— О, я ни о чём не жалею, если ты об этом, — Гарри осторожно поцеловал длинные пальцы мужчины. — Просто не хочу быть несостоятельным рядом с тобой. Меня ужасно злит, что, повторись ситуация, я ничем не смогу помочь тебе. Только уйти, как сегодня.
— Большей глупости я от тебя еще не слышал. Если бы мы поменялись местами, тебя волновала бы моя мнимая несостоятельность? Не злили бы подобные речи? — довольно мягко, но все же недовольно возразил маг. — Иногда уйти — правильный выбор, несмотря ни на что. Знаешь, на войне чаще всего самыми ценными оказываются те, кто работает в тылу.
Гарри молча обнял мужчину. Его слова были добрыми, утешающими и правильными, но юноше всегда казалось, что он делает недостаточно. Но разве Северус в этом виноват? Разве нужно докучать ему этими разговорами? Главное, что он жив. Он сильный маг, а Гарри просто будет делать то, что умеет. Молодой человек понял, что очень скоро начнёт ещё один проект. Он уже видел, каким бы мог быть дом, похожий на Северуса.
Вцепившись пальцами в бока любовника, мужчина дышал им, чувствуя, как тело начинает бить крупная дрожь — видимо он достаточно расслабился, чтобы осознать тот факт, что Гарри мог быть уже мертв. Эта мысль оказалась нестерпимой, и Северус судорожно и наверняка до боли вдавил пальцы в теплую, даже через ткань рубашки, кожу юноши. Он хотел… Нет, он должен был убедиться, что Гарри жив и невредим.
Почувствовав, что Северус обнял его крепче, юноша успокоился. Всё действительно закончилось и закончилось хорошо. Кажется, только сейчас молодой человек осознал, что в него летел луч Авады. Он снова остался в живых.
— Фортуна действительно покровительствует тебе, — произнес зельевар срывающимся шепотом, сильно ведя ладонями по спине юноши. Им будто овладевало безумие: жаркое, бесконтрольное. Сегодня он вновь мог лишиться всего, что так осторожно и даже наивно пытался восстановить из крошева разрушенного, растоптанного, почти похороненного глубоко внутри. Зельевар понимал, насколько опасны его привязанности, но все же решился дать себе последний шанс. Дьявол, он опять зависим от другого человека.
— И хорошо. Не хочу умирать. Ты дрожишь, Северус. Пойдём, тебя ждёт обед. Еда всегда помогает справиться с напряжением.
— Нет, — мужчина не слышал слов Гарри — в ушах нарастал гул —, но словно чувствовал его намерение отстраниться. Северус не мог этого допустить: он сдавил пальцами плечи партнера и с силой вжался губами в его губы.
— Ох, — Гарри выдохнул в поцелуй. Возможно, Северус прав, есть более действенный способ забыть о проблемах. Он ответил так ярко, как только мог. Он тоже хотел свести партнёра с ума.
Повиновение любовника действовало на него одуряюще, но при этом вся лава горечи и почти первобытного страха, такого непривычного и редкого для него чувства, будто перетекала в тоскливую нежность. Мерлин, неужели он жив. Они оба живы…
— Гарри, — одними губами произнес он, зарываясь пальцами в длинные спутанные волосы и осыпая лицо юноши бережными голодными поцелуями.
Молодой человек рассмеялся. Мужчина был так трогательно осторожен и проявлял столько чувств, что не ответить было невозможно.
— Северус, — шептал он в ответ. — Мой Северус.
Скользнув рукой под рубашку юноши, маг положил ладонь на его теплую кожу чуть выше пупка, замирая и дыша в одном с ним ритме. Пальцами очертив линию скул, он заворожено вглядывался в зеленые глаза гриффиндорца.
Гарри чувствовал, что Северус безмолвно дал ему разрешение на что-то большее. Он перехватил его ладонь и начал целовать пальцы. Что-то слишком хрупкое блестело в глазах человека, который дарил ему теплоту и ласку.
Северус ощущал, как сжимается горло и не хватает воздуха в легких. Он дышал Гарри и не мог надышаться. Его разрывало изнутри все то, что копилось годами, а может и целыми жизнями. Мужчина чувствовал, как жжет глаза, и зажмурился, исступленно целуя любовника. Ладонь в местах соприкосновения с чужой кожей горела адским пламенем, но маг лишь сильнее вжался пальцами в податливую живую плоть.
