым глазом, в полутора метрах от себя, увидел коричневую ногу. Значит, это ее нога, Марины.