Вновь и вновь я мучительно пыталась понять, как же Айону удавалось бороться… но ничего не приходило в голову… иногда у меня даже получалось решить, что именно нужно делать, но я находила кучу препятствий и просто не могла сдвинуться с места. Что-то внутри меня не позволяло мне бороться….

Отчаяние стало моим постоянным спутником, и в особо тяжёлые минуты я начинала звать Айона. Мне он был нужен, был нужен по-настоящему, потому что, мне казалось, что без него я ничего не смогу сделать… не смогу даже сдвинуться с места….

Но Айон был мёртв.

Значит, мне оставалось лишь только мечтать о ком-то, похожим на него… о ком-то, кто бы мог понять меня, разделить мою Мечту… о ком-то, с кем бы я вместе могла пойти к ней….

Но чем больше проходило времени, тем меньше мне верилось, что такой человек вообще существует.

Я всё ещё носила серебряное кольцо обещания, данного себе самой. Всё ещё даже не смотрела на парней. После Кристофера у меня не было даже лёгкого, безответного увлечения. Случай с ним многому научил меня. Не только тому, что никогда не стоит вести себя, как прилипала. Но и тому, что мне нельзя никого любить. Нельзя любить тех, кто не разделяет мою Мечту. Это не приведёт ни к чему хорошему….

И поэтому, хоть я и теряла надежду, что когда-нибудь, всё же, найду того, кто сможет взглянуть Системе в лицо, кто сможет всё прочувствовать, понять… и будет обладать Мечтой, я не могла даже помыслить о каком-то другом парне или даже просто новом друге. Я даже не хотела смотреть в их сторону….

Когда я таки вернулась в школу, почти перед самым концом учебного года, один парень, суперпопулярный, из старшего класса, с чего-то решил пригласить меня на выпускной бал. Уж не знаю, с чего именно. То ли решил подшутить надо мной, то ли все популярные девушки его отшили, то ли решил проявить милосердие… главное, что этот мистер Самоуверенность был на сто процентов убеждён, что несчастная девушка-изгой, потерянная для общества, ни за что не откажет ему. Что ж, мне пришлось его разочаровать. Ведь я уже давно мерила жизнь далеко не привычными для школьников понятиями….

И мне никто не был нужен, кроме того, кто разделяет мою Мечту.

В школе я нуждалась в нём особенно остро. Я помню, как тяжело было возвращаться туда после отдыха, данного мне Эриком. Мне всегда было мало отдыха, сколько бы он ни длился… я хотела, что бы он длился вечна, и те, кто думают, что я не знаю, что делать от безделья просто смешны. Они сами так зависимы от Системы, что без неё не предполагают, чем можно заняться.

Я же была совсем не такой… и не хотела возвращаться под её власть. Ведь под её властью я ещё острее чувствовала своё одиночество….

Конечно, Кэсси очень обрадовалась моему возвращению. Была рада и Хана. И Тина с Мэрил тоже казались счастливыми. Но я понимала, что чужая для них….

По-моему, примерно в эти дни мы сделали фотографию на фоне школы, когда все остальные ученики разошлись по домам. Я до сих пор смотрю на неё с жуткой болью в сердце. Весёлое, светлое солнышко Кэсси, готовая дарить свою радость всему вокруг. Мэрил, улыбающаяся чуть лукаво, но искренне, так, как улыбалась только в нашей компании, ведь для других у неё – звёздная, голливудская улыбка. Тина, суровая, строгая, замкнутая Тина, на этой фотографии весело смеётся и пытается растормошить робкую Хану, боящуюся фотографироваться, так как она уверенна, что ужасно некрасива и испортит собой весь снимок.

И, конечно же, Ева. Ева, стоящая чуть поодаль от остальной компании, скрестив руки на груди. Она пытается улыбаться, но её улыбка выглядит натянутой, а в глазах отражена вся мрачность этого мира. Ева – чужая, и это чувствуется даже на этой фотографии… Ева – паразит, которого срочно нужно убрать, выгнать из этой компании, забыть и растоптать. И почему же, почему никто из нас не понял этого тогда? Как больно думать, что ЭТО произошло всего через несколько дней после того, как мы сделали фотографию….

После отдыха так трудно вновь надеть на себя цепи Системы. Так тяжело вновь подчиняться всему… и я не могу, никак не могу себя заставить.

