Ты можешь забиться в тёмный угол своей комнаты, можешь лежать на кровати, накрывшись с головой одеялом, можешь пытаться окружить себя темнотой, чтобы ничего не видеть – но и это не станет спасением. Боль не отпустит тебя, и даже в темноте будет создавать мучительные мысли, пока ты не ощутишь, что ранено не только твоё сердце, нет, ранено всё твоё сознание.

Возможно, в конце концов, тебе удастся заснуть. Возможно, во сне твоя душа, наконец, отдохнёт. Но вполне вероятно, что тебя будет мучить кошмар. И для души чужой не будет даже мгновенного отдыха….

Мучительнее всего идти в школу. Это просто пытка для чужой, ведь она не может с ней смириться, не может смириться с правилами и обязанностями. Школа для чужой – настоящая каторга, именно там она лучше всего понимает, что несвободна.

И что нет выхода из этот всего.

Школа вновь и вновь напоминает мне о бесконечном круге Системы. Я хочу бежать, хочу бежать как можно дальше от всего этого. Не хочу работу, не хочу колледж! Хочу свободы! Свободы от всего человеческого мира!

Но я не знаю, как… и вновь и вновь вынуждена идти туда. Вновь и вновь вынуждена выносить всё это, когда душа бунтует в конфликте со всем, что меня окружает. Со всем миром. Со всем, что говорят в школе и что вынуждают делать. Сидя на уроках, я мечтаю лишь умереть… я просто не могу это терпеть! Просто не могу!

Это сильный конфликт с миром, это напряжение души… такое сносить становится невозможно. Сколько не говори себе, что нужно просто потерпеть, что куда бы ты ни пошла, сейчас из Системы тебе всё равно не выбраться, но рано или поздно ты всё равно найдёшь выход… всё бесполезно. Ты просто больше не можешь. Ты в отчаянии, в пропасти и просто не можешь притворяться, что с миром всё в порядке.

И вот начинаются срывы.

Сначала всё довольно просто. Ты просто не можешь заставить себя идти в школу.

Даже когда звонит будильник, ты вновь сворачиваешься клубочком и пытаешься погрузиться в сон. Не потому что не выспалась, нет, хотя и не без этого – ты всегда боишься лечь рано, пытаешься чем-то отвлечься, потому что когда ты ляжешь в постель – ты не сможешь уснуть сразу. Мучительные мысли, от которых ты пыталась спасти днём, перед сном тебя уже не оставят. И ты засыпаешь почти на рассвете, когда через два часа тебе уже надо вставать….

Но я могла бы спать всего два часа, это не так уж трудно. Проблема была не в этом… а в том, что только во сне я могла найти убежище от всех страданий, что окружали меня в реальности. И я не хотела просыпаться… особенно для школы… ах, «надо»? А что это «надо»? Мучительные цепи, которые душат меня….

И в итоге я просыпала почти час. А потом, вместо того, чтобы торопиться, шла как можно медленнее, с трудом переставляя ноги. Мерзкий мир давил на меня, но ещё меньше хотелось добраться до школы. Но, как бы медленно я не шла, я всё-таки доходила до неё.

Хоть и с огромным опозданием.

Разумеется, моё поведение не могло оставаться долго безнаказанным. Но не всё ли равно… не всё ли равно….

- Можно? – равнодушно спрашиваю я, входя в класс.

- «Можно»? И это всё, что вы можете сказать? – учительница математики смотрит на меня с настоящим раздражением и гневом. – Вы вечно опаздываете, но заходите в класс с такой невозмутимостью, и ходите везде с таким видом, будто бы мы вам что-то должны.

И вдруг все барьеры, которые сдерживали меня до этого, рушатся. Я понимаю, что ненавижу всё это. Эту школу, этот урок, эту учительницу… она цепями сковывает меня, приковывает к Системе! Да, неосознанно, я понимаю… но мне от этого не легче… я больше не могу… я должна сопротивляться эти цепям… должна хоть как-то сопротивляться….

И сопротивляюсь….

- А вы и должны, – дерзко усмехаюсь я, глядя прямо в глаза учительницы.

- Да? И что же? – её злость уже превышает все пределы, а я вдруг ощущаю радость, безграничную радость, начиная получать удовольствие от происходящего.

- Долго рассказывать, – фыркаю я.