— Пойдём к нам, Северус, — мягко ответил Гарри, вставая, чтобы, крепко взяв любовника за руку, отправиться на хозяйскую половину. Он хотел обнимать мужчину в тишине, не заботясь о том, что кто-то может прервать их уединение.
Северусу казалось, что все происходящее — лишь сон. Он не видел, не слышал, но чувствовал. И сейчас, медленно поднимаясь по лестнице, ведомый любовником, зельевар будто ощущал Гарри, как себя, и то хрупкое и ранимое между ними, что мягко касалось их переплетенных пальцев, посылая по телу колкие импульсы удовольствия. Не физического, а особенного, совершенно незнакомого ранее.
Когда они оказались в спальне Гарри, молодой человек взял руки мужчины в свои.
— Чего ты хочешь, Северус? — спросил он.
Взгляд зельевара скользил по лицу, телу любовника, почти лаская, запоминая мельчайшие детали, но уже через мгновение Северус оборвал сам себя — теперь он должен лишь любоваться, изучать, забывая обо всех наблюдениях каждое утро, и начинать все сначала. Чтобы у Гарри не было даже малейшего шанса оставить его и раствориться в истоках.
Ответ был на удивление прост:
— Жить. И тебя.
— Думаю, это выполнимые задачи, — Гарри улыбнулся. — Встань к окну и не оборачивайся. Просто смотри.
Мужчина медленно выдохнул, еще раз голодно скользнув по силуэту партнера, шагнул к окну и оперся ладонью на влажное стекло — вечерами в последние несколько дней было прохладно. За окном догорал закат, окрашивая деревья сумрачными тенями. Такой лес ему нравился больше всего — таинственно-тоскливый, с трудом дышащий, но свободный. Наверное, это состояние было ему близко — маг никогда не задумывался над этим всерьез.
Удостоверившись, что Северус сосредоточился на пейзаже за окном (который у самого Гарри рождал какое-то смутное щемящее чувство в груди), юноша обнял любовника со спины и начал расстёгивать его мантию.
— Смотри. Вот она — наша жизнь.
— Еще немного — и все померкнет, — задумчиво пробормотал мужчина, проводя пальцами по запотевшему от его дыхания пятну на стекле.
— Мгновение перед лицом вечности. Зато как прекрасно.
Гарри снял верхнюю одежду с Северуса, распутал шейный платок, чтобы добраться до ямочки за ухом.
Судорожный вдох в тишине комнаты прозвучал, казалось, оглушительно, действия Гарри разгоняли кровь, путали мысли, но он ничего не предпринимал, безучастно глядя в чернеющую даль.
— Ничего нет, Северус, всё пустое. Забудь. Все проблемы завтра, — Гарри не спеша целовал шею, расстёгивая рубашку. — Мы справимся. Будь сейчас со мной.
Перехватив руку любовника, зельевар медленно и вдумчиво изучил губами каждый палец, а затем перебрался на прохладную ладонь. Голос Гарри гипнотизировал, заманивал мага все дальше, от проблем, от смерти, к древним ритмам сердец, к безумным чувствам, даруемыми людям богами. Они ведь связаны, действительно связаны некой звенящей, до боли натянутой нитью, природу которой Северус, как ни пытался, понять был не в силах.
Закончив с пуговицами, Гарри обнажил плечи любовника и приник губами к спине: кожа была тёплая и мягкая и почти сразу покрылась мурашками.
— Гарри, — выдохнул Северус, совсем немного подаваясь назад, ближе к необходимым сейчас губам. После их нежного касания кожа горела, будто любовник оставлял на ней метки раскаленным клеймом, это было горячо. Горячо и немного щекотно.
— Да, Северус? — молодой человек крепко прижал к себе мужчину и лёг щекой на его спину, поглаживая пальцем кожу любовника.
— Гарри, — бездумно повторил маг, впитывая в себя тепло так близко прижимающегося тела.
Несмотря на прохладу, юноша обнимал зельевара ещё некоторое время. Тишина между ними была наполнена шорохом и размеренным дыханием.
Первым не выдержал Северус: в его голове будто испарились последние барьеры — он резко повернулся в расслабленных объятьях любовника и прижался к его губам в голодном просящем поцелуе.
Гарри от такого откровенного требования мгновенно завёлся. С жадностью сжав попавшиеся под руку части тела Северуса, он прижал его к себе и ответил на поцелуй почти грубо.