Поэтому, я вновь начинаю прогуливать уроки. Перед вторым из них я убегаю на крышу школы и стою там целый день. Сейчас, когда тепло, крыша мне кажется самым лучшим местом в школе. Сюда редко кто ходит, кроме меня и здесь так спокойно… здесь так близко видно небо и облака, и я вновь начинаю мечтать о том, как придёт Айон и заберёт меня в Эдем… чтобы я тоже могла бороться с Системой… идти с ним к его Мечте….

Мне так хорошо, хоть в глубине души я по-прежнему чувствую свою зависимость. Зависимость от всех этих цепей….

Скрип двери на крышу невольно прерывает мои мысли. Я недовольно оборачиваюсь. На крышу заходит Кэсси. Видимо, уже перемена, а я не заметила звонка….

Кэсси встревожено подходит ко мне и говорит взволнованным голосом:

- Что случилось, Ева? Ты опять пропустила все уроки… у тебя ведь и так проблемы, это обернётся плохо, Ева….

От злости я сжимаю кулаки. Это не её дело, не её!

Я не хочу, чтобы она трогала меня. Не хочу… хочу, чтобы она ушла… просто ушла….

- Не пойду на уроки, – говорю я злобно. – Никого не хочу видеть….

- Кого ты не хочешь видеть? – ласково спрашивают Кэсси, пытаясь заглянуть мне в глаза.

- Никого! – злобно кричу я. – Учителя – это садисты! И всё, чему они учат пригодится лишь в Системе! Не хочу ей подчиняться! Не хочу возвращаться в школу! Не хочу находится среди глупых школьников, чьи мозги забиты лишь пустышкой!

Кэсси отходит от меня, её глаза грустно опущены. Она наваливается спиной на низкие перила, огораживающие крышу, а потом и вовсе забирается на них, крепко вцепившись в них руками, чтобы не упасть….

- Ты презираешь всех, Ева, – говорит она спокойно, тоном настоящего психолога, который меня раздражает. – Но ты ведь совсем не знаешь их… кто-то из учеников, выучившись в школе, станет врачом и будет спасать людям жизни. Кто-то будет строить дома… все они будут нести свою пользу в жизни. А ты… ты так и будешь всех презирать, считая, что ты лучше остальных.

Эти слова вызывают у меня дикий хохот, и я отвечаю сквозь смех:

- Врачи лишь гробят людей, как и дома….

«Потому что это всё лишь часть Системы! Её проклятая часть!».

- Ты хоть раз видела мёртвых, Ева? – спрашивает Кэсси всё прежним ласковым тоном. – Хоть раз спасала чужие жизни?

- Вот ещё! – фыркаю я. – Стану ли я спасать жизни глупым людишкам, которые сами себя и гробят!

- Ты – тоже человек, – Кэсси смотрит на меня своими большими, светлыми глазами, полными осознания своей искренней правоты.

Я начинаю впадать в ярость. Она не понимает, ничего не понимает!

- И жалею об этом! – говорю я ей злобно. – Если бы была возможность, я убила бы себя и всех пустых, мерзких людей в придачу!

Кэсси усмехается своей искренней улыбкой, отражающей всё её светлое отношение к миру.

- Ты ничего не видела, Ева, – говорит она мне по-прежнему ласково, по-прежнему веря в меня. – Ты не видела как следует людей. Да и откуда ты можешь узнать их, ведь ты никого к себе не подпускаешь… а я видела.

Было время, когда и я считала, что все люди вокруг плохие и отвергают добро, которое я хотела сделать для них. Но потом… потом я изменила своё отношение к ним.

И я увидела, какие люди на самом деле, Ева! Я увидела, столько простого и хорошего в этом мире, что не замечают другие.

Посмотри, сколько вокруг улыбающихся детей! Посмотри, сколько вокруг тех, кто заботится о природе и выкидывает мусор в урны! Посмотри, как можно легко проявить уважение к родителям, просто придя домой пораньше, не заставляя их волноваться! Как можно просто помочь слепой старушке!

И посмотри, как прекрасна дружба, объединяющая всех! Как замечательно чувствовать себя своей среди тех, кто любит тебя… а ты отвергаешь всё это, Ева! Отвергаешь, пытаясь оправдать себя, ссылаясь на людскую глупость….

Во время всей этой проникновенной речи, я стояла чуть поодаль и иронически смотрела на Кэсси.