- Да? Рассказываете, мисс Ремингтон, я потрачу своё время! – злится она, но получает в ответ лишь дерзкую улыбку.

Но всё не так просто, как кажется… взамен эйфории на меня накатывает отчаяния, сильно отчаяние от того, что я в тупике, из которого не могу выбраться… что сколько бы я ни сопротивлялась, я в Системе. И своим так называемым сопротивлением лишь сделала себя уязвимой… я показала свою слабость, и теперь она сокрушит меня….

Ведь сколько бы я не спорила, не дерзила – всё равно по-прежнему оставалась в клетке. Всё равно я оставалась в школе, всё равно мне надо было необходимо учится, а потом работать… всё равно я так и не нашла выхода из этого замкнутого круга.

Как бы ни старалась….

Но когда отчаяние достигала апогея, словно вырывалось желание бунтовать. Снова я злилась и снова сопротивлялась… хоть и знала, что всё бесполезно….

Я начала прогуливать уроки, страшно прогуливать, почти не появляться на них… хотя, впервые это случилось тоже из-за срыва… проводили очередную благотворительную акцию, и Кэсси сразу же загорелась желанием пожертвовать все имеющиеся у неё деньги.

- А ты, Ева? – ласково спросила она меня.

- Не стану, – холодно ответила я. – Всё это чушь….

- Как это чушь? – Кэсси смотрела на меня удивлённо своими большими, голубыми глазами. – Это же для приюта, для сирот….

Я гневно сжимаю кулаки.

- Ненавижу благотворительность! – говорю я зло. – Она лишь поддерживает цепи!

- А ты хоть раз видела сирот? – страстно говорит Кэсси. – Хоть раз помогла кому-то из них? Ты просто себя оправдываешь….

На меня накатывает сильная злость, и я бросаюсь прочь. Убегаю на школьный чердак и сажусь там в углу. Сижу там почти все уроки, выписывая на стенах разные надписи. Конечно, там и без того написана куча всяких пошлостей и ругательств, так что то, что я пишу рядом с этим – просто шедевр:

«Вы слепы и глухи. Вы ничего не поймёте, пока не случится Апокалипсис».

Апокалипсис… я впервые упоминаю его. Это так желанно, я так мечтаю о нём… чтобы Система наконец умерла… чтобы всё, что так мучает меня, исчезло….

Это становится навязчивой идеей, сладостным желанием, единственным способом избавится от всего. И я начинаю говорить о нём направо и налево.

Все начали ахать и охать и кричать, что я будто бы хочу умереть. Какая глупость… ничего они не понимают….

Я не хочу, чтобы умерла я. Хочу, чтобы умер мир. И возродился бы другой… свободный….

Но никто не понимал, не слышал. Я впадала всё в большее и большее отчаяния. Я не решала экзаменационные тесты, вместо них, прямо по всему листу писала что-то вроде: «ничего писать не буду» или же «ничего писать не буду, хочу Апокалипсис!».

Что я только не услышала от учителей и учеников на свои «пророчества»… и что «как ты можешь желать мне такое, у меня же маленькая дочка», и «как я могу всё понять после уничтожения мира, ведь меня уже не будет», и персонально от Кэсси: «как ты можешь желать всем смерти! Ведь нужно быть доброй к людям!»….

Это злило меня больше всего. Апокалипсис означает не всеобщую гибель! А перерождение мира! Смерть Системы и её рабов, а те, кто знает, что такое свобода, найдут способ выжить! Но никто меня не понимал, не слышал….

Было ненавистно всё. Когда я в очередной раз опоздала, учитель сказал мне, что я должна соблюдать правила общества, в котором живу.

- А я не хочу жить в обществе! – резко ответила я, опираясь ладонями на свою парту.

- Но смерть ничего не исправит, – возразил он мне.

Это чуть не вызвало у меня приступ хохота. Глупые люди, прикованные к Системе… отрыв от общества для них означает смерть!

- Я просто хочу жить отшельником, где-нибудь подальше от общества и его правил, – постаралась я объясниться.

- Это не выход, – возразил учитель.

«Это то, что я хочу! – хотелось закричать мне. – То, о чём мечтаю! Как и Апокалипсис!».

Но никто не понимал меня, никто не понимал ни слова. Я оставалась чужой, а слова чужой не доступны для других.