Сколько раз девчонки гадали между собой, почему такое имя у Шишкина. А что толку? Поговорят — и все, никто же этого не знал. И вот сейчас собирается рассказать. Не кому-нибудь, а ей. Маша смутилась, и лицо ее порозовело.

— Расскажи, — кивнула она.

— Вот твоя бабушка заплакала, когда вселились в новую квартиру, а моя бабушка все двадцать серий проплакала, когда фильм про Великую Отечественную войну смотрела. Она почти три года в Германии была. Попала в облаву, и фашисты увезли ее в эшелоне. На заводе пришлось работать. Там со всей Европы работали люди. И подружилась моя бабушка с французским пленным Леоном. А Леон в подпольной организации состоял. Потом и бабушка в ней была. Они старались не столько работать, сколько вредить. Один раз удалось вывести из строя электрическую подстанцию. Кончилось, в общем, тем, что Леона расстреляли, а бабушка уже после победы вернулась с дочкой — моей мамой. А я уж так, по наследству, дедушкино имя получил… Видишь, сколько наговорил! — Леон улыбнулся. — А ты думала, что язык распухнет и не будет ворочаться.

— Спасибо, Леон, — сказала Маша.

— За что?.. А, ясно… Между прочим, тебе первой рассказал. Только тебе… Ух, губы печет! Язык ничего, а губы — прямо огнем. Далеко еще до ключа студеного?

— Уже близко, — обеспокоено сказала Маша и заторопилась: — Правильно, надо холодной водой ополоснуть.

— Тогда бежим! — сказал Леон. — Обожди. Ты мой портфель держала — теперь моя очередь нести.

Спорить Маша не стала. Отдала ему свой коричневый, с блестящими замочками портфель.

— Теперь все правильно, — кивнул он. — Теперь бежим!

И тропой, вьющейся по зеленому лужку, они побежали к оврагу со студеным ключом.